Каждому по заслугам - Людмила Мартова

мог разработать дерзкий план по похищению картины и реализовать его. Поэтому, испугавшись, что его сын имеет отношение к преступлению, директор картинной галереи и не сказал ничего приехавшим милиционерам.

– Понимаете, он собирался поговорить с Ваней, сказать, что все знает, заставить сына вернуть Левитана, после чего просто принес бы картину обратно. Никто бы ни о чем не узнал. Но все пошло совсем не так, как он себе представлял.

– Иван Гольцов отказался признаваться? – спросил Зимин.

Заставляя Вершинина рассказать правду, он был готов к чему-то подобному. Интуиция, что ты будешь делать. Или, как называет это Виктор Дорошин, «скромный опыт работы».

– В том-то и дело, что нет. Ваня не стал отпираться. Он с вызовом заявил отцу, что именно он организовал похищение Левитана, но наотрез отказался возвращать картину. Заявил, что акварель спрятана в надежном месте и что он ни за что не скажет в каком. Алексей оказался перед ужасным выбором. Он должен был либо скрыть сыновний грех, тем самым фактически превратившись в соучастника преступления, либо выдать его милиции. Вы же понимаете, что своими руками отправить единственного сына в тюрьму он не мог.

– И тогда он заставил его уехать в другой город?

– Да. Припугнул, что если Ваня не уедет, он пойдет в милицию. Понимаете, он все эти годы не мог себя простить за то, что принял именно такое решение. У его жены, матери Вани, не выдержало сердце. Она начала болеть и очень скоро умерла. Горе очень сильно ожесточило Алексея. Он даже слышать не хотел, чтобы Ваня приехал на похороны матери. Больше чем на двадцать лет он вычеркнул его из своей жизни. Но не из своего сердца, понимаете?

– Владимир Петрович, вы знали о том, что в последнее время Гольцовы возобновили общение?

– Что? Нет! Не знал. А вы уверены, что не ошиблись?

– Нет, не уверен, – буркнул Зимин. – Ладно, Владимир Петрович, пока вы можете идти. Чуть позже мы оформим ваши показания протоколом. А пока можете считать, что у нас была просто беседа.

Когда за Вершининым закрылась дверь, Зимин посмотрел на Дорошина.

– Ну, что скажешь?

– Повторю твои слова, что тут что-то не так.

– Вот-вот. Попробуй сформулировать свои сомнения.

– Допустим, что Гольцов-старший узнал, что его сын ограбил музей, и решил его прикрыть. Это возможно. Допустим, что, рассердившись, он выгнал парня из дома, разорвал с ним всякие отношения. Кстати, сколько лет молодому человеку тогда было?

– Двадцать восемь.

– Не школьник, не студент, вполне себе созревший мужчина идет на дерзкое преступление, которое удается скрыть, теряет на этом отца и мать, навсегда уезжает на другой конец страны, но почему-то оставляет похищенную картину в тайнике, в который он ее спрятал сразу после ограбления. Не возвращает по требованию отца, но и не достает из тайника, не забирает с собой, не продает, просто бросает на долгие двадцать лет лежать в стене, в ста метрах от хранилища, в котором она числилась. Зачем?

– Вот-вот. А в это время у честного, неподкупного и безутешного отца дома, в таком же тайнике, хранятся подлинники мировых шедевров, о которых никому не известно. Откуда они взялись? Их тоже похитил Иван Гольцов, только в отличие от картины Левитана отдал отцу? Или они не имеют никакого отношения к той давней краже?

– В Новосибирск бы слетать, – с тоской в голосе заметил Зимин. – Самому встретиться с этим самым бывшим Гольцовым, ныне Карповым. Поговорить, прощупать, посмотреть на реакцию. Так не отпустят же. Не дадут командировку. Все это разговоры и наши домыслы, которые, как известно, к делу не пришьешь и санкции не получишь.

Дорошин немного помялся.

– Слушай, Миш, а давай я слетаю, – наконец предложил он. – Я – человек свободный, да и деньгами не обделен. Билет на самолет вполне могу себе позволить. Составим с тобой план беседы, я его в точности придерживаться обещаю, а там видно будет.

– Что? Соскучился по оперативной работе? – засмеялся Зимин. – А знаешь что, Витя. А давай. Мне, конечно, начальство шею намылит, что я гражданское лицо к делу привлек, но это будет потом. А до этого мы, глядишь, чего и узнаем.

* * *

Настя летела в Новосибирск. Честно говоря, произошло все случайно. Точнее, по тому совпадению, которое иногда встречается в жизни, когда Вселенная вдруг отвечает на какой-то твой посланный в нее запрос, иногда даже неосознанный.

С Новосибирском именно так и получилось. Утром Елена Золотарева, которой Настя позвонила, чтоб узнать результаты экспертизы картин, найденных в квартире Гольцова, посетовала на то, что только что вернувшийся из длительной командировки муж снова уезжает по просьбе следователя Зимина, причем в Сибирь, а вечером вернувшийся с работы Денис грустно сообщил, что ему нужно лететь в Новосибирск. Расставаться с Настей он не любил.

Сеть ресторанов Феодосия Лаврецкого, в которой Настин возлюбленный теперь был младшим партнером, продала очередную франшизу, и лучший шеф-повар Денис Менделеев должен был лично проследить за соблюдением обязательных условий. Они с Лаврецким дорожили репутацией и старались контролировать работу открытых под их торговой маркой ресторанов.

– А хочешь, я полечу с тобой, – тут же предложила Настя.

Предложение вылетело до того, как она его осознала, но спустя мгновение Настя утвердилась в мысли, что поступить так будет хорошо и правильно.

– Было бы здорово, мы так давно никуда вместе не летали, – обрадовался Денис, и она тут же устыдилась, что предлагает свою компанию из корыстного интереса. Точнее, корысти в ее действиях не было, но с насиженного места ее гнало не желание не расставаться с любимым, а любопытство доморощенного детектива. – Ты сможешь отпроситься с работы?

– А на сколько дней? – уточнила Настя, запоздало спохватившись, что ее расследование требует однодневного визита, в то время как дела Дениса могут задержать их в Новосибирске и на неделю.

На такой срок Ветлицкий ее не отпустит, да и в расследовании можно пропустить что-нибудь интересное.

– Если бы я полетел один, то уложился бы в два дня, чтобы поскорее вернуться. Но если мы вдвоем, то можно задержаться, чтобы все там посмотреть и просто погулять. Я уверен, Феодосий не будет против. Тем более что мы с тобой в этом году в отпуске еще не были.

– В отпуск потом слетаем, – сказала Настя. – Давай полетим, как ты и планировал, на два дня. Пока ты будешь в ресторане, я найду чем заняться. А в свободное время мы прекрасно все успеем. Надолго Аркаша не согласится обойтись без меня.

– Ладно, – тут же согласился Денис. Все-таки он у нее совсем бесхитростный, Насте снова стало стыдно. – Тогда