Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Улам

При всех трагикомических нюансах доводы «Рабочей мысли» являлись признаком чрезвычайно важных переживаний русских социалистов. Точно так же, как предшественники марксистов – народники из числа интеллигенции – идеализировали крестьянина, так и социалисты видели в рабочем собственноручно созданный образ благородного дикаря. Неиспорченный материализмом, смелый от природы и готовый на самопожертвование рабочий, как полагало большинство, полностью отличался от трусливой, продажной буржуазии. Позвольте заметить, что в «оригинальном» варианте марксизма не имелось абсолютно никаких оснований для подобной романтической идеализации пролетариата. По Марксу, общественные классы определялись согласно их отношению к средствам производства, и никак иначе. Ротшильд, владеющий банком, капиталист и эксплуататор, и тот же самый Ротшильд, но уже без банка и богатства, становится пролетарием. Согласно русским марксистам классовая принадлежность определяется чуть ли не физиологическими категориями, и самое поразительное, что они сами являлись представителями привилегированного и среднего классов. Использование таких понятий, как «чувство вины» и «ненависть к себе», не может полностью объяснить, как им удалось внушить рабочим, что они, социалисты, в силу поражения в правах, были намного чище, достойнее и заслуживали больше доверия, чем большинство приносивших себя в жертву революции представителей другого класса.

Временами эта мистификация пролетариата принимала прямо-таки фантастические размеры. В своих воспоминаниях рабочий-марксист Шаповалов рассказывает, как он спросил у друга Ленина Кржижановского (который сам был инженером), стоит ли ему, Шаповалову, держать экзамен за курс гимназии, которая откроет ему дорогу для получения дальнейшего образования. Кржижановский отсоветовал ему, поскольку это отделило бы его от своего класса. Шаповалов признается, что навсегда остался благодарен за этот совет. Он так и остался простым рабочим и всегда придерживался линии революционного социализма, в то время как многие представители интеллигенции (включая Кржижановского) сошли с намеченного пути. Такое же чувство классовой сознательности Шаповалов продемонстрировал, отказавшись от выпивки, курения и даже от ухаживания за женщинами (хотя, как нам впоследствии стало известно, у него был роман с революционеркой).[96]

Таким образом, религиозный мистицизм соединился с учением, проповедовавшим разумный материализм и просвещенность.

Ленин сам глубоко проникся загадочной привлекательностью рабочего класса и почти патологической ненавистью к собственному классу. В Советской России эта догма приобрела законодательную поддержку: дети отвечали за грехи (происхождение) отцов, а спустя много лет потомки «эксплуататоров» получили доступ в закрытую для них партию. Но по природе Ленин был невероятно прагматичен. Буржуазная интеллигенция отвратительна, труслива, одним словом, ни на что не годна; рабочий чист, храбр и, следовательно, достоин похвалы. Но когда в 1897 году встал конкретный вопрос о создании революционной организации, было нелепо полагать, что удастся обойтись без интеллигенции. Куда рабочие смогут повести партию? К тред-юнионизму. При всей ненависти к собственному классу Ленин, безусловно, обладал здравым смыслом. Карл Маркс и Фридрих Энгельс, писал он, являются выходцами из среднего класса. Революционная партия нуждается в интеллигенции, необходимо обратить ее в свою веру.

