Романов #15 - Владимир Кощеев

распространял свое влияние в Османской империи, пока государи Русского царства упрочняли положение нашей страны среди подданных Османской империи. Долгосрочные отношения позволяли развернуть серьезные международные проекты, которые приносят выгоду обеим странам.

С этой точки зрения приглашение не было чем-то из ряда вон выходящим. Если не вспоминать о том, что монах Василий на самом деле Хранитель общества Януса Двуликого. Однако тот факт, что эта встреча — инициатива Константинопольского престола, говорит о влиянии монаха Василия на религиозную структуру христианской общины Османской империи.

Оказавшись в машине с гербами княжества Красноярского, я оглянулся на удаляющийся космодром Восточный. Данные с нашего спутника уже пошли, проект признан успешным. Осталось запустить еще пару сотен таких, чтобы охватить всю планету, и дело можно считать закрытым.

Но прежде чем решать окончательно, мне следовало прояснить один вопрос.

«Оракул» установил соединение с абонентом, трубку подняли не сразу.

— Здравствуй, князь Романов, — произнес Людвиг. — Чем обязан?

— Василий, — обозначил я тему разговора. — Что тебе известно?

Хранитель тоже не стал затягивать разговор.

— Умирает старик, — ответил Людвиг. — Артефакт продлевал его жизнь и так слишком долго. Организм уже не справляется, и так магия увеличила его годы до предела. Так что поспеши, если хочешь застать Василия живым.

— Понятно. А ты чем занят?

— Я сейчас в Южной Америке, — доложил Людвиг. — Веду дело, которым мы втроем с Василием и Корнелией занимались последние лет двадцать.

Борьба за освобождение континента от европейских монархов. И причина для этого у Хранителей имелась веская — в Большом Каньоне располагался Архив, если карта Василия не врет.

— Понятно, будь готов, если потребуется выступать, — распорядился я. — Сдается мне, потеряв Василия, мы можем оказаться перед расколом Хранителей.

— При всем уважении, князь Романов, — усмехнулся в ответ мой собеседник, — не учи отца детей делать. Мы и так в меньшинстве были, а когда Василий умрет, и я, как самый старший Хранитель, займу его место, получив доступ к закрытой части Архива, остальным это не понравится. Так что на нашей стороне останется одна Корнелия, а ты до сих пор свой артефакт не получил. Выходит, что только я да Корнелия будем верны заветам Основателей, на тебя ведь надежды нет.

Я мог бы возразить, но не стал. Внутренние распри Хранителей не были для меня особой тайной, об этом я прекрасно я знал еще с тех самых пор, как вообще услышал о существовании истинного общества Януса Двуликого.

— И не побоятся моего гнева и возможностей Анны отключить их артефакты? — уточнил я.

— Не побоятся, — подтвердил Людвиг. — Обойти власть Архива несложно. Твой предшественник, тоже высший администратор, отключил Хранителям доступ к дарам Основателей, а выиграл войну только потому, что враги без поддержки Архива умерли от старости. Так что не стоит считать, что Анна делает тебя неуязвимым.

— Спасибо за напоминание, — хмыкнул я. — Все, не буду больше отвлекать. Развлекайся.

Людвиг положил трубку, а я откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Раз оппозиция Хранителей всерьез рассматривает вариант, что могут продавить свое большинство, значит, у них есть для этого какие-то возможности. Не мнимые, а реальные способы.

Стоит ли посещать Василия, если это, возможно, окажется ловушкой? Конечно, стоит. Как только Хранители окажутся замешанным в нападении на меня в Османской империи, Анна отрежет им второй дар. А если не справится сама, это уже сделаю я.

Да, у моих противников останутся собственные дары и какое-то влияние на государства, но без дополнительного козыря Хранители не так уж и страшны, какими бы хотели казаться.

— В особняк, Дмитрий Алексеевич? — уточнил водитель, заметив, что я закончил размышлять.

— Нет, Петр, давай сразу в аэропорт, — ответил я. — Мы летим домой.

Как бы там ни было, а не посетить Красноярск перед вылетом в Османскую империю я не могу. Меня ждет моя семья, а это важнее старца из общества, мечтавшего убить сингуляра.

* * *

Османская империя, Стамбул. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.

Как я себе представлял последнее пристанище монаха Василия? Монастырь, уединенная келья, молитвы звучат со всех сторон, горят свечи, машет кадилом священник.

