Кыся 3: Кыся в Америке - Владимир Кунин

Мы смолотили пирог за милую душу, и только после этого Кевин снова пошел загружать чемоданы.

Тут же из отеля "Веллингтон" под красно-золотой навес у главного входа стали кучковаться и шведские хозяева этих чемоданов, пожилые, степенные, ухоженные старушки с тщательно завитыми серебряными головками и старики в легкомысленных туристских шляпченках с мордами старых дровосеков и строительных рабочих.

Я попросил Тимурчика не говорить мистеру Стивенсу о моей способности вступать в КОНТАКТ. Безумно хотелось спать, а не трепаться всю дорогу с милым, но все-таки посторонним мне Человеком. Ночь у меня была тяжелая, с визитом к Мадам, с небольшими Кото-Крысиными разборками, с назначением Хемфри временно исполняющим обязанности Старшего Кота на время моего отсутствия, с коротким, но бурным трахом с парочкой малознакомых Кошек, ибо моя Беленькая и Пушистенькая никак не могла вырваться из-под крова мистера Могилевского. Он обычно рано ложится спать… Ну, и так далее. Короче, мой недосып прямо валил меня с ног!

Потом Тимур поцеловал меня в мою мохнатую щеку и пожал мне лапу, а я облизал всю его физиономию, носившую следы остатков кленового сиропа. И мы распрощались. Тим еще надеялся успеть к третьему уроку. Наврет что-нибудь мистеру Хьюзу или, наоборот, скажет чистейшую правду – и будет прощен.

Я забрался на последнее сиденье – Кевин сказал, что оно будет свободно, – и улегся. Рядом был вход в автобусный туалет, а неподалеку стоял здоровенный пластмассовый ящик, весь набитый колотым льдом. А уже во льду было напихано невероятное количество банок с пивом, кока-колой и маленьких бутылочек с минеральной водой.

Я еще слышал, как Кевин запирал багажные отделения, как без всякой суетни рассаживались по своим местам старенькие шведы, как Кевин подошел ко мне и спросил:

– Ну, как? Устроился?

И я, кретин, чуть не ответил ему: "Да, большое спасибо…" Но, слава Богу, вовремя спохватился и промолчал. Только хрипловато муркнул в ответ. И Кевин пошел садиться за свой руль.

А вот когда мы уже тронулись, и американская шведка-гид залопотала по-шведски монотонно и без продыху, я закрыл глаза и отрубился в первые же три секунды…

И стал мне сниться совершенно реалистический сон – никаких кошмарных наваждений, никакой обычной фантастики. Все предельно бытово и заземлено.

Всколыхнулись в моем спящем мозгу все запахи той Шуриной малюсенькой квартирки в Бруклине. И снова увидел я наши книги, наши вещи, наши картинки на стенках и по углам на полу, ибо стенок было меньше, чем наших любимых картинок и фотографий…

И наша замечательная, старая и раздолбанная, но очень заслуженная пишущая машинка, которая так удивила Рут Истлейк.

– Как?!.. – поразилась она. – Он до сих пор пишет на машинке?!.. А почему не на компьютере? Это же намного удобнее!..

Не хотелось мне при всех объяснять Рут, что сегодня в России интеллигентный Человек, который не нашел в себе сил и способностей уйти в какой-нибудь прибыльный бизнес, а тупо продолжает тянуть свою профессиональную гуманитарную лямку, не в состоянии купить себе компьютер или даже пишущую машинку. Как сказал бы Шура, "никаких штанов не хватит"…

Всплыли в памяти слова Рут о фотографиях Шуры, и только сейчас, во сне, я понял, что Шура ей очень понравился!

Вот когда я вдруг на какой-то чужой очень белой стене неожиданно увидел огромную фотографию Шуры в натуральную величину в тяжелой выпуклой раме, словно Шура в окне сидит. Причем фотография вся цветная, а Шура ужасно бледный – ну, простотаки черно-белый!..

И вдруг замечаю – ШУРИНА ФОТОГРАФИЯ ДЫШИТ!!!

Вроде бы даже как-то виновато мне улыбается и пытается что-то сказать…

– Громче, Шурик! – кричу я ему. – Здесь плохо слышно…

Сплю ведь, а понимаю, что шум автобусного мотора, около которого я лежу в кресле последнего ряда, заглушает Шуру и меня…

– Я за тобой еду, Шура!.. – кричу я ему. – Я тебя обязательно найду! Не боись,

Шурик, я их всех там подниму на ноги и поставлю на уши! (ужасно мне нравится это выражение!) Ты мне только скажи, что такое ОРАЛЬНЫЙ СЕКС?

А сам вдруг замечаю, что на фотографии Шура розовеет, удивленно высовывается из рамы, опирается на нее локтями, словно в окне на подоконник, и так смущенно меня спрашивает:

– Боже мой, Мартышка… Где это ты так нахватался?..

– Мы сегодня были в твоей квартире на Оушенавеню в Бруклине, и мне об этом говорил Арни-Арон, Собака Хозяина твоего дома.

