Вокалистка - Сергей Павлович Бакшеев

одежды, она повышала сверхчувствительность единственным оставшимся способом. Через минуту она осталась в одном белье и без обуви, зато отчетливо слышала тайную беседу. Обнаженная женщина с закрытыми глазами бормотала услышанное, стараясь запомнить.

Дама из «москвича», заметив бесстыжую девку, затолкала любопытных сыновей в машину и шикала на них, закрывая обзор. Примчалась «скорая», врач удостоверился в смерти Сорокина и занялся Трифоновым. Пострадавшего перенесли в медицинский фургон и оказали первую помощь. На странное поведение женщины с разбитым носом врач косился без интереса: с травмами головы и не такое бывает.

— Помоги бедняжке, — кивнул он фельдшеру.

Фельдшер наполнил шприц успокоительным и направился к Вокалистке.

— Нет, девушку не трогать! — остановил медика Трифонов и показал удостоверение полковника госбезопасности. — Возьмите блокнот и записывайте все, что она говорит. Исполнять!

— Мы отвезем вас в больницу, за ней приедут, — настаивал врач.

— А вы будет отгонять любопытных, чтобы ей не мешали, — категорично приказал Трифонов. — И не вздумайте ее кутать.

Он потребовал у медиков рацию и передал сообщение через диспетчера «скорой помощи» для генерала Линькова.

На месте аварии скапливались ротозеи. Первым делом все ужасались виду трупа в разбитой машине, а затем глазели на бормочущую голую девушку. Некоторые проявляли заботу он ней, предлагая одежду. Врач уверял сердобольных граждан, что все под контролем, девушка в шоке, ей требуется холод. Фельдшер записывал ее бормотание в блокнот.

На вызов Трифонова примчался генерал Линьков и машины ГАИ. Гаишники заставили любопытных разъехаться и огородили место аварии.

— Сорокин погиб, Вокалистка работает, — докладывал Трифонов генералу. — Замените фельдшера на нашего человека.

Линьков отдал распоряжение и покачал головой, разглядывая Вокалистку:

— Ты бы обеспечил агента красивым бельем. Считай, это ее униформа.

Сана сосредоточилась на разговоре торговцев в бане. Мужчины говорили на повышенных тонах и ей не составляло труда улавливать каждое слово. Она узнала, что столкновение с фургоном подстроено ими, а непосредственный исполнитель — персональный шофер Фельдмана по имени Егор.

Алексея убили по приказу этих ублюдков! За что? Он выполнял свою работу, хотел пресечь воровство. Она вспомнила их нежные поцелуи, который переросли в животную страсть в тесной неудобной машине. И даже тогда Леша шутил: лучше с любовью заниматься трудом, чем с трудом заниматься любовью. А она просила: помолчи — ей не нужны слова, когда говорит любящее тело. Сейчас его безмолвное тело остывает в искореженной машине, а на их любовном ложе засыхают грязные пятна крови.

Сана очнулась от воспоминаний и бросилась к Трифонову.

— Это они подстроили аварию, Фельдман и Фишман. Фельдман послал своего водителя Егора, он вел фургон.

Она неосторожно коснулась сломанных ног начальника. Полковник прикусил губу, побледнел, но не подал вида, что ему больно.

— Водителя мы поймаем, а их арестуем, — заверил он. — Ты сделала, что могла, а сейчас успокойся.

Лицо и грудь Саны покрылись красными пятнами. Выйдя из состояния транса, она дрожала от холода.

— Где Фельдман и Фишман сейчас? — спросил полковник.

— На даче в бане. Я покажу дорогу.

— Адрес мы знаем, — вмешался в разговор Линьков и приказал подчиненным: — Посадите Вокалистку в машину, двигайтесь к даче Фельдмана. Мы должны знать, о чем еще там говорят.

Трифонова увезли на «скорой». Сану усадили в «волгу» с опущенными стеклами, от одежды она отказалась. Машина двигалась медленно, чтобы не шуршать шинами, Вокалистка повторяла в лицах разговор преступников, а из ее закрытых глаз текли слезы.

Сидевший в машине Линьков удивлялся услышанным именам: замминистра Нефедов, министр рыбной промышленности, член ЦК партии — это уровень Андропова. Такую взрывоопасную информацию надо прежде всего обсудить с ним.

43

Теплые волны ленивого ветра сбивали белый пух с высоких тополей, обрамлявших частоколом Садовое кольцо. Отдельные непокорные пушинки взметались вверх и попадали в распахнутое окно в доме напротив американского посольства.

— Ох, лето красное, любила бы тебя, когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи, — декламировала Евгения Корман, сметая влажной тряпкой паутину и пыль с широкого подоконника. — Зато Вокалистке удобно работать, не простудится.

Последние слова были обращены к полковнику Трифонову. Сергей Васильевич, прихрамывая на левую ногу, только что зашел в квартиру — тяжелый перелом в автоаварии давал о себе знать даже спустя три месяца.

— Окошко-то прикрой, нас тоже могут слушать, — качнул рукой начальник.

Корман закрыла окно, сдвинула тюлевые занавески и задернула тяжелые шторы. В комнате стало душно.

— Так лучше? — с вызовом спросила она.

— Где Вокалистка? — не стал пререкаться Трифонов.

— Дрыхнет. Прочла сегодняшнюю «Правду» и потребовала выпить. Три рюмочки водки за обедом прошли как по маслу.

Дверь в соседнюю комнату открылась, оттуда вышла Сана с всклокоченной головой и с возмущением шлепнула скомканной газетой о стол:

— Сергей Васильевич, почему так? Почему наказали не всех?

— Не понимаю. Целой группе расхитителей дали большие сроки, а Фишман и Фельдман приговорены к расстрелу. Их покровитель, замминистра Нефедов, тоже.

— А как же министр и член ЦК. Они тоже участвовали, я слышала их имена!

— Ух, куда хватила! — Трифонов опустился на стул. — После нашего отчета следствие сразу свернули. Министра с почетом отправили на пенсию. А члены ЦК, дорогая моя, неподсудны.

— Пусть грызутся между собой, — вставила Корман, закуривая сигарету.

— Я думала, что если работаю на государство, то все будет по справедливости. Преступников посадят, следователей наградят.

Сана умолчала, что ее до сих пор мучит совесть за безвинно осужденного заведующего сберкассой.

— Леша погиб, — с обидой закончила она.

— Кого надо наказали, кого надо поощрили, — философски заметила Корман. — А семье Сорокина выделили помощь, это лучше медальки. Хорошо, что Сергей Васильевич остался с нами.

— Хотели отправить в отставку. Гибель сотрудника, да еще нога, как палка. — Трифонов стукнул себя по бедру и посмотрел в глаза Саны. — Думаю, что мне сохранили должность только благодаря тебе.

После паузы он подвинул ей бумажный сверток, который принес с собой.

— Тут платье индийское легкое и это… — полковник смутился. — Примерь.

Корман затушила сигарету и с любопытством зашуршала бумагой, разворачивая подарок. Помимо платья в свертке оказалось тонкое белье. Она повертела обновки в руках и подмигнула Сане. Женщины удалились, а когда вернулись, Вокалистка была одета в бежевое платье на бретельках с длинным подолом из жатой марлевки. Под полупрозрачной тканью угадывалось изящное белье.

— Модная девчонка. Для лета — самый раз, — похвалила Евгения.

— Хочу на солнце, в парк и босиком по траве. — Сана закружилась посредине комнаты. Красивая одежда волшебным образом изменила ее настроение.

— Завтра прогуляемся. Заеду за тобой