Однако на деле машины с номерами посольства Русского царства в Османской империи доставили меня до огромного древнего особняка, реорганизованного под нужды хосписа для самых состоятельных клиентов. В этих стенах, как доложил мне искусственный интеллект, несколько султанов встретили последний свой день.

Многочисленная охрана сторожила периметр, вышколенная прислуга выстроилась почетным караулом, встречая русского князя. Обширный сад разбит на зоны, в каждой из которых своя часовня — чтобы ни одному из клиентов не приходилось далеко бегать за своим священником.

Погода стояла жаркая, на небе ни облачка, солнце светит ярко, заставляя щуриться. Белые мраморные плиты, которыми выложены дорожки, слепят. Однако дышать было можно — территория особняка чуть в стороне от самого Стамбула, где действительно было не продохнуть как от многочисленных туристов, так и от узких перегретых улочек.

— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — поклонился мне мужчина в традиционных турецких одеждах. — Меня зовут Юсуф, я выбран, чтобы сопровождать вас по нашему заведению. Прошу вас следовать за мной.

За его спиной я уже видел корпус, принадлежащий православной церкви. Высокий византийский крест соседствовал с католическим, находящимся чуть правее. Так что и без сопровождающих я бы нашел дорогу, однако отказываться, разумеется, не стал.

Пока мы двигались по белым мраморным плитам, Юсуф рассказывал про историю особняка, когда-то в глубокой древности принадлежавшего одному из приближенных к василевсу чиновников, чье имя, к сожалению, не сохранилось. Да и взятие Константинополя не пощадило постройки.

Но особняк все же сохранили, а после — реставрировали. И в разные годы чего здесь только не было, пока, наконец, султан не распорядился устроить маленький рай для тех, кому скоро уже предстоит покинуть бренную Землю. И, надо признать, смесь мусульманского искусства и европейской традиции действительно получилась похожей на маленький Рай.

Много зелени, в верхушках деревьев щебечут птицы, на территории несколько искусственных водоемов, выстроенных так, что они казались естественными и еще не видавшими человека. При этом не видно ни прислуги, чей штат достигал почти пятисот человек, включая медицинский персонал, ни самих постояльцев.

Если бы не присутствие Юсуфа, ведущего экскурсию, я бы мог решить, что я вообще единственный человек на территории особняка. И ведь не такая уж и большая эта территория, а благодаря трудам гениальных архитекторов удалось создать ощущение единения с миром и небом.

— Прошу сюда, Дмитрий Алексеевич, — плавным жестом указав на дверь, украшенную византийскими мотивами, поклонился мне Юсуф.

Само строение, отданное патриархату Константинопольской Православной Церкви, было небольшим — всего три этажа, каждый площадью чуть больше ста квадратных метров. Однако вместо чувства ограниченного пространства я сразу же ощутил уют.

Стены, пол, потолок — все было расписано так старательно, что я в первые мгновения поймал себя на мысли, что все же оказался в церквушке. Внутри царила прохлада, из высоких окон пробивались лучи света. Чистый свежий воздух шел легким потоком из-под потолка, но я не видел систем кондиционирования.

— Прошу вас следовать за мной, Дмитрий Алексеевич, — произнес Юсуф, ступая мягкими туфлями по полу практически бесшумно. — Нам придется подняться на третий этаж.

Несмотря на церковные мотивы на первом этаже, судя по мебели, это был огромный холл, где можно принять гостей или посидеть, любуясь видами из окон. А вот на втором картина резко изменилась.

Медицинский блок, занимающий весь этаж, пожалуй, по оснащенности не уступающий даже Кремлевскому, был разделен на несколько комнат. Но вход был перекрыт герметичным отсеком за стеклянными дверьми. В другое время мне было бы любопытно посмотреть внимательнее, но «Оракул» и так уже вывел список оборудования.

А мы поднялись на третий этаж. Казалось бы, зачем умирающему подниматься так высоко? Но в здании имелись и лифты — как для маломобильных постояльцев, так и для обслуги с посетителями. А еще на третьем этаже был огромный стеклянный купол посреди помещения.

И здесь ощущение последнего пристанища было уже ощутимо, атмосфера близости смерти витала в воздухе. Несколько слуг в темных рясах, рассредоточенных по помещению, занимались своими делами — явно люди из монастыря, в котором ранее обитал монах Василий.

Самого Хранителя я увидел сидящим в кресле под