Луна над Славутичем - Николай Александрович Ермаков

ещё не додумался до такой парадоксальной вещи как приданое. Действительно, ты отдаешь в чужую семью девушку, которая будет работать по дому, дарить удовольствие в постели и рожать детей, да ещё и денег в придачу — прямо надругательство над здравым смыслом какое-то. Нет, здесь дочери имели свою немалую цену — их обменивали на невест для сыновей, или продавали, причем не меньше чем за пару коров. Мой прежний отец, кстати, изначально сговорил Свету в жены Первуну, пообещав, что позднее он даст двух невест для сыновей Светослава и Беляны. Так что повод для радости у меня действительно был.

Уже за столом, когда дружно выпили за здоровье моей дочери и закусили, князь предложил мне сходить летом в Корсунь с лодочным караваном, в котором будут Харевские купцы. Ожидается, что мимо роменских берегов придется пробиваться с боем, так как самозваный цезарь Марк не оставляет намерений установить контроль над рекой, поэтому охрана судов будет усилена и моё присутствие будет не лишним. Разумеется, я согласился — это была очень неплохая возможность посмотреть на византийский город, лично ознакомиться с обстановкой и порядками в Империи, попрактиковаться в греческом языке. Вообще-то я и сам хотел попроситься в это путешествие, но так получилось даже лучше. Ещё и денег заплатят — один солид за весь поход, плюс содержание в дороге.

Глава 22

Как только земля оттаяла, я сразу же закупил глину и взялся за производство кирпичей. Сам дом был уже практически готов и в середине июня, по большому счету можно было заселиться даже без печки — для приготовления пищи достаточно было и открытого очага на улице. Но мне очень не хотелось въезжать в дом с недоделками, поэтому я привлек к работе наемных рабочих для формования кирпичей и задействовал производственные мощности окрестных гончаров, получив в течении десяти дней почти две тысячи кирпичей, что должно было хватить на две печи — в доме и в бане. Кроме этого в доме мною планировалось ещё две печки меньшего размера, по числу комнат.

Начать печное строительство я решил с бани, этот выбор был обусловлен тем, что ранее мне не приходилось работать ни каменщиком, ни печником, а, как известно, первый блин всегда комом. Так уж пусть лучше я шишек набью, делая печку в бане, которая и размером значительно меньше и проще в изготовлении.

Как я и ожидал, укладка кирпичей оказалась делом непростым, но мои трудолюбие и настойчивость одержали победу над непокорными кусками жареной глины, постоянно норовившими уйти или в сторону или вверх от генеральной линии, так что через две недели у меня в бане была пусть и слегка кривоватая, но вполне работоспособная печь с трубой. Хорошенько протопив её в течении трех суток, чтобы использовавшаяся вместо раствора глина окончательно схватилась, и убедившись, что печь, а самое главное, труба стоят на месте и не собираются разваливаться, я пригласил к себе Ярослава с сыновьями, чтобы похвастаться своей работой, которой я действительно гордился.

— Ух, и правда хорошее дело! — оценил князь мои труды, после того, как, хорошо попарившись дубовым веником, он сел за стол у меня во дворе и приступил у ужину, состоящему их шашлыков и кваса.

— Действительно, благодатно в теле, как ты и говорил, — обращаясь ко мне, согласился с отцом Владимир, — И на душе радостно и легко, а всего-то дел, что в жару посидели да прутьями себя посекли, — в самом деле, поляне хотя и слышали о банях, существующих у более северных славян и голяди, но сами летом мылись в водоемах или на улице из ведра, а зимой вообще обходились без этого.

— Самое главное в этой затее это то, что в такой бане можно и зимой без проблем париться, а так хорошо после парилки прямо на снег выпрыгнуть, вы себе просто не представляете, — добавил я с гордостью, заставив гостей на минуту задуматься о таком способе зимнего отдыха.

— И печь у тебя интересная, дым прямо на улицу уходит, хорошо придумано, — задумчиво похвалил Ярослав, — Ежели в скором времени не сломается, надо будет у себя также сделать. А то вот было дело, этак лет пятнатдцать назад, а то и поболее… — князь откусил крупный кусок мяса и принялся его жевать, а проглотив и запив квасом, продолжил говорить, — Был тут у нас один чудило, Бахарем его звали, так он тоже решил сделать такую печку, чтобы дым через трубу наружу уходил, ну прямо как у тебя. Тоже все ходили, дивились, дело-то хорошее, а через три дня ночью труба у него упала внутрь, да ему же по голове и стукнула, так что мозги вон. А баба его с детьми уцелела, так люди опосля того случая и решили, что домовому такая штука не по нраву пришлась и больше никто и не пробовал, по старинке-то оно надежнее, кому охота с хозяином ссориться…

— Тут от глины всё зависит, — объяснил я, — Нужно подбирать ту глину, что жар хорошо держит, а плохая и правда может прогореть и печь сломается. А домовой тут не причём ему, наоборот, без дыма в доме должно быть лучше. От того этот Базарь и погиб, что вещь дельную придумал, но довести до ума не смог. Вот я печь три дня непрерывно топил с добавлением угля, чтобы жар был сильнее, а потом все изнутри осмотрел, чтобы убедиться, что кирпич цел, не крошится, да и сделано у меня все так, что даже если печь развалится, то труба вниз не упадет, на потолочных балках удержится, — объяснил я названным родичам тонкости печного дела, а сам подумал о том, что у местных жителей все истории про изобретателей заканчиваются их смертью. По крайней мере, мне уже две таких истории известно.

На следующий день я занялся строительством русской печи в новом доме. Однако теперь я работал не один, а взял себе в помощники Харитона, младшего сына гончара Федора, помогавшего мне с производством кирпичей. По большому счету сложить печь в одиночку не сложно, особенно, когда уже есть определенный опыт, но услышав, что князь подумывает о том, чтобы тоже построить баню по моему образцу, я всё же решил взять себе ученика, а то придется переквалифицироваться из самогонщиков в печники. Дело это, конечно, хорошее, и ремесло уважаемое, но алкоголь всё же приносит гораздо больше прибыли при меньших затратах. Захочет князь, или кто другой, печь себе построить — пусть к Харитону обращается, которому, я считаю, очень крупно