Сын человеческий - Роберт Силверберг

Когда все происходило, он подозревал, что должно произойти нечто необычное. Они расположились вдоль побережья южного моря: пляж, состоявший из прекрасной серой гальки, был усыпан невероятным количеством бледно-зеленых тел желеподобной рыбы, выброшенной приливом. Клей всегда любил море. Скиммеры занялись каким-то таинственным безмолвным разговором и он, предоставленный сам себе, отправился бродить по побережью, пробираясь между рыбьими телами и наконец оказался по бедра в теплой воде.

Из порошкообразного дна торчали стебли водорослей, мимо проплывали сияющие рыбины. Наслаждаясь ощущением волн, ласкающих его голое тело, он поплыл.

Нырнув, он безумно удивился, что может так долго оставаться под водой.

Потом лег на спину, подставив лицо солнечным лучам.

Здесь могли бы водиться русалки.

Стоило ему подумать об этом, как он увидел приближающуюся наполовину женщину, наполовину рыбу. Бледные плечи облепили длинные золотистые волосы. Плотная, полная белая грудь с красными сосками. Ярко-зеленая чешуя. Гибкий сужающийся хвост, сильный, лоснящийся, извивающийся. Она близко подплыла к нему и зависла рядом.

– Да, – задумчиво произнес он, – неизбежный итог дробности человеческой формы. Природа следует за искусством. Какая ты красивая!

Она улыбнулась, вытянула губки и поцеловала его. Потом положила его ладони на свои груди. Сверху – млекопитающее, снизу – рыба.

– Люби меня, – ее голос звучал, как шорохи волн в раковине.

– Но как? Где же гавань?

Он зашарил руками по ее чешуе. Она рассмеялась. Даже у рыбы есть половые органы. Она ничем не помогла ему, и поиски не увенчались успехом.

Если бы он сжал ее в объятиях, то лишь оцарапался бы. Хоть какое-то утешение. Он отпустил ее, но русалка не уплывала.

– И много вас? – спросил он. – Морской народ? Вы – древний вид?

Возникли естественным путем или посредством генетических манипуляций?

– Я не такая, как другие, которых ты знаешь.

– Почему?

– Я – не настоящая.

Нет, он не верит. Он потянулся было к ее груди, но она исчезла прежде, чем он прикоснулся к ней. Нырнув, он вглядывался в мерцающую зеленую воду, но не смог ее найти.

Вернувшись на поверхность, он осознал, что начался какой-то беспорядок.

Исчезновение русалки, утрата этой милости, этой невинности еще наполняла его душу чудом, но когда он примирился с окончанием видения, он более ясно увидел, что происходит вокруг. Далеко в море на горизонте вставали водяные вихри, вторгающиеся в прозрачный воздух. Они кружились, росли, сжимались, то раздвигаясь, то сдвигаясь, извергали струи рыб и водорослей к земле.

Повернувшись лицом к берегу, он увидел, как изогнулся небесный свод, то почти касаясь земли, то тут же отскакивая. Раздалась резкая музыка: перезвон и рев, скрежет громадных сверчков, уханье тяжелых барабанов.

Солнце изменило спектр и изливало ясный зеленоватый свет, были видны некоторые яркие звезды. С юга доносились короткие взрывы: бум, бум, бум, бум. Земля вздрагивала. Затем музыка затихла, водяные смерчи упали в море, солнце пожелтело, небо сделалось жестким, а взрывы прекратились. Все действо длилось не более трех минут, и как он мог заметить, за время этой короткой таинственной нестабильности, ничто не изменилось.

Он поспешил к берегу.

Шестерка Скиммеров расположилась на поросшей травой дюне метрах в ста от кромки воды. Они казались изможденными и вялыми, словно восковые манекены, которых слишком близко придвинули к огню. Все они застыли в некой промежуточной сексуальной форме – некоторые с грудью и выступающей мошонкой, некоторые с илистым мужским телом и псевдовагинальной щелью, но никто четко не принадлежал ни к лагерю мужчин, ни к лагерю женщин. Их лица тоже стали столь похожими, что он не смог бы различить кто из них кто. Он понял, что отличал Хенмер от Нинамин, Ангелон от Ти, Брил от Серифис больше по качеству излучающего духа, чем по индивидуальности черт, а сейчас они не излучали ничего определенного. Возможно, это вовсе и не его Скиммеры, а совсем другая группа. Все еще колеблясь, он приблизился к ним.

