Реквием по любви. Грехи отцов (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Когда боль полностью утихла, Дмитрий разжал пальцы и позволил ей наконец-то распрямить ногу.

— Умница! — похвалил между делом.

Честно говоря, Лиза и сама не поняла, в какой момент жизни стала столь отчаянной и смелой… но мгновение спустя уже доверчиво подставляла ему свою вторую сбитую коленку.

— Ты прав: нужно обработать, — шепнула тихонько. — Я потерплю.

В ожидании уже знакомой обжигающей боли она крепко зажмурилась.

И почти сразу услышала его протест:

— Нет!

— М?

— На меня смотри! Не отводи взгляд!

Лиза старалась. И просто смотреть. И не дрожать подобно паралитику.

Но… к подобному жизнь ее не готовила.

Однозначно!

Полностью обескураживая своим поведением, Дмитрий невозмутимо склонился к…

Охр*неть!

Он только что… на глазах у всех… тщательно слизал кровь с ее расцарапанной кожи. Властно. Дерзко. Демонстративно. И лишь потом, когда ее мозг окончательно атрофировался от подобной безумной выходки, он резко выплеснул остатки коньяка прямо на ее колено.

Очередной ее громкий визг разбавил девственную тишину ночи.

Глава 32

— Нет! — потерянно и даже немного заторможенно улыбался Андрей, когда дядя Лизы соизволил отвлечься наконец от них с Дмитрием и просветить молодого человека о его отце. — Вы что-то путаете. Мой батя работал в больнице. Он был обычным врачом. И не убивал его никто: они с матерью в аварию попали.

Прокурор лишь хмыкнул задумчиво да подпалил сигарету, громко чиркнув зажигалкой. А вновь заговорил только спустя пару крупных затяжек.

Лиза с замиранием сердца следила за каждым его движением, жестом.

Худо-бедно сообразила: каким бы спокойным ни выглядел внешне сейчас, воспоминания давались ему непросто.

— Ценил бы ты брата, что ли? – посоветовал он Андрею, выпуская в воздух струйку дума. - Ишь, как он о детстве твоем беззаботном заморочился! Весь удар на себя принял. Легенду ажурную придумал да тебе в уши вдолбил, чтобы ты спал ночами сладко. Похвально!

— Легенду? Какую еще…

— Да не так все было, Андрей! — поддержал товарища Аркадий Михайлович. — Вернее, не совсем. По поводу профессии верно: Володька являлся первоклассным хирургом. В числе лучших значился. В больничке трудился, людей зашивал, жизни спасал. А однажды не спас! Не смог – умер пациент у него на столе. Ребенок. В подробности этой истории он вдаваться не любил, переживал всегда сильно. Мы знаем только, что признали тот случай грубой врачебной ошибкой, и батька твоего на зону упекли. Года два чалился. Затем амнистия – откинулся. На воле очутился, а в стране кризис, денег нет. Жена с сыном едва концы с концами сводят.

— И что? — Гордеев нахмурился. От былого веселья в нем не осталось и следа. — Воровать пошел? Или как это у вас… гоп-стоп?

— За игральный стол он сел! Пока срок мотал, кореша его по мастям-то и поднатаскали. Всемогущим себя почувствовал, да не на тех напал.

— Это на кого… не на тех?

Прокурор впервые за вечер открыто улыбнулся.

Показал эмоции, отчего в уголках его глаз залегли глубокие морщинки:

— Столиком ошибся, недотепа, да против Черчилля рамсить вздумал. Шулер хренов. Вот удивился-то он в конечном итоге, когда брательник мой… подчистую его разнес, как ту липку!

Присутствующие явно оживились, тихонько переговаривались.

Старшее поколение делилось воспоминаниями с «молодняком».

Те довольно гыгыкали, пребывая уже конкретно навеселе.

— И что потом? — не унимался Андрей, точно завороженный галчонок, уставившись на рассказчиков.

— Карточный долг – дело святое, малой. – философски протянул Прокурор. - Нужно было отдавать, а у Володьки за душой ни гроша. Изворачиваться и врать он не стал. Полюбовно Кириллу всю подноготную свою выложил. Говорит: денег нет! Играть сел от безысходности. Либо в расход пускай, либо отработать позволь. И что-то Черчилль разглядел в нем в тот момент. Сложно сказать, что именно. Но шанс ему дал. И с тех пор не пожалел о своем решении ни разу! Почти всем нам Гордеев другом хорошим стал. До сих пор скорблю по нему, как по брату…

— Что есть – то есть! — подтвердил его слова Аркадий Михайлович. — Не сосчитать, сколькими спасенными жизнями мы ему обязаны: тогда были темные времена. Зашивал братву Хирург регулярно, качественно. И по нескольку человек за ночь, если замес какой серьезный случался. Помнится, даже самому Киру доводилось под его пером отдыхать. Берег нас Володька, как мог… а вот мы его… не уберегли.

