Царь нигилистов — 3 - Наталья Львовна Точильникова

действовала все было спокойно. Но уже в 1820-м император зачем-то начал конфликтовать с сеймом. Я честно не понимаю, почему. Ни один спорный вопрос не показался мне принципиальным. Здесь прежде всего надо понять, зачем они нам нужны. Если в качестве буфера с Западом, источника рекрутов, ресурсов и налоговых поступлений, то какая нам разница, есть ли у них суд присяжных.

И зачем мы им нужны. Вассальная клятва — это двухсторонний договор. Если мы забираем у них независимость, должны что-то дать взамен. Например, преимущества империи вроде общего рынка, защиты от внешних врагов, свободного обмена знаниями и идеями, инвестиции, наконец. А если сюзерен их в грош не ставит, закрывает университеты, грозится сравнять с землей столицу, преследует местных лидеров мнений, уничтожает язык — на что им такой сюзерен?

Нельзя сравнивать холодных спокойных финнов и поляков с их гонором и воспоминаниями о Великой Польше? Я не очень верю в национальный характер. Но, даже если так. Поляки горды, зато финны упрямы: одно другого стоит. И учитывать это надо. Зачем наносить дополнительные раны их драгоценному польскому гонору, если можно без этого обойтись? Вот и рвануло при дедушке. Боюсь, что не последний раз. Там столько дров наломано, что я не уверен, можно ли вообще исправить ситуацию. Там Россия четверть века сидит на штыках. Думаю, что в течение 5-10 ближайших лет будет новый мятеж.

Вопреки тому, что говорил Талейран, на штыках можно долго сидеть. Но стоит ли? Это же трата ресурсов: каждое подавление протестов обходится как маленькая война. И что возьмешь с мятежного региона: собираемость налогов плохая, рекруты ненадежны (а их и не берут), промышленность в упадке, и население нас ненавидит всеми фибрами души и только и повторяет про себя, как молитву: «Не забудем, не простим!»

Что делать?

Собирать сейм опасно, они могут сразу отложиться. Возвращать конституцию 1815 года — тоже, по той же причине. Если только освободить крестьян. Тогда у нас появится социальная база в борьбе против мятежной шляхты. Но тоже опасно, как всякая экономическая перестройка. Может вызвать падение жизненного уровня и недовольство населения.

Но этого мы и в России не минуем.

Чего нельзя делать точно — так это русификацию. Это контрпродуктивно. Пусть себе изучают родной язык, издают на нем литературу, гордятся родной историей и с тоской вспоминают магдебургское право.

Будет им право лучше магдебургского. Судебная реформа все равно нужна.

Но пока эти национальные игрушки им никто не запрещает — они могут остаться игрушками. Пока мы их не трогаем — это просто клубы по интересам. Но как только начнем давить, у националистов появится мощный аргумент в пользу отделения.

Я бы разделил Россию на унитарную часть и национальные автономии. Последние — это царство Польское, Великое Княжество Финляндское, Прибалтика, Грузия, Кавказ и Средняя Азия.

Национальный вопрос — это самое опасное минное поле в Российской политике. Если у национальных окраин слишком много прав, это бомба под единство империи, но отбирать их назад нельзя, ибо будут протесты.

Им надо дать представительство в парламенте. Американская революция началась с лозунга: "Никаких налогов без представительства". И у нас может быть тоже самое.

Государь! Позвольте мне дописать национальный раздел! Я же не говорю, что он немедленно должен быть принят. Я его недаром оставил на потом. Как самый нетривиальный, полный подводных камней и чреватый будущими кровавыми междоусобицами, если мы что-то сделаем не так.

С надеждой на понимание и прощение (ежели в чем виноват),

Ваш сын и верноподданный, Саша».

Он отложил письмо и посыпал его песочком. Потом надо будет перечитать, вычеркнуть все лишнее и переписать на чистовик.

Раздался скрип.

Саша обернулся. Окошечко в двери было откинуто.

— Ваше Императорское Высочество! — позвал гренадер.

Глава 17

Саша подошел к двери.

За окошечком ждал седоусый георгиевский кавалер с четырьмя крестами, который вчера упрекал за обращение «господа».

— Щи для вас, Ваше Императорское Высочество, не побрезгуйте!

— Где уж мне брезговать-то, арестанту! — заметил Саша.

— Мы сметанки туда положили домашней, деревенской.

— Обалдеть! Благодарствую.

Суп был налит во вполне тюремного вида тарелку, видимо, оловянную, но пах и правда вполне себе. Не баланда. Как-то это прямо лайтово по сравнению с тюрьмами двадцать первого века.

К щам шел большой ломоть черного хлеба и кружка кваса.

— Как вас зовут? — спросил он гренадера.

— Ильей.

— А по батюшке?

— Терентьевичем, — немного смутившись, ответил солдат.

— Спасибо вам, Илья Терентьевич, — сказал Саша.

Щи оказались вполне приличными, так что Саша отдал пустую тарелку.

И вернулся к письму.

В национальном вопросе ему не хватало компетентности, он почувствовал это сразу и не стал писать этот раздел. Но обойти тему было нельзя. Если будет принят билль о правах со свободой слова, то и националисты, и сепаратисты смогут этой свободой воспользоваться. Свобода слова — она либо для всех, либо не для кого.

И что тогда с этим делать?

В правах для национальных автономий есть, конечно, опасность. Региональные парламенты — это центры власти, а значит они смогут взбунтоваться и объявить независимость. Как уже было в Польше при Николае Павловиче. Сейм просто низложил его в качестве польского короля.

С другой стороны, финны же этого не делают. Им же не приходит в голову лишить власти русского царя, который по совместительству Великий Князь Финляндский.

Почему не распадаются США, где в каждом штате своя конституция и избранный губернатор? Почему Швейцария, где четыре государственных языка, не распадается на кантоны?

Почему там в будущем страны Европы (вплоть до Грузии) так стремятся в Европейский союз, НАТО и Шенгенскую зону? Только потому что выгоды перевешивают издержки.

История распада СССР тоже весьма показательна. На первый взгляд кажется, что большевики, создав на месте губерний национальные республики, подготовили будущий распад. Однако дело не в этом. Провозгласив лозунг «Вся власть Советам!», большевики практически уничтожили советы, превратив их в полностью декоративные органы.

Все единство СССР держалось исключительно на вертикали КПСС. Как только статью о руководящей роли партии выкинули из Советской конституции, Союз был обречен, потому что ничего больше не держало вместе его части. Зато было много ненависти к центру за навязывание Совка и десятилетия серого существования в условиях неэффективной советской экономики, которая летела к своему краху из-за падения цен на нефть. В результате региональные элиты растащили СССР.

Поэтому у империи должен быть мощный стержень, никак не связанный ни с идеологией, ни с властью