Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова - Михаил Тимошенко

Итак, зачем же мы содержим своих солдат и офицеров за кордоном? Во сколько это обходится нашей госказне? Попытаемся разобраться.

Абхазия: бесплатные квартиранты

7-я российская военная база (РВБ) дислоцируется в Абхазии с 2009 года. Недвижимое имущество в местах дислокации военной базы передано российской стороне в безвозмездное пользование на весь срок действия российско-абхазского соглашения – 49 лет (с возможностью автоматической пролонгации на последующие 15-летние периоды). Главная цель дислокации базы – обеспечить защиту Абхазии от военной агрессии Грузии.

Азербайджан: Габальные условия

Габалинская радиолокационная станция (РЛС) типа «Дарьял» после развала СССР стала собственностью Азербайджана. Эксплуатируется российскими специалистами на условиях аренды ($7 млн. в год). Срок аренды истекает в декабре 2012 года. Азербайджан требует за прокат $300 млн. в год.

РЛС – важнейший элемент противоракетной обороны России. Способна засекать запуски ракет на дальности 8 тысяч километров.

Армения: «Денег не надо»

102-я российская военная база дислоцируется в Гюмри (личный состав – 4,5 тыс. чел.). Договор о ее размещении в Армении был подписан в 1995 году сроком на 25 лет. Арендная плата за базу в Гюмри с России не взимается. Цель дислокации базы – обеспечение обороны республики вместе с ее армией и выполнение обязательств по Договору о коллективной безопасности.

Беларусь: Братство не продается

В райцентре Ганцевичи дислоцируется отдельный радиотехнический узел «Волга». Арендуется Россией по соглашению 1995 года на 25 лет. Входит в состав Системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН). Еще один российский объект – 43-й узел связи Вилейка. Обеспечивает связь со стратегическими атомными подводными лодками ВМФ РФ. Минск не берет плату с Москвы за ее военные объекты (они могли бы обходиться в 7-10 млн. долл. ежегодно). В свое время американцы предлагали Лукашенко 10 миллиардов долларов за удаление с белорусской земли российской РЛС. Глава Беларуси тогда ответил, что «братство с Россией не продается».

Казахстан: космический бартер

В Казахстане Россия арендует несколько военных объектов. Самый крупный из них – космодром Байконур (его аренда обходится Москве в $115 млн. в год). До $50 млн. стоит аренда других объектов: 929-й Государственный летно-испытательный центр, полигон «Эмба», испытательный полигон «Сары-Шаган», 4-й Государственный центральный полигон, отдельный радиотехнический узел, отдельный полк транспортной авиации ВВС России, 20-я отдельная испытательная станция и два измерительных пункта. Основная часть российских денег за аренду списывается по взаимозачетам.

Киргизия: забытые долги

Здесь Россия тоже арендует авиабазу «Кант» (срок аренды – 49 лет), испытательную базу противолодочного вооружения ВМФ РФ, узел связи ВМФ, автоматическую сейсмическую станцию и радиосейсмическую лабораторию Сейсмической службы МО РФ. В начале этого года власти республики заявили, что «неоплаченный долг России за базы с 2008 по 2011 год составил более 15 млн. долларов». Вскоре Москва вернула Бишкеку недоплату, а заодно напомнила, что надо бы вернуть в российскую казну забытый должок – аж $493 млн. долларов. После этого киргизы стали сговорчивее…

Приднестровье: гости на самообеспечении

В составе оперативной группы в Приднестровье – два российских отдельных мотострелковых батальона, батальон охраны и обслуживания, вертолетный отряд, несколько подразделений обеспечения. Численность личного состава группы – около 1000 человек. Российские части и подразделения на территории республики дислоцируются бесплатно, т. е. находятся на самообеспечении (150 млн. рублей в год).

Сирия: на дальнем берегу

В сирийском городке Тартус дислоцируется 720-й пункт материально-технического обеспечения (ПМТО) ВМФ РФ (единственный наш военный объект, оставшийся в дальнем зарубежье). Цель дислокации – демонстрация российского военного присутствия в регионе, ремонт заходящих на базу российских военных кораблей, дозаправка горючего и пополнение провиантов.

