Великие князья Великого Княжества Литовского - Витовт Чаропко

Зависимость от Польши стала тяготить Сигизмунда, он желал быть полновластным правителем Великого Княжества Литовского. Теперь заявлял полякам: «Никогда мы не были ничьими подданными. Великое Княжество, пока живет людская память, никогда не было никому подвластно, и мы держим его не с рук поляков, а занимаем посад от Бога наследственным правом после наших предшественников. По смерти нашего брата вечной памяти Витовта оно по праву перешло к нам, как на правдивого наследника, и мы на этом посаде с Божьей помощью никого, кроме Бога, не боимся». Все же к решительному разрыву с Польшей Сигизмунд был не готов, более того, 31 октября 1439 года он вновь подтвердил Городенский договор. Но, как оказалось, политика по принципу «и нашим, и вашим» была пагубной для Сигизмунда. Жестокий со слабым, он терял уверенность и смелость перед сильнейшим. Долго колебался, заключать ли союз с Тевтонским орденом и Священной империей против Польши, и так не заключил его.

Политика Сигизмунда не одобрялась его приближенными. Даже сын Михаил и тот был против антипольских настроений своего отца. В такой вот ситуации Сигизмунд решил созвать сейм. По государству поползли слухи, что на сейме великий князь хочет «всю шляхту выстинати и выкоренити». Против Сигизмунда возник заговор. Возглавили его виленский воевода Ян Довгерд и трокский воевода Петр Лелюш. Они втянули в заговор князей Ивана и Александра Чарторыйских и Олельку Владимировича. 20 марта 1440 года Александр Чарторыйский и киевский боярин Скобейко привели к Трокам обоз с сеном. Под сеном на каждом возу спряталось по пять воинов. Стража ничего подозрительного не заметила и пропустила обоз в замок. Заговорщики разоружили стражу и овладели замком. Сигизмунд в это время молился в опочивальне за закрытыми дверями. Чарторыйский увидел во дворе прирученного медведя. Он не раз был свидетелем, как тот скребся в двери княжеских покоев и Сигизмунд впускал его к себе. Князь поскреб в двери. Обманутый Сигизмунд открыл двери и застыл от неожиданности. В часовню ворвались заговорщики и окружили великого князя. Растерянный Сигизмунд стоял перед ними и слушал, как Чарторыйский говорил о его преступлениях, что собирается он на сейме «всих князей и панов и весь рожай шляхецки выкоренити и кров их розлити, а псю кров хлопскую поднести». После прозвучал приговор: «Што еси был наготовал князем и паном и всим нам питии, тое ты тепер пий один». Тогда Скобейко схватил вилы, которыми поправляли дрова в камине, и ударил ими великого князя по голове. Сигизмунд мертвым упал на пол. Так закончил жизнь правитель, развязавший гражданскую войну в Великом Княжестве Литовском. Войну, принесшую опустошение и разруху державе. Из-за его политики пресмыкания перед Польшей Великое Княжество потеряло исторический шанс стать королевством.

И когда после Александра Чарторыйского приговорили к изгнанию, его брат Иван написал великокняжеской раде: «Не наказания заслуживает убийца Сигизмунда, но награды и почести: ибо убил тирана, жестокую тварь и всякого добра отчизне неприятеля, того, кто много имущества у католиков забрал, много панов мечом жизни лишил без никакой причины, который по науке вещунов все свои деяния делал, собак выше людей ценил, хлеб у подданных забирал, чтобы они быстрее умирали с голоду, и тот хлеб прятал в свои закрома; а что в закрома и склады не мог поместить, скармливал коням; которого подлость, кровосмешение, чужеложество, грабеж, мародерство происходили каждый день». И видно этими словами история вынесла Сигизмунду справедливый приговор.

КАЗИМИР АНДРЕЙ ЯГАЙЛОВИЧ (1440—1492)

После смерти Сигизмунда Кейстутовича положение в Великом Княжестве Литовском вновь стало шатким и опасным, вновь появилась угроза гражданской войны. Сын Сигизмунда Михаил, который во время убийства отца находился на мессе в костеле в Троках, уцелел от расправы. Его сторонники удержали Трокский островной замок, Берестье, Лиду и Городно, отняли у виленского воеводы Довгерда Верхний замок в Вильно. Поэтому Михаил Сигизмундович по праву считал себя великим князем литовским и русским, о чем заявил в акте от 5 апреля 1440 года. Возможно, его и признали бы великим князем, если бы не Свидригайло, который претендовал на великокняжеский престол и пользовался мощной поддержкой бывших своих сподвижников: за него были Волынь, где он княжил, Виленское и Трокское воеводства, Полоцкая и Витебская земли. Но была и третья группировка, не заинтересованная ни в Михаиле, ни в Свидригайле. В эту группировку входили влиятельные паны: Радзивилл Остикович, Михаил Кезгайлр, Петр Монтигирдович, Ян Гаштольд, Николай Немирович, дядя Ягайловых сыновей, князь Юрий Гольшанский, Виленский епископ Матфей. Они понимали, что воскняжение любого из двух претендентов не приведет к добру. И Михаил, и Свидригайло начнут мстить своим неприятелям, да и между ними может вспыхнуть война. На съезде в Гольшанах эта группа решила пригласить на великое княжение младшего брата польского короля Владислава III Ягайловича — Казимира Андрея. В Кежмарк, где в это время находился Владислав, готовясь принять венгерскую корону, поехала делегация от гольшанской группировки во главе с Андреем Довойно и боярином Рачкой. Запугав Владислава угрозой от Михаила Сигизмундовича и Свидригайлы, они добились своего.