От созерцания двух групп интеллигенции, спорящих по вопросу, может ли интеллигент быть настоящим революционером, мы перейдем к серьезным вопросам. В 1898 году Ленин пришел в восторг, узнав, что наконец-то создана всероссийская социалистическая партия. Это событие, сыгравшее важнейшую роль в мировой истории (с этого момента начинается формальный отсчет движения, через девятнадцать лет охватившего Россию, а еще через пятьдесят лет установившего власть над одной третьей частью мира), в данных обстоятельствах казалось довольно незначительным. Девять (!) социалистов, тайно встретившись в грязном, провинциальном Минске, назвали свою встречу I съездом Русской социал-демократической рабочей партии. Начиная с этого I съезда все последующие съезды, на которых присутствовали тысячи делегатов Коммунистической партии СССР и представители коммунистических партий других стран, притягивали внимание и вызывали страх всего мира! Не совсем ясно, какое количество человек представляли эти девять социалистов, встретившихся в 1898 году. Трое из них являлись членами еврейского Бунда, четверо представляли основные марксистские центры России и двое – нелегальный социалистический журнал. Простые рабочие не имели ни малейшего понятия, что кто-то «представлял их» на этой важной встрече. Съезд опубликовал Манифест РСДРП с использованием классической марксистской терминологии. Ближайшими задачами партии назывались принятие конституции, свобода слова и печати и выборный парламент. Конечной целью – установление социалистической собственности на средства производства, включая землю. Присутствовавшие на совещании были второстепенными фигурами. Основатели русского марксизма, Плеханов и Аксельрод, жили на Западе, а начинающие приобретать влияние Ленин и Мартов находились в ссылке. Струве не присутствовал на встрече, однако являлся автором партийного Манифеста, содержавшего известное заявление: «Чем дальше на Восток, тем слабее политические настроения, тем трусливее и ничтожнее буржуазия». Следовательно, рабочий должен завоевать свободу для России.

Во время написания этого документа Струве уже начал отходить от классического марксизма. Через несколько лет он станет, по терминологии Ленина, «оппортунистом» и «ренегатом», то есть откажется от марксизма и превратится в либерала. Почему, спросит читатель, он так сурово обходится с буржуазией? В это время в России не было среднего класса в западном смысле этого слова; существовало немного крупных промышленников и купцов. Средним классом фактически являлась интеллигенция и основная часть людей свободных профессий. Излишне повторять, что ни в какие времена ни в одном обществе не было такого количества людей с развитым чувством гражданского долга, радикально мыслящих и восприимчивых, неравнодушных к судьбам людей низших классов и готовых подняться против правительства. Был ли русский буржуа «трусливее» типичного французского рантье или немецкого бюргера? Риторическая завитушка Струве, по сути, предсказала ужасную судьбу русской интеллигенции.

По возвращении из Минска почти все основатели партии были арестованы; полиция прекрасно знала о деятельности съезда. Но не сам факт ареста был важен – существовала угроза развала вновь созданной партии.

Генеалогия политических идей не всегда руководствовалась их содержанием. Так, новая тенденция (экономизм) вытекала из философии, провозгласившей, что рабочие сами должны заниматься своими делами и революциями, поскольку, если вам будет угодно, интеллигенция не заслуживает доверия, то есть, когда дело коснется реальной борьбы, она не станет решительным и стойким приверженцем рабочего класса. И вот эта крайне левая точка зрения рождает экономизм, расположенный намного правее официального марксизма. Экономисты, известные еретики, хотели, чтобы русские социалисты посвятили себя борьбе за экономические интересы рабочих, за увеличение заработной платы и сокращение рабочего дня. Когда дело дошло до политики, социалистам пришлось мгновенно подключить либералов, чтобы обеспечить России принятие конституции и создание западных институтов.

Потрясающее предложение внесла молодая женщина, Катерина Кускова. Оно не было предназначено для публикации; Кускова просто отразила чувства многих радикально настроенных русских студентов, оказавшихся за границей. Студенты увидели, что наибольших благ для рабочих удалось добиться мирным путем с помощью тред-юнионов. В то же время под давлением общества фактически любое правительство было вынуждено двигаться в сторону парламентской демократии. Конечно, Россия не Западная Европа, в ней запрещена профсоюзная деятельность, нет никакого парламента, но было очевидно, что в надлежащее время, и довольно скоро, в империи произойдут подобные изменения.

Находившийся в Сибири Ленин мгновенно отреагировал на заявление Кусковой (известное под названием «Кредо»). Он воспринимал марксизм как вернейший, наиболее научный и целесообразный путь к революции. У Кусковой русский социализм лишался воли, своего революционного значения, превращался в типичный «добренький» интеллигентский социализм. Кускова сводила на нет дела и жертвы его и его товарищей за последние десять лет. Русский марксизм до настоящего времени, писала Кускова, представляет жалкое зрелище.

Ленин немедленно собрал находящихся в ссылке социалистов. Совещание проходило в доме одного из ссыльных (у него была последняя стадия туберкулеза, и все понимали, что он вскоре умрет).[97]