Великие князья Великого Княжества Литовского - Витовт Чаропко

Несмотря на все предпринятые Сигизмундом шаги, казалось, фортуна отвернулась от него. 31 мая 1434 года умер его опекун — польский король Ягайло. Королем Польши стал сын Ягайло — Владислав, который «оказывал более приязни» своему родному дяде, чем Сигизмунду.

Да и римский папа Евгений IV склонялся на сторону Свидригайлы, обещавшего привести православную церковь в своих землях к церковной унии. Поэтому в своих буллах папа титуловал его великим князем. По-прежнему благосклонным к Свидригайле оставался император Сигизмунд I, называвший его «дорогим братом». Сигизмунд понимал, что время работает против него. Политическая ситуация в Европе складывалась в пользу Свидригайлы. Нужно было скорее победить своего противника. И на счастье Сигизмунду, тот совершил роковую ошибку. Узнав, что митрополит Герасим участвовал в заговоре против него, Свидригайло жестоко расправился с владыкой, сжег его на костре в Витебске. Влияние и популярность Свидригайлы среди православных резко упали. А не была ли вся история с митрополитом провокацией Сигизмунда? Заговор раскрыли, и Герасима схватил бежавший от Сигизмунда Георгий Бутрим. Может, он был специально послан Сигизмундом для инсценирования заговора среди Свидригайловых сторонников? Если наша догадка верна, то Сигизмунд добился своего. Положение Свидригайлы усугублял и страшный голод, охвативший Полоцкую и Смоленскую земли. Да и во всем государстве после разорительных походов Свидригайлы наступила разруха. «И много лиха того лета учинилося во всей земле Литовской, и много пролития крови сталося, брат брата роженого убивал, и моры были сильные. О таковом страху люди старые не могут памятовати», — сообщает летописец. Обе воюющие стороны обессилели.

Встревоженный Сигизмунд жаждал быстрой победы над противником. Он лично повел войско под Витебск на резиденцию своего врага. Город он не взял и отступил назад. Единственной его удачей было пленение Свидригайловой жены. Княгиню Анну Сигизмунд заточил в тюрьму. Сам папа римский Евгений IV просил князя освободить несчастную женщину. «Самые языческие завоеватели, взяв города, жалели жен и отпускали их с почетом в свои дома: тем более обязаны это делать правители христианские», — писал в булле папа. Но Сигизмунд не послушал папу. Вероятно, польский ставленник был более жестоким, чем «самые языческие завоеватели».

Решающая битва между враждующими князьями произошла 1 сентября 1435 года возле Вилькомира. Войско князя Свидригайлы состояло из полков смолян, киевлян, полочан и ливонских рыцарей во главе с ливонским магистром Франком Керсдорфом. Командовал войском князь Сигизмунд Корибутович, бывший когда-то наместником Витовта в Чехии. Он вернулся в Литву с отрядом гуситов и примкнул к Свидригайле. Сигизмунд имел 12 тысяч поляков и отряды своих приверженцев, которые возглавил его сын Михаил Сигизмундович — как и отец, человек коварный и хитрый. И победы он добился вероломством. Свидригайло, посчитав, что размокшая от дождей местность не подходит для битвы, решил отвести войско ближе к Вилькомиру. Этим и воспользовались Михаил Сигизмундович и польский предводитель Яков Кобыленский: они напали на отходящее войско. Свидригайло не успел перестроить ряды и встретить врага лицом к лицу. А паника, начавшаяся среди воинов Свидригайлы, закончилась сокрушительным поражением. Только Сигизмунд Корибутович с гуситами, укрывшись за возами, поставленными в круг, продолжал биться. Сопротивление Корибутовича дало возможность Свидригайле с 30-ю всадниками убежать. Сам он в битве потерял и коня, и оружие, а если бы не убежал, то мог потерять и жизнь. Куда большие потери понесли ливонцы. «Было убито 12 тысяч человек знатных и благородных воинов. Никогда еще раньше не было в Ливонии такой потери, через что Ливония очень ослабла», — признается орденский хронист Рюссов. Теперь Свидригайло лишился последнего союзника. Погибло множество его верных сподвижников: князья Данил Гольшанский (его отец держался Сигизмунда и был казнен Свидригайлой), Ярослав Мстиславский, Михаил Вяземский, Ярослав Тверской — и «других князей и бояр, и немец много побили». Вилькомирское поражение было катастрофой для всего Великого Княжества, но Сигизмунд этого не понимал. Он восславил братоубийственную резню, возведя на поле битвы храм. Само название селения, что возникло вокруг храма, — Побойск свидетельствует об отношении народа к кровавому триумфу Сигизмунда. Это было жестокое побоище.

Окрыленный Сигизмунд перешел в наступление. Михаил Сигизмундович шесть недель осаждал Витебск и не взял его. Сигизмунд послал новое войско на Полоцк, но и полочане защитили свой город. Зато под его власть перешли Орша, Смоленск, Брянск, Новгород-Северский, Стародуб, Киев. Свидригайло с помощью татар вернул Брянск, Новгород-Северский, Киев. Но судьба войны и самого Свидригайлы решалась на Полотчине. Великий князь Сигизмунд был настолько зол из-за сопротивления Полоцка и Витебска, что приказал утопить полоцких и витебских послов. В 1437 году полочане и витьбичи, «не видя себе ни от кого помощи», признали Сигизмунда своим правителем, который подтвердил их прежние привилегии и вольности. Для Свидригайлы это был тяжелый удар. Он еще владел украинскими землями, но, как точно заметил украинский историк Михаил Грушевский, они являлись аннексированной провинцией, властной державой были земли литовские и белорусские. Поэтому «Хроника Быховца» и указала: «И начал велики князь Жыгимонт княжити в великом княжению на Литовском и на Русском».

