Длинная тень - Синтия Хэррод-Иглз

– Ты не пробыл здесь и недели, как от меня начали отворачиваться друзья, потому что ты заставил их любить себя больше, чем меня. Это я, я провожу Рождество с Масслдайном и его семьей! И это меня он пригласил погостить летом! А сейчас он говорит, что пригласил и тебя тоже. Теперь он станет твоим другом, а не моим. А у меня не будет никого!

– Но, Хьюго, что я мог поделать? Когда он попросил меня...

– Ты должен был ответить «нет», почему ты не отказал ему? Потому что хочешь украсть его у меня? Езжай домой, в Морлэнд, и оставь нас с миром!

– Я не принял его приглашение. Правда! Но я не мог отказать ему сразу. Понимаешь, если я не поеду туда...

– Ты можешь поехать домой.

– Нет! Только не в Морлэнд. Наша мама... Она не хочет, чтобы я находился там, и сказала... Она велела мне на летние каникулы приехать к ней.

Хьюго потерял дар речи, кровь отлила от его лица.

– Она просила тебя?.. Не меня? – прошептал он. Джордж кивнул.

– Пойми, – стараясь не огорчить брата еще больше, сказал Джордж, – ну что я должен был сделать? О, Хьюго, почему из-за тебя мы оба так несчастны? За что ты меня ненавидишь? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь...

– Ты только так говоришь, – перебил его Хьюго, – но ты всю жизнь все у меня забирал. Все, что должно было принадлежать мне. Я – первенец! А первым всюду был ты, влезая ко всем в душу, улыбаясь и подлизываясь, как дворовая собака. Шел бы ты своей дорогой! Поступай, как тебе хочется! Какое мне до тебя дело! Ты отнял у меня все, больше мне терять нечего!

Он повернулся и выбежал из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь, оставив Джорджа наедине с безнадежными думами о неразрешимости сложившейся ситуации.

Письмо Аннунсиаты было кратким.

«Если бы я хотела видеть тебя в Лондоне, то написала бы об этом сама. Тебе следует побольше думать об учебе, а не о развлечениях. Учителя недовольны тобой. Твой брат за семестр добился большего, чем ты за год. Я пошлю за тобой в том случае, если буду уверена, что твое присутствие доставит мне удовольствия больше, чем в настоящее время».

Хьюго скомкал письмо и бросил в огонь. Слезы брызнули из глаз, и он смахивал их со злостью на собственную слабость. Пока он наблюдал, как горит и превращается в пепел это тяжелое письмо, его лицо сделалось задумчивым, потом посуровело и источник слез иссяк.

Сад Новой Весны в Воксхолле становился модным местом, где проводили время юные щеголи. Особенно популярен он был среди молодых людей из хороших, но разорившихся семей, среди молодых людей, только-только начинающих свою карьеру, так как вход в сад был бесплатным, и каждый тратил здесь столько, сколько мог себе позволить. А обед стоил значительно дешевле, чем у Колби в Садах Малбери.

Арабелла все это хорошо понимала, но приняла приглашение без комментариев. Для нее притягательность Воксхолла состояла в том, что она вряд ли могла встретить здесь знакомых, а больше всего радовало, что в любом случае мать ни о чем не узнает. Девушка надеялась, что Беркли уже там и ждет ее, ведь если он хоть немного задержится, она вряд ли сможет пробыть в таверне хоть какое-то время, не привлекая внимания своей юностью, даже будучи в плаще и маске.

Однако волноваться ей не пришлось. Беркли стоял перед дверью таверны, казался возбужденным и, как только коляска подъехала, подошел, взглянул на нее через окно, с улыбкой что-то сказал возничему и сел рядом.

– Ну, сэр, куда вы меня везете? – спросила Арабелла, пока он в трепетном приветствии целовал ее руки.

– Мы едем обедать, будет лучше, если мы поедем прямо туда. Таверна не слишком подходящее место для вас. Дорогая, дорогая Арабелла! Я так счастлив, что вы пришли. Я проклинал свою глупость, когда позволил вам подвергнуть себя такому риску.

