Трубадур: Начинающий артефактор - Егор Валерьевич Лошкарев

— Мастер Юн прав, он иноземец, пускай и получивший дворянство.

— Пф, уверен он запудрил мозги Валентиям и те просто так наградили его.

— Я слышал, он предотвратил диверсию на заставе…

— Бредни!

— Уважаемые мастера, давайте не впадать в безумие, — раздался громкий голос Тамарии. Все обернулись, недоуменно посмотрев на женщину, что держала в руке какую — то бумагу. — С Вито был заключен контракт по главному принципу магии! Он нам — мы ему. Он даже согласился на проведение опытов над собой, взамен на получение знаний в наших стенах. Он — личность. Готовая ради получения знаний идти на жертвы, это, по — моему достойно уважения. Он фактически рискнул собой придя сюда и осмелился предложить нам подобные условия. Он был предельно откровенен, я видела его стремление к науке, которого, к слову, нет и в иных студентах. Думаете, он не понимал, что мы запросто можем обмануть его и разобрать на запчасти? Все он прекрасно понимал, но пришел к нам, рискнул. Давайте учитывать это. К тому же, — она с прищуром осмотрела всех присутствующих в зале. — Неужто вы забыли, по какой причине Мавитания отделилась от Мариуса в древности? М? — мастера задумчиво молчали, опустив взгляды.

— Верховенство разума и жизни! — припечатала Тамария. — Второй принцип магии, как вам известно. А те кто забывают о них, — женщина нашла глазами мрачного мастера Юна, — превращаются в черных магов — жестоких и аморальных существ, подобных демонам.

— Е — мое, как же мне хреново, — раздался вдруг хриплый голос, от кабинки, в которой находился иноземец. — Мне с похмелья так хреново не было… О, че за собрание? — иноземец стоял, оперевшись о стену одной рукой, другой держась за голову. Потом вдруг его взгляд прояснился, и он отпустив голову указал на кого — то в толпе. — Э, слышь, трусы отдай!

***

Ох, как же мне хреново… Дышать больно, пить хочется так, будто я бежал марафон в пустыне. Голова трещит, как при жестокой мигрени. Перед глазами все плывет, даже взгляд сфокусировать не получается. Лять, у меня подобные были давно, еще в детстве, когда мне операцию делали. Вот когда от наркоза отходил, почти так же себя чувствовал. Хорошо хоть не привязали…

С этой мыслью я попытался перевернуться и навернулся с постамента, больно ударившись о кафельный пол плечом и коленом.

— Собака, — прошипел я. — Лучше бы меня привязали…

О — о–о, как же больно, блин. Зато хоть в себя пришел от боли и это, пожалуй, единственный плюс от падения. Голова не перестала болеть, но хоть взгляд кое — как сконцентрировал, да координация более — менее восстановилась.

— Ох, ежики мои, — с кряхтением я сел на полу, откинувшись на теплый камень. — Чем же они меня накачали? И на кой? — я потер лицо. Хотелось пить, есть и помыться. Отмокнуть в горячей ванне и, желательно, после нее уснуть. Нормальным сном, а не лечебным. Умереть хочется после таких снов, если честно.

Когда боль ушла, состояние вроде как вернулось в норму, пошел одеваться. Да, действительно, что только вроде как… Руки тряслись, меня шатало — голова все еще слегка кружилась, так что одевался я долго и трудно. Уж не покопались ли они во мне, пока я в отрубе был? Хоть бы заразу не занесли.

Наконец, надев второй сапог, присел на постамент немного отдохнуть, ибо устал. М — да, надо бы хоть немного начать заниматься своим телом, а то уже почти два месяца здесь, а я только один раз бегал, и то заставили. Вон как это бездействие на меня действует: застегнул рубашку — запыхался. В своем мире я, хоть и не очень часто, но занимался спортом. Но на постоянной основе бегал. Очень полезное занятие между прочим, прежде всего для мозга. Особенно на свежем воздухе. Тут забил на это, из — за постоянного обучения языку, а потом просто лень было. Но надо бы заново начинать.

Отдышавшись, пошел на выход, держась стеночки, ибо все еще не был уверен в том, что меня не поведет в самый ответственный момент. Открыв дверь, и вдохнув прохладный воздух зала, вдохнувший в меня жизнь, с облегчение проворчал:

— Е — мое, как же мне хреново. Мне с похмелья так хреново не было — я поднял взгляд, увидев толпу людей в разноцветных одеждах, в которых, однако, все же преобладал синий. — О, че за собрание?

Я бегло окинул взглядом зал. Оп — па, не понял.

— Э, слышь, трусы отдай! — возмущенно сказал я невысокой девушке, в черном балахоне, что держала мое земное нижнее белье в руках. — Чего уставилась? Отдавай!

Девушка, очень молодая, кстати, смотрела на меня вытаращив глаза. Пара секунд, она опустила взгляд, изучив мои серые боксеры.

— Простите, что? — тонко и тихо спросила она, начинать заливаться краской.

Ну, елы — палы, они не только трусы скомуниздили. Вообще вся моя земная одежда по рукам пошла. Ладно, не будем еще сильнее смущать девушку.

— Вы че удумали, паразиты? — возмутился я, слегка уверенно выходя из кабинки. Ну, как уверенно — меня все еще пошатывало, будто пьяного. — Кто вам разрешил мои вещи без моего разрешения брать?

— Вито! — о, знакомый голос. Энрике собственной персоной лыбиться. — Ты как всегда появляешься эффектно!

— А то ж! — горделиво выпятил грудь. — Ну, рассказывайте, кто мои вещи свистнул, мастер. Брать чужое нехорошо, вы в курсе? — попутно я отбирал свои вещи у застывших словно изваяния магов. Трусы, так получилось, забрал самыми последними. Однако так просто она не отдала их. Пальцы разжимать мне хотелось — это выглядело бы максимально странно. Так что пришлось подойти к ней чуть ближе.

— Эй, очнись, — шепнул я, от чего она вздрогнула, и отпустила их. — Спасибо. И не волнуйся ты так, с кем не бывает, — я улыбнулся ей, развернувшись и посмотрев на Энрике.

— Ну, так что?

— Прости, Вито, — покаянно склонил голову мужчина. — Но я взял на себя смелость взять твои вещи. Очень уж нужно было!

— Что ж, верю, — киваю я. — А чего за собрание? И чего они смотрят на меня, как на чудо — юдо?

Мужчина хмыкнул, с усмешкой на