Свидригайло понял, что проиграл войну, и 4 сентября 1437 года признал себя вассалом польского короля, получив во владение половину Волыни с Луцком с условием перехода их к Польше после его смерти. Но Сигизмунд по-прежнему не желал мириться со Свидригайлой. «Знаю я хорошо Свидригайлу, старость его бешенства не смирила. Еще тот самый дух его оживет; даже жизнь его опасна для Литвы, когда вернется в нее, вновь страшно запылает война». Ради польской поддержки Сигизмунд 6 декабря 1437 года вновь подтвердил, что Великое Княжество Литовское после его смерти перейдет к Польше, но поляки не должны поддерживать Свидригайлу: за это был отдан Сигизмунду Луцк. Против примирения со Свидригайлой выступила перед королем Владиславом и великокняжеская рада во главе с виленским воеводой Довгердом, трокским — Лелюшем, князьями Ольгердовичами — Олелькой Владимировичем и Семеном Ивановичем Слуцким. От упоминания о мире с «клятвоотступником», по словам рады, «всем нам сердце замутилось, друг друга не видим есмо во слезах», поэтому они требовали не заключать мирного договора со Свидригайлой. Их понять можно: боялись мести Свидригайлы. Этот страх перед ним станет препятствием для Свидригайлы к возвращению на великокняжеский посад.

В конце 1438 года волынские бояре перешли на сторону Сигизмунда. Сдался ему и Киев. Сигизмунд победил, но ценой уступок суверенитета ВКЛ Польше. Как оказалось позже, с таким положением он не согласился. Война со Свидригайлой показала, насколько мощное движение за самостоятельность Великого Княжества Литовского против Польши. С этим невольно надо было считаться.

Недолго правил после победы Сигизмунд. Он стал еще более подозрительным. Когда видел двух разговаривающих человек, приказывал арестовывать их. Одно слово, которое противоречило в их показаниях, могло стать смертельным приговором. Поэтому он приближал к себе безродных слуг, раздавал им имения феодалов «...и сильные окрутенства[54] чынил подданным своим».

Зависимость от Польши стала тяготить Сигизмунда, он желал быть полновластным правителем Великого Княжества Литовского. Теперь заявлял полякам: «Никогда мы не были ничьими подданными. Великое Княжество, пока живет людская память, никогда не было никому подвластно, и мы держим его не с рук поляков, а занимаем посад от Бога наследственным правом после наших предшественников. По смерти нашего брата вечной памяти Витовта оно по праву перешло к нам, как на правдивого наследника, и мы на этом посаде с Божьей помощью никого, кроме Бога, не боимся». Все же к решительному разрыву с Польшей Сигизмунд был не готов, более того, 31 октября 1439 года он вновь подтвердил Городенский договор. Но, как оказалось, политика по принципу «и нашим, и вашим» была пагубной для Сигизмунда. Жестокий со слабым, он терял уверенность и смелость перед сильнейшим. Долго колебался, заключать ли союз с Тевтонским орденом и Священной империей против Польши, и так не заключил его.

Политика Сигизмунда не одобрялась его приближенными. Даже сын Михаил и тот был против антипольских настроений своего отца. В такой вот ситуации Сигизмунд решил созвать сейм. По государству поползли слухи, что на сейме великий князь хочет «всю шляхту выстинати и выкоренити». Против Сигизмунда возник заговор. Возглавили его виленский воевода Ян Довгерд и трокский воевода Петр Лелюш. Они втянули в заговор князей Ивана и Александра Чарторыйских и Олельку Владимировича. 20 марта 1440 года Александр Чарторыйский и киевский боярин Скобейко привели к Трокам обоз с сеном. Под сеном на каждом возу спряталось по пять воинов. Стража ничего подозрительного не заметила и пропустила обоз в замок. Заговорщики разоружили стражу и овладели замком. Сигизмунд в это время молился в опочивальне за закрытыми дверями. Чарторыйский увидел во дворе прирученного медведя. Он не раз был свидетелем, как тот скребся в двери княжеских покоев и Сигизмунд впускал его к себе. Князь поскреб в двери. Обманутый Сигизмунд открыл двери и застыл от неожиданности. В часовню ворвались заговорщики и окружили великого князя. Растерянный Сигизмунд стоял перед ними и слушал, как Чарторыйский говорил о его преступлениях, что собирается он на сейме «всих князей и панов и весь рожай шляхецки выкоренити и кров их розлити, а псю кров хлопскую поднести». После прозвучал приговор: «Што еси был наготовал князем и паном и всим нам питии, тое ты тепер пий один». Тогда Скобейко схватил вилы, которыми поправляли дрова в камине, и ударил ими великого князя по голове. Сигизмунд мертвым упал на пол. Так закончил жизнь правитель, развязавший гражданскую войну в Великом Княжестве Литовском. Войну, принесшую опустошение и разруху державе. Из-за его политики пресмыкания перед Польшей Великое Княжество потеряло исторический шанс стать королевством.