Атлантический рейс - Юрий Иванов

А там – еще один рыболов. Он стоит на камне и размахивает над головой сеткой. По краю сетки, имеющей вид зонта, пришиты грузила. Выбрав удобный момент, рыбак швыряет сетку в воду, а потом дергает за веревку, зонтик захлопывается, и рыбки застревают в ячее. Но сеткой рыбак ловит не только рыбу. Вот он соскочил с камня и выбежал на песок. Бросок – и под сеткой забился крупный сухопутный краб, да не один, а целых три! Три сердитых соседа только что дрались из-за тухлой рыбешки, а теперь попадут в сумку к рыболову.

Рядом в опресненной лагуне крабов ловят трое глазастых мальчишек. Им лет по восемь-девять. Снасти их очень просты – металлические сетки в виде тазика. К центру сетки привязан кусок вонючего мяса и ниточка с поплавком на конце. Свою ловушку мальчуганы ставят в воду на мелком месте, а сами валятся на траву и смотрят в синее небо. Когда краб заползает в ловушку, он начинает теребить мясо, поплавок об этом дает знать, и кто-нибудь из мальчишек выдергивает свою ловушку из воды. Мальчишек-краболовов зовут Тетти, Летти и Одетти. Они безжалостно отрывают у крабов клешни и суют полуживых уродцев в корзинки. Мальчишки снова валятся на траву, а мы возвращаемся на берег, к шуму волн и крикам чаек.

До чего же здесь все-таки красиво, чудесно! Золотой песок, синие волны, пальмы вдоль берега – удивительно красива природа Золотого Берега! Но люди, которых мы видим, не отдыхают тут, а трудятся.

Шум прибоя и крики чаек заглушают крики людей. Вот длинная цепочка людей, вцепившись руками в два каната, тянет из океана невод. В волнах, как черные поплавки, мелькают головы рыбаков. Они что-то подправляют, поддерживают там. Просто непонятно, как они остаются живыми в хаосе ревущих валов, как не захлебнутся соленой пеной и песком!

Блестят потные лица, лоснятся согнутые спины; в страшном усилии напряглись мышцы. Метр за метром выползает невод на песок. С напряженным вниманием смотрят в воду женщины – они ждут улова. Наконец в волнах показался наполненный мелкой рыбой куток. Еще усилие – и куток, трепещущий, подвижный, как громадный ртутный шар, выкатывается на песок. Рыбаки с дрожащими от напряжения мышцами, уходят в тень, под пальмы, а женщины окружают улов. Получив каждая свою долю, они спешат на шоссе; там дожидается их грузовик-рефрижератор рыбника-перекупщика.

Рядом другая группа рыбаков выволакивает из океана такой же невод. Мы подходим. Рыбаки встречают нас улыбками и приветливыми возгласами: «О, рашен!..» Мы пожимаем их крепкие, пахнущие свежей рыбой руки и склоняемся над уловом. В кутке трепещет рыба – килограммов триста мелкой, плоской и серебряной, как американские доллары. Ее так и называют «доллары». Это та самая рыба, которая по-латыни называется «вомер», а у итальянских рыбаков получила кличку «Муссолини». Между рыбами копошатся десятка полтора крабов и два больших рака-лангуста. Мальчуган лет десяти, одетый в форму школьника, вытаскивает одного из них и дарит нам.

– Это русским школьникам, – говорит он по-английски и, достав из заплечной сумки газету, аккуратно заворачивает в нее лангуста.

Мы разговорились с мальчуганом. Его зовут Бен. Он учится в школе. Там их кормят, одевают и обучают за счет государства. Что он здесь делает? Он каждый день приезжает из Аккры к рыбакам и читает им газеты. Так поступают почти все школьники из его класса.

Рыбаки уже отдохнули. Они свертывают канаты, невод и относят все это в большую, вместительную, очень длинную и узкую пирогу. Через несколько минут лодку сталкивают с берега навстречу волнам; гребцы, человек десять, вскакивают в нее и погружают весла в воду. Затаив дыхание смотрим мы, как лодка разрезает острым носом первую волну, вторую, взлетает на кипящий гребень третьей и несется, подгоняемая быстрыми взмахами весел к четвертой – высокому, как стена, насыщенному сокрушительной силой пенному валу. Лодка подпрыгивает и исчезает в бурунах; сквозь столбы брызг видны лишь черные тела рыбаков – они с невообразимой быстротой гребут, торопясь вырваться из кипящей воды и не позволяя лодке повернуться к волнам бортом. Еще несколько мгновений, и лодка уже легко скользит за пределами наката. Сейчас в воду опустят невод и пирога ринется обратно, к берегу, доставляя в сильные руки два каната, за которые сеть вытащат из океана.

Да, нелегкий, опасный труд! У океана – и без рыбы. Мне вспоминается, как в прошлом году вместе с нами пришло в Такоради судно «Очемчири». Какую радостную и теплую встречу устроили советским рыбакам ганцы! Еще бы, «Очемчири» прислал в Гану Советский Союз, чтобы научить смелых, сильных парней ловить рыбу не таким вот неводом или сетью-закидушкой, а добывать ее при помощи современных орудий лова! И какой гордостью сияли глаза первой партии ганских парней, отправлявшихся в море в свой первый рейс на настоящем, отлично оснащенном рыболовном тральщике! Многому тогда научили их советские рыбаки. Наша страна помогает молодой африканской республике в становлении ее народного хозяйства. Вот почему нас, советских людей, везде на этой земле встречают с улыбкой.

Но нам пора. Попрощавшись с рыбаками, мы идем дальше. Идем мимо рыбацких пирог, сетей; мимо копошащихся в мелких лужах, ползающих по песку, как ящерицы, голых шумливых ребятишек. Те, что постарше, ныряют в волнах, помогая взрослым, или несутся на гребне волны к берегу, подложив под свои выпуклые животы небольшие доски. Ребятишек много. Они носятся друг за другом, лепят из песка куличи, ловят в норках песчаных крабов.

Вскоре шум детских голосов стихает за нашими спинами. Постепенно облик побережья меняется: ноги начинают вязнуть в илистом грунте, пальмы отступают от берега, освобождая место своеобразным вечнозеленым кустарникам и деревьям, носящим общее название «мангровых» лесов или просто «мангровы».

Устье небольшой речки. Обычно в устьях и разрастаются эти мангровы. Сразу бросаются в глаза корни деревьев – они, как подставки, держат ствол высоко над водой, оберегая его от ударов приливных волн.

– Вот и пришли, – устало говорит Виктор, вытирая пот.

Здесь душно. Воздух густо настоян на морских ароматах в смеси с гниющими водорослями и терпким запахом каких-то цветов. Оглушительно стрекочут цикады; кто-то, осторожно потрескивая сухими ветками, пробирается через кусты.

Все глубже и глубже утопая в иле, мы осторожно подходим к самым корням мангровы.

– Смотри! – толкает меня в бок Виктор.

Его рука протянута в направлении одного из корней. Но я уже и без него увидел небольшое светло-шоколадное, в пятнах существо, ползущее по корню. Толстая короткая змея? Бесхвостая ящерица? Нет, ни то и ни другое, а пучеглазая... рыбка. Приподнимаясь и подтягиваясь на плавничках, она подкрадывалась к крупной мухе. Не подозревая опасности, муха беспечно чистила свои крылья, сидя на другом корне. «Как же рыбка переберется на него?» – подумал я. Но рыбка и не собиралась никуда перебираться. На минуту она замерла, прицелилась и прыгнула. В следующее мгновение, уже с мухой во рту, она шлепнулась в густую жижу у подножья корней.