Ветры Разрушения - Питер Джон Хорнби Петтер-Бауэр

тем, кто подготовил, напечатал и выпустил анкеты. За свои неприятности он получил строгий выговор и должен был заменить всю бумагу, которая была потрачена впустую.

Когда в 1956 году мой курс прибыл в Нью-Сарум для участия в процессе отбора пилотов, мы все заметили, что на крышке одного из сидений унитаза в блоке омовения офицерских кают была искусно нарисована поэма, помещенная внутри цветочного венка. Насколько я помню, стихотворение начиналось словами “В память о Майке Сондерсе, который сделал на ...”

Майк Сондерс был хорошо известен своими непристойными поступками с самого начала своей летной карьеры. Он был младшим пилотом, когда зашел в туалет и подождал там, пока не были заняты три другие соседние комнаты. В этот момент он поджег короткий запал, прикрепленный к коммерческому детонатору. Как только запал догорел, Майк бросил его в унитаз и спустил воду. Он ожидал, что вода перенесет запал и детонатор во внешнюю канализационную трубу, где при детонации в системе возникнет давление и содержимое унитазов выплеснется на голые задницы его ничего не подозревающих товарищей.

План Майка провалился. Запал и детонатор были слишком тяжелыми, чтобы вода могла пролиться через водосборник унитаза. Смыв был завершен до того, как произошел взрыв, срезавший унитаз на уровне пола. Ошибка Майка стоила ему всех расходов на ремонт, и его коллеги довершили это нарисованным памятным венком и стихотворением на новом деревянном сиденье.

Где-то в 60-х годах Алекс Раугхед стал грозным пироманьяком. Он обожал взрывчатку и расставлял множество ловушек для своих товарищей. Одна из его шалостей заключалась в замене небольшого комочка магниевой ваты вместо нити накала сломанной лампочки. Войдя в свои комнаты, его друзья испытывали настоящий испуг и временно ослепляли, когда включали основной свет. Он делал это в Нью-Саруме так много раз, что все его друзья научились отводить взгляд и ожидать взрыва, когда включали потолочное освещение.

Алекс решил, что ему следует сменить позицию и установить более мощный заряд на прикроватную лампу. Ничего не услышав ночью и не получив никаких оскорблений за завтраком на следующее утро, он почувствовал разочарование. Поэтому он пошел осмотреть прикроватную лампу, которую он починил, и нашел ее такой, какой оставил. Алекс включил свет, но ничего не произошло. Он не мог этого понять. Затем он подошел к главному электрическому щиту в коридоре, где обнаружил, что вышел из строя тепловой выключатель. Когда он включил его, произошел мощный взрыв.

Алекс вернулся в задымленную комнату своего друга и обнаружил, что прикроватная тумбочка, светильник и большая часть кровати были уничтожены. Огромные черные следы ожогов покрывали две стены и потолок. Понимая, что его друг мог быть убит или тяжело ранен, если бы прошлой ночью не сработал термовыключатель, Алекс отказался от пиротехнической ловушки.

К ВВС не имели отношения истории о коммерческом пилоте, работавшем в Central African Airways до того, как эта авиакомпания стала Air Rhodesia. Он прошел подготовку в Военно-воздушных силах и с удовольствием поддразнивал старых леди и новеньких стюардесс. Пятясь от летной палубы, вытягивая два куска бечевки, он подходил к пожилой даме и вручал ей обе бечевки с просьбой, чтобы она управляла самолетом, пока он ускользнет в туалет.

Нацелившись на новую стюардессу во время ее первого полета, он собрал весь салат со своей тарелки для ланча и положил его в пакет для укачивания. При попустительстве шкипера он позвонил в служебный звонок для стюардессы. Когда она прибыла на летную палубу, то обнаружила, что второй Дикки согнулся пополам и его шумно тошнило в больничный мешок. Он повернулся и извинился за то, что попросил ее забрать у него сумку. Когда официантка потянулась за пакетом, капитан схватил его со словами: “Я люблю свой салат теплым", после чего зачерпнул салат рукой и отправил в рот. Хозяйка, зажав рот рукой, вышла из каюты, испытывая рвоту.

В другой раз этот непослушный пилот проделал дыру в бумажной тарелке, на которой был подан его обед. Он расстегнул ширинку, просунул в дыру голову своего близнеца и аккуратно обложил ее салатом. Когда новая хозяйка ответила на звонок обслуживающего персонала в кабине пилота, он указал на середину салатной горки и спросил: “Какой смысл подавать это с моим салатом”? Запаниковавшая хозяйка извинилась, взяла вилку с тарелки и вонзила в провинившийся предмет, из которого тут же обильно потекла кровь, а его владелец издал крики агонии. Неудивительно, что этот пилот стал более осмотрительным в будущих шалостях.

Предстоящее прибытие Охотников означало, что нам срочно понадобилось больше пилотов .

15 Пунктов

С ПОЯВЛЕНИЕМ CANBERRAS и надвигающимся прибытием Hunters в ВВС Великобритании не хватало пилотов. После перерыва в подготовке пилотов в 1960 году было решено восполнить этот недостаток в 1961 году. № 15 PTC был перенесен на середину 1961 года, чтобы вплотную следовать за 14 PTC, который тогда находился на полпути к BFS.

Когда 14 PTC перешли к Вампирам, мне выделили трех студентов 15 PTC. Это были кадеты-офицеры Дэвид Хьюм, Дуг Паттерсон и Брюс Маккеррон. У Паттерсона дела шли не очень хорошо. Я отправил его на проверку, и он вернулся на гражданскую улицу. Маккеррон был дерзким молодым парнем, который, на мой взгляд, был слишком фамильярен, но как только он понял, на чем остановился, у него все получилось, и мне нравилось учить его.

Офицеры-кадеты Дэвид Хьюм, Дуг Паттерсон и Брюс Маккеррон.

Хьюм был родом из Умтали, где я знал его родителей и брата Питера до того, как поступил на службу в ВВС; но молодого Дэвида я заметил лишь мимоходом.

С самого первого легкого полета Дейва Хьюма укачало в воздухе, и вылет за вылетом приходилось прерывать, чтобы вернуть гудящего курсанта на землю. Для меня было очевидно, что у Дэвида есть потенциал и из него должен получиться хороший пилот, если только удастся преодолеть проблему воздушной болезни. Чувствуя уверенность, что это не физическая проблема, я решил вылечить его.

Большинство студентов летели около восьми часов, но у Дейва Хьюма было меньше половины этого времени. Как обычно, он потянулся за своим ‘сигнальным пакетом’ через двадцать минут полета. Как только его вырвало, я сказал ему затянуть ремень безопасности и крепко держаться, чтобы посмотреть, что ему в конечном итоге придется вынести, если он хочет стать пилотом. Примерно пятнадцать минут я выполнял фигуры высшего пилотажа без остановок с большим количеством положительных и