Колдун и Сыскарь - Алексей Евтушенко

Это был длинный день. И они вернулись к этому разговору ближе к вечеру, успев переделать кучу дел. И даже часок поспать — в счёт недосыпа предыдущей ночи и для того, чтобы бодро встретить ночь предстоящую. Потому что именно предстоящей ночью Симай и задумал провести операцию по обнаружению и возможному последующему уничтожению заграничного вампира Бертрана Дюбуа.

План у кэрдо мулеса родился следующий: они с Андреем притворятся путешественниками, ограбленными разбойниками на позднем вечернем Калужском тракте.

— Ты, как и раньше договаривались, русский, но из Америки. Не бедный. Путешествуешь по России-матушке, ищешь себе дела по душе и прибытку. А я — твой проводник и помощник. Человек вольный, работающий за деньги. Значица, ехали мы из Калуги в Москву, надеялись успеть к заставе до заката, да подзадержались — лошадь моя захромала, перековывать пришлось. Ну и напоролись на засаду разбойничью. Еле живые ушли. Лошадей потеряли, конечно. Ты человек в России новый, тебя плохо знают, но надеешься на протекцию, собственную голову, кошелек и удачу. Потому как слышал, что император Пётр ищет и привечает людей деловых и хватких. А ты как раз такой и есть. К тому же ещё и с деньгами. В общем, пусти, хозяин, переночевать нежданных путников, от разбойного нападения пострадавших, окажи гостеприимство. Мы даже и заплатить готовы, потому не какие-нибудь нищеброды, а люди с достоинством. Ну а там разберёмся — главное, в усадьбу попасть.

Сыскарь хотел было выразить сомнение в том, что их действительно пустят в усадьбу ночевать, но промолчал. Харитон Порфирьевич одобрил в целом план Симая, и Андрей подумал, что слово представителя двадцать первого века в веке восемнадцатом — первой его половине — не может весить слишком много, если касается обычаев и жизнеустройства. Потому как не обладает достаточной информативной поддержкой.

— Значит, договорились, — подвёл итог совещанию Симай. — Лошади за тобой, Порфирьевич. Всё должно быть как взаправду. Я даже пальну в воздух пару раз. А потом твой человечишка лошадок заберёт. Только смотри, чтобы надёжный оказался человечишка, не болтливый. Имеется такой?

— Найдём, — пообещал управляющий.

— Вот и славно. И ещё нам нужен кузнец.

— А кузнец-то зачем? — удивился Харитон Прфирьевич. — Или ты думаешь, я вам неподкованных лошадей дам? Обижаешь, кэрдо мулеса.

— Порфирьевич, ты, право, иногда как дитё малое неразумное бывашь. При чём здесь лошади? Пули серебряные я, по-твоему, сам лить буду? К слову, о пулях. С тебя ещё и серебро.

— Э! Мы так не договаривались!

— Так мы и о лошадях не договаривались. Только скажи на милость, как я тебе вампира добывать стану без серебра? А если он ещё и князем окажется? Не жадись, Порфирьевич. Сказавши «аз», говори и «буки».

— Вот же чертяка цыганская, — вздохнул Харитон Порфирьевич. — И много серебра требуется?

— Ерунда. Малой гривенкой[5], думаю, обойдёмся.

— Малой гривенкой! Не жирно будет?

— В самый раз. Это с изрядным запасом учти. Лучше пусть останется, чем не хватит.

Затем они перебрались в гостевую комнату на первом этаже усадьбы, которую им выделил Харитон Порфирьевич для подготовки и отдыха. Там было всё что нужно — два топчана, стол, стулья, шкаф для одежды. Управляющий ушёл, а Сыскарь, предварительно выпросив чистую холстину, сел за стол чистить «Грач» после ночной стрельбы. Симай, не скрывая любопытства, пристроился рядом. И, конечно же, немедленно засыпал Андрея вопросами по устройству незнакомого ему и удивительного оружия. Сыскарь, как мог проще, объяснил.

— Порох засыпается сюда, в гильзу. Это — пуля со стальным бронебойным сердечником. Всё вместе — гильза с пулей — называется «патрон». В магазине — эта вот штука с пружиной внутри называется магазин или обойма — восемнадцать патронов. Патрон в ствол подаётся пружиной. Боёк бьёт по капсюлю, тот воспламеняет порох, пуля вылетает. Тут же автоматически, как бы сама собой, выбрасывается пустая гильза, подаётся следующий патрон и можно снова стрелять.

— Чудеса!

— Никаких чудес. Всего лишь техника.

— И как вы там, в будущем, с такой техникой ещё не поубивали друг дружку напрочь! Это ж как легко — знай себе жми на спуск да эти… обоймы меняй.

— Да что обоймы… Ты не поверишь, но у нас есть бомба, которая за раз может сравнять с землёй такой город, как Москва. И ничего, живём.

— Врёшь, — не поверил цыган.

— Если бы, — вздохнул Сыскарь — Ядерная бомба называется. От слова «ядро».

— Ядро — это понятно. А против вампиров, упырей или, скажем, тех же оборотней такая бомба годится?

— Она против всего годится. После неё один пепел остаётся, и в том месте, где она взорвалась, несколько лет людям появляться нельзя, чтобы смертельно не заболеть.

— Нет, — подумав, пришёл к выводу Симай. — Ну её. Уж больно страшная. Обойдёмся старым добрым серебром, деревом и сталью.

— А что, сталь против вампиров годится? Не знал.

— Это смотря как сталь употреблять. Ежели голову снести долой, как минувшей ночью оборотням, то годится вполне. А в пулях твоих — не знаю. Я для своих пистолетов серебряные у кузнеца отолью. Ещё и попа местного попрошу молитвы над ними прочесть да святой водой окропить. Для надёжности.

— Может, тогда и над моими пулями пусть молитвы почитает? Не заменять же мне их серебряными — испорчу только патроны.

— Пусть, — согласился кэрдо мулеса. — Хуже точно не станет.

— И ещё. Скажи мне, пожалуйста, чем вы смазываете различные механизмы? Те же часы, к примеру, или замки твоих пистолетов? А то масла-то ружейного я с собой прихватить не догадался.

— Часы, вроде, костяным маслом смазывают. А пистоли или, скажем, фузеи — деревянным. Потому как костяное на морозе быстро замерзает, не по нашему климату им оружие мазать.

— Деревянное масло… Это что?

— Так знамо что. Елей, другим словом. Из олив грецких, слышал, его гонят и к нам везут в обмен на то же льняное или конопляное. У нас-то оливы не растут — холодно им, а в Греции, наоборот, конопля и лён не приживаются.

— Так это оливковое масло?

— Ну!

— Хм. Тогда обойдусь, пожалуй. Не уверен, что моему пистолету будет полезен елей. Хватит пока и той смазки, что есть. А дальше поглядим.

В общем и целом на подготовку к опасному делу ушёл целый день до самого вечера, когда к усадьбе собрался окрестный деревенский люд — поглазеть, как будут жечь тела оборотней. По всему пока выходило, что оборотни пришлые, которых незнамо каким ветром и откуда занесло в эти края. Об этом и поведал товарищам Харитон Порфирьевич незадолго до импровизированного аутодафе.