Владислав отпускал брата править в Великое Княжество, но отпускал как своего наместника — без титула великого князя. Правда, тринадцатилетний Казимир не горел желанием ехать в Литву. Его прельстили дремучими пущами, где водилось множество зверья. Охотничья страсть отца ожила в сердце его сына. Теперь он уже был не против жить на родине своих родителей. Отпуская Казимира Андрея в Литву, король и королевская рада учили его, как правильно себя вести. «Чтобы перед Богом справедливость лелеял, единство между Королевством Польским и Великим Княжеством Литовским и любовь взаимную держал и разрушительных войн без разрешения Владислава не вел, а всегда помнил благодеяния от Королевства Польского, старался о его добре, увеличении и славе». А чтобы Казимир Андрей был послушным и не поддался влиянию литвинов, с ним в Литву приехала свита в две тысячи польских панов и шляхты. Они зорко стерегли королевича, оберегая его от влияния литвинов. Согласия на коронацию его великим князем поляки не давали.

Тогда литвинские вельможи на пиру напоили поляков и, пока те спали, утром 29 июня 1440 года короновали Казимира великим князем. Владислав III не признал брата великим князем. Вновь в Краковском королевском дворце рождались интриги. Королевская рада во главе с Олесницким предлагала забрать Волынь и Берестейскую землю, а Подляшье отдать мазовецкому князю Болеславу, Троки оставить Михаилу Сигизмундовичу. И вот такое «урезанное» княжество передать Казимиру, «чтобы оно искало себе расширения в завоеваниях и в таком уменьшенном виде не выступило против Польши». К чести Владислава, он не поддался на уговоры советников.

Воскняжение юного Казимира чуть не привело к распаду Великого Княжества Литовского. Вначале взбунтовалась Жемайтия. Жемайты выгнали старосту литвина Кезгайлу и выбрали на его место жемайта Довмонта. К бунту их подбил Михаил Сигизмундович. Он остался без отцовского наследства, без власти, но с надеждой вернуть утраченное, а может, даже стать великим князем. Вот и разжигал пламя междоусобной войны.

Узнав о мятеже, Казимир хотел возглавить войско и повести его в Жемайтию. Ян Гаштольд, который стал воеводой трокским, начал отговаривать Казимира от войны с жемайтами и привел убедительные доводы: «Господаре княже Казимиру. Не годится тобе битися со своими подданными, бо если они тебе побиют, ино тебе господару нашому милостивому ссорам, а естли ты их побиеш, ино тебе неслава, своих подданных побитии войском. Але вчыни так: пошли твою милость им старосту подлуг их воли, Контовта, бо теперь в Жомойти Контовт племенник справует, а то их самих и того племенника своего намовит, абы земли своей не дали казить и против бы тебя, господара своего, не стояли. Бо коли ты, господар наш, з войском своим на них пойдеш, тогда землю их всю сказиш и их самих выплениш, а потом тоби, господару нашему, никоторого пожытку з них не будет». Казимир послушался Гаштольда и послал к жемайтам Коновта, который уговорил мятежников признать великого князя своим господарем. Юному Казимиру приходилось учиться правлению страной, а пока он только озвучивал решение своих советников, исполнял их волю.

Только успокоили Жемайтию, как новая беда: Михаил Сигизмундович открыто выступил против Казимира. Михаила признавали «своим господарем» города Городно, Лида, Берестье и Подляшье. По его просьбе мазовецкий князь Болеслав занял Дорогичин, Бельск и Мельник. И на этот раз спас положение Ян Гаштольд, возглавивший в начале 1444 года поход на Подляшье. Подляшские города добровольно открывали ворота перед Гаштольдом. После этого и Городенская и Берестейская земли покорились Казимиру. Михаил Сигизмундович не стал ждать трагической для себя развязки и сбежал в Москву, откуда перебрался в Польшу. Там его с радостью встретили: князь мог пригодиться в интригах против Казимира.