Порочные намерения - Лидия Джойс

Все, что она могла, это еще две недели посвятить всем этим хитросплетениям. В конце концов, не просто закончить работать над этим делом с леди Гамильтон, но и привлечь на свою сторону леди Джеймс, миссис Уэлдон, мисс Хоторн и других. Помимо матери Варкура, Эсмеральда по многу часов проводила с другими женщинами. Она убеждала их в своей связи с иным миром и в своих неоспоримых знаниях о некоей страшной несправедливости, которые и привели ее сюда. И лишь после сеансов с леди Гамильтон Эм чувствовала себя страшно измученной и обессиленной.

Наверное, надо придумать какую-нибудь историю, чтобы держать лорда Варкура на расстоянии. В уме она уже сочиняла рассказ, состоящий из отрывков того, что ей поведала леди Гамильтон. Надо только сгладить шероховатости и соединить все воедино. А если его лицо — неистовое и страдающее — причиняет ей боль, что же, она это заслужила.

Леди Гамильтон выскользнула из комнаты полчаса спустя. Эм привыкла к такому окончанию их разговоров. Она молча сидела еще долгое время после ухода графини, тупо глядя в пустой камин. В дверях послышался какой-то шум. Эм подняла глаза, потом быстро встала.

— Лорд Гамильтон, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос не превратился в писк.

— Мадам Эсмеральда. — отозвался он.

Эм молча стояла у своего стула. Лорд Гамильтон всегда был в доме какой-то теневой фигурой, невидимой направляющей силой. Она слышала его голос и прежде и, безусловно, ощущала его власть, без его поддержки ее визиты были бы невозможны. Но никогда еще он не удостаивал ее своим появлением.

— Мой сын пришел, чтобы повидаться с вами, — тяжело сказал он.

Эм склонила голову. Внешнее сходство отца с сыном было просто поразительным. Только лорд Гамильтон выглядел изношенным, словно медленно рассыпающаяся вершина горы. Неожиданно у нее мелькнула не имеющая отношения к делу вспышка надежды, что Варкур никогда не будет выглядеть таким измученным. Эм тут же отогнала эту мысль.

— Надеюсь, — холодно заметил граф, — он не оказывает на вас недолжного давления. Я позволил вам бывать в моем доме, потому что видел, как горе графини ослабевает в вашем присутствии.

— Да, сэр, — сказала Эм. Вывод напрашивался сам собой: если леди Гамильтон перестанет получать облегчение, этот дом будет закрыт для Эм. — Я понимаю, сэр.

Граф медленно смерил ее взглядом.

— Надеюсь, что это так, ради вашего же блага.

Потом он повернулся и ушел. Для человека с такими широкими плечами и все еще крепким телом он слишком сильно шаркал ногами.

Когда Эм вернулась домой, в гостиной ее ждала Марта. Она была дочерью Грея и самым удачным пунктом в договоре между Эм и цыганами, владельцами таверны. Телосложением и ростом Марта очень походила на Эм, и свой цыганский акцент молодая женщина позаимствовала у этой девушки.

Пусть Эм не была цыганкой и, следовательно, была нечистой, но ее общение с цыганами научило ее в достаточной степени их повадкам. Она не только сняла квартиру в их доме, но еще и получила от хозяина позволение нанять его дочь в качестве помощницы. Если Эм и могла положиться на кого-то, не выдавая при этом своих тайн, так это на цыган — не из-за их преданности, а из-за того, что чужая сила вызывает у них отвращение.

— Готовы ли мои платья? — спросила Марта, явно стараясь скрыть свое нетерпение и явно не преуспевая в этом.

— Я принесла их вчера, — ответила Эм. Она пошла в туалетную, Марта за ней. Эм кивнула в сторону двух ярко-красных платьев. Они были одинакового фасона, только платье Эм было легко расстегнуть, чтобы его можно было быстро снять и остаться в том, что надето под ним.

Марта что-то пробормотала по-цыгански и потрогала одно из платьев кончиками пальцев. Глаза у нее блестели.

— Вот красота, — выдохнула она.

— Если все пройдет хорошо, — сказала Эм, — вы получите его после представления. Вы получите все эти платья.

Марта окинула ее гардероб опытным взглядом:

— Они, верно, стоят пятьдесят фунтов.

— Это так, — согласилась Эм. Это были наряды, подаренные ей светскими дамами. Впрочем, в новой жизни они будут просто опасными, связывая ее с прошлым.

— С ними я много могу сделать, — сказала Марта. Судя по ее лицу, она что-то подсчитывала.

— Только если вы не будете изображать Эсмеральду, — предупредила ее Эм.

— Интересно, а похоже ли на меня то, что у вас под вуалью.

— Если бы было похоже, я не выбрала бы вас, — холодно заметила Эм. — Вы отнесли письмо в Скотленд-Ярд, как я велела?

— Ага. Я попросила Джорджа сделать это. Он выглядит совсем как уличный мальчишка. — Теперь работа мысли выразилась в ее глазах еще отчетливее.

Эм нахмурилась, хотя и понимала, что девушка все равно этого не увидит.

— Вы попросили кого-то прочесть вам его.

— Может, и так, — сказала девушка.

— Из него никто ничего не поймет, кроме того, кому оно адресовано. — Лорд Олтуэйт видел ожерелье, теперь нужно сделать так, чтобы он не искал ее, чтобы можно было и дальше у него под носом выдавать себя за Эсмеральду. Запачканное грязью письмо Элис послужит этому наравне с рассказом о том, что его нашли на теле женщины, выловленной из Темзы.

Эм заговорила о другом:

— Скажите, вы выучили наизусть?

— Ну да.

— Давайте послушаем.

Эм осталась довольна декламацией Марты. После ухода цыганки Эм принялась изучать список тех, кто гостил в доме Гамильтонов в день смерти Гарри. Она прочла этот список уже раз сто без всякой пользы для себя, теперь она читала его в сто первый раз и все равно была далека от ответа. Этот список гостей ничем не отличался от других подобных. Имя лорда Олтуэйта остановило ее внимание. Чего проще — взять и указать на него пальцем. Но это было бы неправильно, неправильнее всего, что она сделала до сих пор. Она не могла этого сделать, даже если лорд Варкур и поверил бы ей.

Мысли о лорде Варкуре вторглись в ее голову, и она закрыла глаза. Между ними не было ничего значительного, но в его присутствии у нее начинало щемить сердце, и это пугало ее. Его боль жгла ее, хотя для этого не было никаких оснований. Даже если бы она была настоящей дочерью своей семьи, он все равно был бы для нее недосягаем. При теперешнем же положении вещей их отношения невозможны. Если принять это во внимание, любое чувство было бы большой ошибкой. И это ей не по карману.

— Так куда она поехала потом? — устало спросил Томас.

— Потом она велела мне ехать обратно к этим цыганам, — сказал кебмен, комкая в руках свою шляпу. — Вы точно думаете, босс, что это хорошо — рассказывать о ней? Она всегда была добра ко мне. Всегда нанимает именно меня и платит мне чуток больше, чем полагается, хотя у ней самой, видать, в кошельке не густо. Вы уверены, что через меня у нее не будет неприятностей?