И замечаю, что вдруг стало очень хорошо слышно!.. Мотор, что ли, выключили? И трясти перестало…

Шура еще больше краснеет на фотографии и так сбивчиво, неуверенно отвечает мне:

– Видишь ли, Мартын… Дело в том, ну, в общем, оральный секс – это одна из форм…

Но тут чувствую, кто-то меня за ухом чешет и голосом Кевина Стивенса говорит:

– Филадельфия! Стоим час. Писать, какать, кушать будешь?

Я перевернулся на спину, потянулся весь до стона, до хруста, весь врастопырку, зевнул и снова свернулся клубочком в кресле.

Вот как проснулся в Филадельфии, так и заснул до самого Вашингтона. Так что про Филадельфию ничего путного сказать не могу. "Америка глазами Кота" не получится…

– Дорогие леди и джентльмены! Мы с вами прибыли в столицу Соединенных Штатов Америки Вашингтон. Потом я вам подробнее расскажу об этом замечательном городе. Здесь мы пробудем до послезавтрашнего утра, и у нас очень обширная программа. Однако, прежде чем мы поедем в отель, я хотела бы на пять минут задержаться у самого сердца Америки, у Белого Дома, резиденции всех Президентов Соединенных Штатов, начиная с Джорджа Вашингтона, именем которого и назван этот город.

Впереди у нас поездка в. "Маунт Верной", загородное поместье Джорджа Вашингтона, Арлингтонское кладбище с пантеоном Джону Кеннеди, прогулки вокруг Капитолия, музей Аэронавтики (бедненький Тимурчик!..) и посещение Джордж-тауна – старого Вашинтона, и Линкольн-мемориал, и многое другое… А пока оставим наш автобус… Вещи можно не брать. Не забудьте фотоаппараты и видеокамеры. Дамам рекомендую набросить на плечи теплые куртки, – пропела американская шведка-гид по-шведски.

"А Конгресс где?!! Едрена вошь!!! Мне Конгресс нужен!.. Я только ради Конгресса и ехал сюда, черт бы вас всех побрал!.. – возмутился я. – Даешь Конгресс, мать вашу в душу!!! "

Возмутился я так сильно, так мощно взъярился, что шведская группа стала вдруг странно переглядываться и полубессознательно чуть ли не в один голос заквакала:

– А Конгресс?!.. Почему нет Конгресса?.. Хотим Конгресс!

Наверное, выброс моей возмущенной энергии был настолько силен, что я вздрючил сразу же чуть ли не половину группы поразительно тихих и спокойных пожилых шведов!

Вот уж никогда не думал, что обладаю еще и массовым гипнотическим воздействием!.. Знал ведь, что НЕЗАУРЯДЕН, но что до такой степени?!..

– И Конгресс, разумеется, тоже!.. – поспешила ответить гид.

Кевин Стивене запер все двери автобуса и пошел размяться вместе с группой. Я, естественно, помчался за ним.

Как всегда после долгого сна, мне дико хотелось писать и жрать! С первой потребностью я справился довольно легко: обоссал какой-то кустик по дороге, пока наша шведская группа дисциплинированно стояла перед красным светофором.

Облегчившись, я огляделся. Бог мой, как этот город похож на наш! Ни тебе небоскребов, ни столпотворения людей и машин, и дома все такие красивые, так напоминающие центр Ленинграда, что просто сердце сжалось!..

И улицы такие широкие. А через улицу вдруг живая Белка с Бельчатами идет! И все автомобили остановились – пропускали Белку. А эта стерва идет себе и ухом не ведет. А за нею – четверо Бельчат.

Хотел я их было пугнуть, а потом пожалел. Спрятался за ноги Кевина, чтобы они меня не увидели и не обгадились бы сами со страху. Раз Белка может со своим потомством ходить вот так по городу, переполненному всякими опасностями для маленьких Существ, значит, это прекрасный город! И правильно, что Президенты именно здесь живут. Здесь-то поспокойнее, чем в Нью-Йорке. А в спокойствии всегда лучше думается. И добрее.

На другой стороне улицы меня чуть с ног не сбил невероятной силы сосисочный дух! Шел он от небольшой тележки, на ней сосиски и жарились. Жарил их длинный черный парень в белой и грязной куртке, запихивал в длинную булочку, поливал чем-то красным или чем-то желтым и продавал. Около него стояли еще трое черных парней: все в коже, черных очках, золото повсюду и изо всех мест торчит, по нескольку цепей на шеях, кольца на всех пальцах у каждого, в ноздрях, в ушах, в губах – повсюду кольца!..

Жрут, гады, эти сосиски, чавкают, звякают своим золотом и треплются с продавцом.

А тот тоже, видать, из их компахи: одна половина головы выкрашена в желтый цвет, другая – в сиреневый.

Все четверо были так увлечены трепотней и жареными сосисками, да еще и что-то алкогольное, судя по запаху, хлебали из бумажных пакетов… То есть не из пакетов, конечно, а из бутылок, спрятанных в пакеты.