Когда на двоих из них упала его тень, он, смутившись, отпрянул, словно вторгся на чужую территорию. Долго стоял он рядом с ними. Их глаза были открыты, но видели ли они его?

Наконец он испуганно позвал:

– Хенмер? Серифис? Нина… -…мин, – закончила она, лениво потягиваясь. – Хорошо искупался?

– Странно. Вы видели… что тут было?

– А что? – голос Хенмер.

– Водяные вихри. Барабаны. Солнце. Звезды.

– А, это. Ничего особенного.

– Но что же это такое?

– Побочные эффекты. – Зевнул. Перевернулся, подставив солнцу гладкую спину. Клей словно примерз к месту, руки глупо болтались. Побочные эффекты?

– Нинамин? Ти?

– Ты что несчастен?

– Озадачен.

– Да?

– Водяные вихри. Барабаны. Солнце. Звезды.

– Такое случается. Мы завершили цикл.

– Цикл?

– Пятый обряд. Формирование Неба.

– Сделали?

– Сделали и очень хорошо. А теперь отдыхаем. – Снова голос Хенмер. – Иди сюда, ложись рядом. Отдохни. Отдохни. Цикл завершен.

28

Удовлетворительных ответов он не получил. Они снова утонули в своем бесчувствии. Он чувствовал себя опустошенным и преданным. Они позволили ему принять участие в других четырех обрядах, почему же не в этом? Они воспользовались опытом его жизни, а теперь он им надоел. Злой и пристыженный, он зашагал прочь. Он понимал, что потерял что-то необыкновенно важное. Может быть, свой шанс подобрать ключ к ящику, в котором лежат ответы на все загадки. А им все равно. Им все равно.

Взбешенный, взобрался он на дюну и быстро пошел в глубь земли.

Сыпучий песок замедлил его движение. Еще он заметил маленькую дорожку, след, оставленный ползущими плоскими серыми созданиями, похожими на скорпиона. Они не обращали на него внимания и несколько раз, пересекая дорожки, он подходил поближе и давил их. Его это беспокоило: он не хотел наступить на кого-нибудь. Но вскоре песок уступил место грубой красноватой глине, покрытой мясистыми голубыми растениями, и ползущие насекомые исчезли.

Куда он идет?

Он не был уверен, является ли его уход от Скиммеров проходящим или постоянным разрывом. Раздражение могло уменьшиться – в конце концов, они дали ему столько необыкновенного. Возможно, скоро ему захочется вновь вернуться к ним. С другой стороны, нежелательно навязывать свое присутствие людям, которые находят тебя скучным. Он может попытаться утвердить свою независимость. В этом мире он не нуждался ни в пище, ни в укрытии и может отыскать себе других товарищей. Надежды же на возвращение в свое собственное время не было.

Шагая большую часть утра по жарким сухим местам плоских равнин, он носился с мыслью, что может выжить и один. Чем больше он об этом думал, тем более привлекательным казалось это ему. Да. Он исследует все континенты. Он спустится в подземные города, построенные гораздо ближе к его эпохе. Он постарается собрать произведения искусства и другие любопытные вещи сынов человеческих. Он опробует новые силы, которые возможно приобрел под этим тучным солнцем. Возможно, ему удастся изготовить бумагу и написать мемуары о своих приключениях для собственного облегчения и чтобы проинформировать других людей его вида, которых может сюда занести. Он побеседует с Дыхателями, Едоками, Разрушителями, Ждущими и Скиммерами, которые встретятся на пути, и с Заступниками, если найдет их, а также со всеми представителями предыдущих эпох, пойманных ловушкой и живущих здесь: козлолюдей, сфероидов, жителей тоннеля и другими. От этого смакования свободы в выборе жизненного пути его охватил восторг. Да! Да!