– Какому риску? – холодно спросила Арабелла.

– Одной, на извозчике пересечь весь Лондон! Дорогая, простите меня. Лучше бы я никогда вам этого не предлагал.

– Ой, перестаньте, ничего страшного. Простолюдины подобны животным, если не выказывать страха, они никогда не причинят вреда.

Беркли засмеялся.

– Арабелла, вы великолепны! И так молоды!

– Вы, может быть, и старше на десять лет, сэр, но гарантирую, что здравого смысла больше у меня, – жестко сказала Арабелла.

– Не сомневаюсь, иначе вы бы никогда сюда не добрались. Надеюсь, вы уехали незаметно? Как вы ухитрились, моя дорогая?

Арабелла повела плечами.

– Это достаточно просто, когда вокруг столько народу. Каждый думает, что я с кем-нибудь другим. Кроме того, после нашего приезда в Виндзор за мной не так пристально следят. Я могу одна кататься в парке верхом, там достаточно спокойно, поэтому они уже привыкли не думать, где я. А доехать до Лондона и обратно не так уж долго.

– Целый месяц вас не было. Жестокая, жестокая госпожа! – простонал Беркли. – Полагаю, что вы хорошо отдохнули, пока я здесь страдал.

– Страдал? Чепуха! Я точно знаю, что вы делали весь этот месяц. Пили в гостинице «Солнце» и играли в карты у Портера Грума. Надеюсь, что вы, по крайней мере, выигрывали.

– Хватит, чтобы заплатить за наш обед, – улыбнулся Беркли. – Ну, расскажите мне, как там, в Виндзоре?

– Весьма недурно. Все в порядке. Очень приятно было снова покататься верхом. И, конечно же, скачки в Детчете. И мне очень нравится принц Руперт. И его сын, Дадли, – он такой веселый! Мы очень много времени провели вместе, катаясь на лошадях. Но вечера...

– Скучные? – заинтересованно спросил Беркли.

Экипаж подъехал к гостинице, где они намеревались отобедать, и остановился. Беркли помог Арабелле выйти, расплатился с возничим и пропустил Арабеллу в помещение. При виде красного сюртука навстречу вышел хозяин гостиницы, поскольку солдаты были частыми гостями, но не всегда при деньгах. При виде своего завсегдатая его настороженный взгляд смягчился.

– О, милорд! Добро пожаловать! Проходите, проходите! Я приготовил для вас комнату. Будьте добры следовать за мной. Сюда, мой господин. Мадам, простите, мисс, – быстро исправился он, на всякий случай. Его любопытные глазки пытались рассмотреть то немногое, что оставалось на лице Арабеллы незакрытым. Он силился – совершенно бесполезно – узнать ее, но тут же отказался от этой затеи, решив, что, прислуживая им за столом, без труда поймет, кто она, как только она снимет маску. И с этими мыслями проводил их наверх. Он получал хорошие деньги из разных источников, сообщая о тайных свиданиях, проходивших в его гостинице.

Арабелле очень понравилась комната, небольшая, но одна из лучших. Окна были задернуты толстыми красными бархатными шторами. Множество зеркал на стенах создавали ощущение большого пространства. Мебели почти не было – лишь маленький обеденный стол и два стула, а в углу, рядом с большим камином, стояла огромная кушетка, на которой после сытного обеда клиенты занимались тем, что и служило тайной причиной посещения гостиницы. Вся комната была уставлена ажурными подсвечниками со свечами из натурального воска. Их мягкий свет очень нравился Арабелле. В комнате царил полумрак, шторы были плотно задернуты, в камине пылал огонь, горели свечи, и было очень трудно представить, что на улице белый день. Это могла быть любая другая комната, в любом другом месте, поэтому Арабелла могла противостоять тем последствиям, которые прямо вытекали из сложившейся ситуации.