Наш необъятный океан - Штефани Сантер

ли он то же, что и я?». Опять эти два вопроса. Попеременно. Со сверхсветовой скоростью, которая существует по меньшей мере в моей теории относительности, поскольку сейчас нет ни пространства, ни времени, и от невесомости кружится голова.

Я могла бы возразить, что, по сути, по-прежнему не знаю Эзру. Мы лишь вынуждены вместе работать над проектом, который еще далек от завершения. Прошло всего ничего времени, с тех пор как мы познакомились под давлением обстоятельств, и первое впечатление было для обоих не очень приятным. Правильнее сказать, мы чувствовали взаимную антипатию… да что там, терпеть друг друга не могли! До тех пор, пока… пока Эзра не вытащил меня из воды и не выслушал. Я думаю, тот момент и стал переломным. За ним последовало много других моментов, которые укрепили мое мнение: Эзра не таков, каким я его себе представляла вначале. И теперь, когда он передо мной раздевается, я не могу… не могу надолго зацепиться ни за одну рациональную мысль, чтобы оспорить свое мнение о нем. Свое мнение о нас. Самым правильным кажется пустить события на самотек. Ведь все хорошо! Больше чем хорошо. Возможно, дело в том, что мы сперва противились искре, проскочившей между нами в первую же встречу, и каждую минуту вплоть до текущей прожили на запредельных оборотах. А теперь дошли до точки, где слова не нужны. Только действия. Только наши торопливые пальцы, которыми мы касаемся друг друга, наши губы, которые впиваются друг в друга, наше желание, которое сродни отчаянию.

Что бы ни случилось потом, я знаю, что не разочаруюсь. Потому что мысль, что я не смогу насладиться этой бездумной легкостью, имеет привкус большего разочарования, чем то, что способен принести мне Эзра.

Освещение такое тусклое, что когда я моргаю, то за миллисекунды темноты начинаю верить, что все происходящее нереально. Что мне это только снится. Потому что мы творим чистое безумие. Эзра есть Эзра. А я есть я. Работа на «Статус», все более для меня проблематичная, – единственное, что нас объединяет. Мы вышли далеко за рамки дозволенного. Причем уже давно. Возможно… с самого начала. Эзра несколько раз меня одевал, однако вплоть до сегодняшнего дня не раздевал. И теперь, когда он сам обнажен, я больше не скрываю, что глаз не в силах от него отвести. Потому что он излучает такую мощь, которая захлестнет и увлечет за собой кого угодно. Эзра настолько уверен в себе, что не нужно смотреть ему в лицо, чтобы ощутить улыбку. А синяя краска, которая налипла на руки, делает его похожим на нового героя вселенной «Марвел». Капитан космический синий. Как вам такое?

Эзра сжимает пальцы в кулак; пятно краски покрывается трещинами, словно верхний слой почвы в пустыне, и затем крошится.

– Как жалко… – говорю я и виновато хихикаю.

Эзра поднимает голову. Наши взгляды встречаются, и уголки его рта ползут вверх в многообещающей ухмылке.

– Не переживай.

Он заключает меня в объятия. Кончиками пальцев я выписываю у него на спине круги. Животом ощущаю эрекцию; член теплый и твердый, мне хочется его потрогать. Хочется как-то обуздать почти болезненный хаос, клубящийся внутри. Но едва я протягиваю руку, Эзра еще крепче прижимает меня к себе, зарывается пальцами в волосы и подталкивает к скамье. Через пару неуверенных шагов назад я чувствую, как подколенная ямка наткнулась на шероховатый камень. Эзра нагибает меня к скамье, придерживая между лопаток. Потом выпрямляется, снова ненадолго включает воду, смывает с себя краску большим количеством геля и, весь усеянный прозрачными каплями, опускается передо мной на колени. Дыхание перехватывает. Эзра берет меня за талию, целует родинку между грудей и спускается вниз по животу, оставляя дорожку из обжигающих поцелуев.

– Ты разве не хочешь? – спрашивает он, когда я прикладываю руку к его щеке, чтобы остановить.

– Я не требую, чтобы ты… – улыбаюсь я. В ответ Эзра наклоняет голову, и я на миг зажмуриваюсь. – Мне… нужна вечность. Обычно… – Я хочу предупредить, что, как правило, не испытываю оргазма, однако лишь повторяю: – Я не требую, чтобы…

– А тебе вообще нравится? – настойчиво спрашивает он.

Я покусываю губы, скупо киваю и стараюсь не обращать внимания на свои пылающие щеки. А они уже онемели от прилива жара.

– Тогда неважно, кончишь ты или нет.

Я поднимаю брови, и Эзра шумно выдыхает.

– А если я скажу, что мне тоже нравится продлевать? – Его руки скользят вниз, остаются на моих бедрах и слегка сдавливают их, словно так он хочет усилить смысл сказанного. – Что я готов целую ночь выкладываться, если от этого зависит, чтобы ты кончила. Но суть в другом. – Кажется, Эзра замечает затянувшееся смятение в моих глазах. – Главное, чтобы было приятно. Чтобы ты для разнообразия хоть раз не испытывала напряжения, Эймс. Ты хочешь этого. И я тоже. – Его шершавые ладони снова скользят вверх. Большим пальцем он проводит под моей грудью, и мне внезапно становится намного труднее его слушать. – А чего я на самом деле – на самом деле! – хочу, так это чтобы тебе было хорошо… Поэтому прекрати, черт возьми, так много размышлять и… доверься мне.

Я плотно сжимаю губы, поскольку меня разбирает смех.

– Все нормально? – вновь спрашивает Эзра, и я отпускаю его щеку, чтобы не мешать целовать себя еще более энергично.

По сути, слова Эзры возбудили меня больше, чем это удалось всем его предшественникам, которые старались на уровне тела. Я не знаю, откуда взялся комок в горле, однако он покидает меня вместе со вдохом, потому что Эзра разводит мои колени в стороны и обхватывает бедра с внешней стороны, словно зная, что сидеть тихо я не стану. Да и как я могу сидеть тихо, когда он проводит языком по середине живота, спускается ниже и останавливается как раз на том месте, что внезапно стало единственной точкой, в которой я еще существую. В которой собираются все мои эмоции, когда Эзра смыкает над ней губы и ласкает кончиком языка. Сперва размеренно и неторопливо, а через несколько минут сильнее и быстрее, извлекая из меня тихие стоны. Из горла Эзры тоже вырывается приглушенный вскрик, который не затихает в воздухе подобно моей хриплой мольбе, а вибрирует в моем теле.

Эзра высвобождает одну руку из-под моей ноги и надавливает большим пальцем мне на подбородок, заставляя раздвинуть губы. А затем, как в замедленной съемке, проталкивает указательный палец в рот. Я смыкаю вокруг него губы. Эзра поднимает голову, вынимает палец из моего рта и смотрит на него потемневшим взглядом. И с еще более потемневшим взглядом опускает палец вниз, проводит по животу и вводит в меня. Так медленно, что я ощущаю все костяшки