Кембриджская пятерка - Владимир Сергеевич Антонов

не спешила признавать Французский комитет национального освобождения (ФКНО), сформированный в Алжире и возглавляемый генералом де Голлем.

Информация, переданная Маклином, наряду со сведениями из других источников дала возможность советскому правительству детально разобраться в этом вопросе и определить свою стратегию по отношению к Франции. СССР первым признал Французский комитет национального освобождения де Голля и установил с ним непосредственную связь. Впоследствии это обстоятельство сыграло существенную роль в развитии советско-французских отношений.

Работать агенту приходилось достаточно напряженно. Отдавая себе отчет в том, что сведения о германских вооруженных силах и планах Гитлера на Восточном фронте представляют первостепенный интерес для советского руководства, он зачастую шел на риск, чтобы их получить. Имея по роду работы доступ к этим документам, Маклин отбирал наиболее интересные и передавал для фотографирования сотруднику резидентуры Крешину, ставшему в годы войны куратором «Кембриджской пятерки».

Уже в 1942 году Центру стало ясно, что работа лондонской резидентуры с Маклином и его соратниками представляет особый интерес для внешней разведки. Поступавшие от «пятерки» сведения, в том числе документальные, позволяли советскому руководству не только быть в курсе замыслов Германии и ее союзников, но и отслеживать планы и намерения союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Так, в январе 1943 года Маклин сообщил в Центр, что руководство Форин Оффис подготовило сверхсекретный доклад о стратегии внешней политики Великобритании в ходе войны и в послевоенный период. Этот документ получил название «доклад Джебба» — по имени его автора, начальника одного из отделов британского МИДа.

Сообщение Маклина было очень важным для Центра. В поступившей в лондонскую резидентуру телеграмме говорилось: «Документ представляет для нас исключительный интерес. Примите энергичные меры к его получению или к ознакомлению с ним нашего источника». Однако на первых порах Маклину не удалось получить доступ к этому докладу, который, как выяснилось, существовал всего в двух экземплярах, один из которых хранился у министра иностранных дел, а второй — у самого Джебба.

По заданию разведки Маклин стал выявлять лиц, знакомых с содержанием доклада. Одним из них оказался лорд Худ, с которым Маклин поддерживал приятельские отношения. Он рассказал Маклину, что «доклад Джебба» о послевоенной политике Англии был представлен на рассмотрение «военного кабинета» министров Англии. Премьер-министр Черчилль, открыто называвший себя империалистом, отверг его, поскольку, по его мнению, доклад мало учитывал интересы сохранения Британской империи в послевоенное время. В результате кабинет министров предложил автору доработать документ с учетом высказанных замечаний, что им и было сделано. В доработанном виде «доклад Джебба», состоящий из двадцати девяти пунктов, был утвержден.

Лорд Худ рассказал также, что в дополнение к «докладу Джебба» отдел Центральной Европы британского МИДа подготовил совершенно секретный меморандум о будущем устройстве Германии. Общий смысл его сводился к тому, что Англии следует поощрять в будущей Германии сепаратизм и федерализм, а существование единого центрального правительства этой страны совершенно отвергалось.

Впервые вопрос о послевоенном устройстве Германии был поднят по инициативе Черчилля в ходе Тегеранской конференции «Большой тройки» в ноябре — декабре 1943 года. Сталин, заранее ознакомленный с содержанием английского меморандума, был готов к попыткам британского премьера прозондировать отношение советского руководителя к идее расчленения Германии на ряд самостоятельных государств и прямо заявил, что СССР не намерен ни уничтожать, ни расчленять Германию.

«Охота» Маклина за «докладом Джебба» длилась более четырех месяцев. Им было установлено, что, после того как доклад был утвержден «военным кабинетом» Черчилля, было отпечатано и роздано высшим чиновникам МИДа несколько его экземпляров. Один экземпляр был прислан и начальнику отдела МИДа, в котором работал Маклин. Попытки сразу ознакомиться с ним успеха не принесли, но вскоре начальник отдела на короткое время дал Маклину этот документ для ознакомления. Через несколько дней содержание «доклада Джебба» было передано в Центр телеграфом и доложено советскому руководству.

В марте 1944 года Маклин получил назначение на пост первого секретаря посольства Великобритании в Вашингтоне. Это назначение представляло большой интерес для Центра, поскольку во время войны США значительно укрепили свои военные и политические позиции в мире. Кроме того, там полным ходом шли работы по созданию атомного оружия. Пост первого секретаря британского посольства в Вашингтоне позволял Маклину быть в курсе всех секретов британско-американских отношений.

Касаясь приезда Маклина в Вашингтон, Юрий Модин рассказывал: «Его жена Мелинда не последовала за ним в Вашингтон, хотя и назвала официальным американским властям посольство в качестве своего официального адреса. Она взяла с собой сына Фергуса и переехала в Нью-Йорк в дом своего отчима и матери, госпожи Данбар. К тому же она ожидала второго ребенка. О Маклине говорили, что, находясь в Соединенных Штатах, он не хотел жить со своей женой. На самом же деле Мелинда поселилась у родных в Нью-Йорке только потому, что в этом городе находился связник Маклина. Для встреч с ним Дональд ездил из Вашингтона на Манхэттен под идеальным предлогом навестить семью.

Одновременно время от времени он отправлялся в командировки в Лондон, где встречался с Гаем Бёрджессом и передавал ему собранную информацию».

Действительно, в первые месяцы по прибытии Маклина в Вашингтон основную связь с ним поддерживал сотрудник нью-йоркской «легальной» резидентуры. В то время в Нью-Йорке работал Борис Крешин, который ранее руководил Маклином в Лондоне и с которым у агента сложились великолепные отношения. Да и сам Маклин всегда предпочитал работать с людьми, которых он уже знал и которым доверял. Ну а с представителем вашингтонской резидентуры у него в то время была обговорена связь лишь на случай крайней необходимости. Однако очень скоро руководству вашингтонского загранаппарата стало ясно, что Маклин может быть для них исключительно ценным источником: он не только хорошо знаком с тем, какая информация представляет интерес для Центра, но и обучен правилам конспирации. В отчете о встрече с источником оперработник вашингтонской резидентуры отмечал:

«“Лирик” производит впечатление очень инициативного человека, не нуждающегося в том, чтобы его подталкивали в работе. Видно также, что он хорошо ориентируется в международной обстановке и понимает, какие вопросы представляют для нас наибольший интерес. С его стороны не чувствуется желания уклониться от работы с нами. Наоборот, он считает, что слишком редкие встречи не дают ему возможности своевременно передавать разведывательную информацию».

Понимая, что Маклин является наиболее результативным источником совершенно секретной политической информации по вопросам первостепенной важности, Центр принял решение направить в Вашингтон специально для работы с ним бывшего руководителя лондонской «легальной» резидентуры Анатолия Горского, хорошо знавшего агента и работавшего с ним в Англии.

На новое место работы Горский прибыл в октябре 1944 года. К приезду Горского в Вашингтон в США находились