Околдованная - Бертрис Смолл

Такова была обстановка во Франции, когда там появилась Отем Лесли, хотя, спокойно живя в Бель-Флер, она ничего не знала о смутах и междоусобицах.

— Чудесные серьги, — объявила она. — Такие же красивые, как мамины рубиновые подвески. Спасибо, месье. Придется вас поцеловать. — Что она незамедлительно и исполнила.

«Какая она милая», — думал Себастьян, обнимая и прижимая невесту к груди.

Отем что-то тихо пробормотала, когда его рука коснулась ее груди, и припала губами к его шее.

— Я рад, что ты меня понимаешь, — шепнул Себастьян; целуя ее ушко.

— Думаю, нам пора назначить день свадьбы, — вдруг сказала Отем, невероятно поразив жениха столь внезапным решением.

— И чем вызвано твое нетерпение? — полюбопытствовал он, отстраняя ее и глядя в запрокинутое лицо. Разноцветные глаза Отем пленяли его.

— Не могу дождаться, когда мы ляжем в брачную постель, — откровенно призналась она. — Стоит тебе коснуться меня, как я загораюсь желанием и кровь во мне пылает. Хочу сама не знаю чего. Я теряю разум, Себастьян. Думаю, мне пора стать твоей — по крайней мере так я заключила из разговоров с мамой и ее служанками. Разве ты не жаждешь овладеть мной?

Себастьян прерывисто вздохнул.

— Боже, дорогая, конечно! — Он снова обнял ее и неохотно признался:

— Отем, мой первый брак был настоящим несчастьем, хотя наши родители устроили его, желая только добра. Но, познав страсть, Элиз сделалась ненасытной. Один мужчина не мог ее удовлетворить. Она ложилась с каждым, кто привлекал ее внимание, не делая различий между дворянином и крестьянином. Я люблю тебя и хочу… Но еще и боюсь.

Отем чуть отодвинулась, и Себастьян увидел, какой решимостью блеснули ее глаза. Раньше он ничего подобного не замечал.

— О, месье, это мне пристало бояться, — заявила она. — А вдруг обнаружится, что мне не по душе соитие? Правда, такое маловероятно. Женщины моей семьи известны своей страстностью… и верностью. Мы не предаем наших супругов. И поскольку я желаю выйти замуж до своего двадцатилетия, которое приходится на октябрь, думаю, лучшей датой венчания будет последнее число августа. Отвечая на вопрос, который так и светится в твоих глазах, дорогой, я откровенно признаюсь, что действительно люблю тебя, Себастьян д'Олерон. Я не стала бы назначать день свадьбы, не будь я в этом уверена.

— Но почему ты полюбила меня? — допытывался он.

— Потому что у тебя доброе сердце. Ты человек верный.

Любишь свои земли. Невероятно красив, и каждый раз, когда я вижу тебя, мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Потому что я лежу ночами без сна, представляя, какими будут наши дети. Если это не любовь, значит, по меньшей мере начало, и мне этого достаточно. Я не могу представить, что выйду за другого. Любовь, по моему мнению, нечто вроде тумана и так же неуловима. Нельзя дать ей точное определение. Ты просто знаешь, что это такое. Как и я.

Себастьян стал жадно целовать девушку и, радостно улыбаясь, прошептал:

— Ты права. Я понял это в самый первый день. Понял, но испугался.

Отем нежно погладила его по щеке.

— Больше вам никогда не придется бояться, месье. — И, томно закрыв глаза, отдалась его ласкам.

Маркиз впервые ощутил, что она больше не стеснена никакими условностями. Отем словно таяла в его объятиях, ее губы были мягки и сладостны, предлагая ему все наслаждения мира.

Маркиз задрожал от нахлынувшего желания и, взяв в ладони ее лицо, покрыл его поцелуями. Его рот касался закрытых век, лба, щек, кончика носа и снова возвращался к губам, принадлежавшим ему безраздельно.

Отем обхватила руками его шею и прижалась к мощной груди, отдаваясь несказанному блаженству, и не вскрикнула, не выказала ни малейшего сопротивления, когда они пустились на пол у камина. Не испугалась, когда его рука скользнула под ее юбки и подняла их так высоко, что она почувствовала холодок вечернего воздуха, коснувшийся голых ног. Пальцы Себастьяна дерзко ласкали ее живот, ноги, внутреннюю поверхность бедер, запутались в темных волосках, покрывавших венерин холмик. Длинный палец прошел по границе, разделявшей сокровенные складочки.

Отем вздрогнула.

— Я остановлюсь, — тихо пообещал он.

— Нет, — возразила она, уже влажная от возбуждения.

Себастьян проник между мягкими складками плоти, легко нашел маленький бутон любви и стал осторожно потирать его, чувствуя, как набухает и наливается кровью доселе неприметный бугорок. Отем застонала, застыла на миг и испустила громкий вздох. Наклонившись, он поцеловал ее. Язык быстро мелькал, играя с ее языком. Палец оставался на прежнем месте. Себастьян снова стал ласкать ее.

— Опять? — удивилась она.

— На этот раз мы пойдем чуть дальше, — пообещал он.

Отем была так восхитительно влажна и готова к любовным битвам, что маркиз отчаянно хотел положить голову между ее мягкими бедрами и попробовать на вкус ее хмельное вино. Но нет. Она еще не готова к столь изысканному пиршеству. Вместо этого он осторожно, но решительно проник пальцем в ее тесные ножны. Отем ахнула, но Себастьян быстро успокоил ее поцелуями и словами любви и, немного помедлив, снова двинулся вперед.

Отем затаила дыхание. Его вторжение было таким интимным… таким властным! При всей своей наивности она поняла, что палец — всего лишь замена мужской плоти, и выгнулась, стараясь вобрать его внутрь, хотя боялась… самую чуточку, но боялась. Он словно побуждал ее открыться, подобно цветку, но внезапно остановился.

— Нет… нет, .. — тихо попросила она. — Еще, дорогой!

Еще!

Но Себастьян уже отнял руку.

— Нет, малышка, я возьму твою невинность, только пронзив тебя своим копьем, — твердо объявил он с поцелуем, оправляя ее юбки.

— Тогда возьми ее сейчас! — безрассудно предложила она. — Я хочу почувствовать тебя в себе, Себастьян.

Себастьян сел и, обняв Отем, пригладил ее растрепавшиеся волосы.

— Ты еще новичок в страсти, малышка, но в нашу брачную ночь мы дойдем до границ желания. Только тогда, но не раньше. Отныне я не дотронусь до тебя, Отем, иначе могу не сдержаться. А ты… ты, обретя знание, безусловно сделаешь со мной все что захочешь, и я стану твоим покорным рабом.

Не так ли, дорогая?

Отем тихо рассмеялась.

— Так, — без всякого стыда подтвердила она.

Они долго молча лежали у камина, потом Отем неохотно встала. Себастьян последовал ее примеру. Они вместе поднялись наверх и разошлись но комнатам. Но прежде чем открыть дверь, он поцеловал девушку на ночь. Отем ответила на поцелуй и, улыбнувшись, покачала головой.

— Отчего твои поцелуи будят во мне желание сорвать с тебя одежду? Впрочем, и с себя тоже.

— Ах ты, похотливая девчонка, — засмеялся он.