— Полно корить себя, Аркаш! – похлопал его по плечу Борис. - Здесь уж, видать, кому что на роду намалёвано...

Андрей нетерпеливо хрустнул позвонками затекшей шеи:

— Ну, так… и что с ними случилось-то? Вы сказали, родители умерли не в результате аварии. Тогда почему?

— Да сколько можно! — не сдержала накала эмоций Соня, гневно швыряя вилку в опустевшую тарелку. Тем самым заставляя Лизу напряженно вздрогнуть в кольце Похомовских рук. — Сказали же тебе: играть он любил. И играл, понимаешь? Не остановился после того случая, а продолжил, совершенствуя свое мастерство.

— С чего ты взяла?

— С того! — возмущенно затараторила подруга, сминая в руке салфетку. — Азарт – это болезнь! Отец оставил вам кучу долгов, которые твой брат выплачивает по сей день! Когда ваших родителей не стало, к Алексею приходили… кхм, пардоньте… братки – ну, типа таких… вот как здесь – чтобы взыскать по счетам. Из-за этого ему пришлось участвовать в подпольных боях без правил. Там он познакомился с папашкой Дмитрия, который спас его от тюрьмы… но вывез на пустырь и хорошенько «вправил мозги». Правда, ногами и по почкам, но Лешик не в обиде. Наоборот! Ценит. Уважает. Благодарен. И, собственно, подводя итог вышесказанному: я не знала, что твоих родителей убили… и мне искренне жаль. Но теперь я понимаю, из-за чего все произошло. Деньги!

Никогда еще Лиза не видела Андрея таким хмурым и подавленным.

И вскоре стало ясно, что именно так его задело:

— Все это… Леха тебе рассказал? Сам?

— Да!

— Вам что же, в кровати больше заняться нечем, кроме как семью нашу обсуждать? — окончательно и весьма раздраженно вспылил Андрей. — Или вы в перерывах между бурными перепихонами беседы ведете?

— Когда надо, тогда и ведем! — огрызнулась Алмазова. — И вообще, стремление все знать о любимом человеке – нормально, знаешь ли!

Эти двое так увлеклись, что в процессе перепалки совершенно не контролировали своих речей.

Зря! Ой, зря!

Лиза даже прищурилась и втянула голову в плечи, предчувствуя бурю.

Кто-кто, а Петр Петрович никак не мог пропустить мимо ушей полученную информацию.

— Это в какой же «кровати» вы там с Гордеем беседуете, дочка? — холодно процедил мужчина сквозь стиснутые зубы. — Бурные перепихоны, говоришь?

— Я…

— Молчать! — огласил поляну яростный рев Ювелира. — Отвечай на вопрос!

Не выдержав напряжения, Соня вскочила на ноги и что было сил вцепилась в отцовскую ладонь дрожащими руками:

— Пожалуйста, пап, — прошептала срывающимся голосом, — давай прогуляемся. Поговорим наедине! Там хоть убей! Только без свидетелей.

К счастью, мужчина внял просьбе дочери. Крепко стиснув в ответ ее плечо, быстро оттащил в сторону и быстрым шагом скрылся вместе с ней где-то в темноте.

— И все же, — спустя некоторое время после «внезапного» ухода Алмазовых слезно обратился к Прокурору Андрей, — как погибли мои родители? Мне очень важно это знать!

Борис долго изучал его внимательным взглядом, прежде чем ошарашить:

— Заказ. Убийство Хирурга было заказным! Твоя мать – случайная жертва. Их жестоко избили, а затем усадили в машину… и подожгли. Сгорел Володька. Заживо. Исполнителей вычислили сразу и наказали по заслугам. Только вот незадача: имя заказчика они так и не озвучили. Подохли под пытками, но не выдали!

— И что? — как-то странно фыркнул Дмитрий. — Скажи еще: предположений нет!

— Не подъ*бывай! — грубо отозвался ее дядя. — Есть предположения. Доказательств – ни одного!