Стоимость аренды базы в Сирии – $2 млн. в год. Россия рассчитывается не только деньгами, но и скидками на свои вооружения.

Таджикистан: оружие вместо долларов

В республике дислоцируется 201-я российская военная база (около 7 тыс. человек). Смысл ее пребывания: совместное с таджикской армией обеспечение безопасности государства (союзника по ОДКБ), поддержание стабильности в регионе. Еще один российский военный объект в Таджикистане – оптико-электронный комплекс «Окно». Он (со времен СССР) входит в систему контроля космического пространства. Сейчас пашет на войска воздушно-космической обороны РФ. Объект передан в российскую собственность. За это Москва списала Таджикистану долг в размере $242 млн. В 2006 году РФ предоставила Душанбе безвозмездную военную помощь в размере более $76 миллионов.

Украина: флот в обмен на газ

В Севастополе дислоцируется военно-морская база Черноморского флота РФ. Там же расположены штаб ЧФ, узел связи, госпиталь, зенитный ракетный полк, полк морской пехоты, арсенал, яхт-клуб. На аэродромах Кача и Гвардейское базируются самолеты и вертолеты. Арендуются узлы связи (Кача, Судак, Ялта). В Отрадном дислоцируется полк радиоэлектронной борьбы. Аренда российской базы и военных объектов обходится в $97 млн. в год (частично учитывается плата за российский газ, поставляемый на Украину).

Узбекистан: военный бартер

С 2006 года российские войска используют авиабазу Карши-Ханабад в связи с возвращением Узбекистана в Организацию Договора о коллективной безопасности. Россия рассчитывается за это поставками вооружений, боеприпасов, запчастей, обучением узбекских специалистов.

Южная Осетия: кавказский форпост

Здесь с 2009 года дислоцируется 4-я российская военная база.

Оплата аренды базы не предполагается. Срок функционирования – 49 лет (с возможностью автоматической пролонгации на последующие 15-летние периоды). Наша база вместе с вооруженными силами республики обеспечивает защиту ЮО от военной агрессии Грузии.

Графика: Дмитрий Полухин

Больше всего военных баз и объектов за рубежом у США – более 700.

Рассчитываются американцы за них по-разному: одним платят живыми деньгами, другим – оружием и боеприпасами, а третьим – «обеспечением безопасности» (т. е. ничего не платят). Как, скажем, за свои войска на японском острове Окинава, в Южной Корее или Италии. А вот за свою крупнейшую базу ВВС «Рамштайн» в Германии штатовцы ежегодно выкладывают 1,5 млрд евро в год.

За аренду базы «Манас» (Киргизия) США отваливают Бишкеку $150 миллионов.

А Германия, которая сравнительно недавно держала свой контингент на базе «Термез» (Узбекистан), платила в казну республики 15 млн. евро.

Хорошо устроились англичане: земли общей площадью 25,4 тыс. га, на которых дислоцируются две их военные базы на Кипре (по договору 1960 года), считаются… суверенной территорией Великобритании. Поэтому не оплачиваются.

Еще экзотичнее схема, которую используют французы в расчетах за свою военную базу в Абу-Даби (ОАЭ). Мало того, что гости ничего не платят за аренду, так они еще и вынудили хозяев купить у них кучу вооружений «в общих интересах безопасности».

Готова ли Россия к войнам будущего?

Военные эксперты рассказали «КП», есть ли у нашей армии супероружие и сможем ли мы догнать американцев.

Из-за границы часто приходят вести то о невиданном супероружии вроде лазеров с ядерной накачкой, то о каких-то пушках-рельсотронах, то о фантастических способах ведения боевых действий. Уже более 10 лет мелькает и загадочный термин «сетецентрическая война» (СЦВ). Что ж это такое? Да и сразу другой вопрос напрашивается: готова ли Россия к такой войне? Об этом и многом другом военный обозреватель «КП» Виктор БАРАНЕЦ побеседовал со знающими людьми – доктором технических наук Борисом АЛМАЗОВЫМ и военным экспертом полковником Михаилом ТИМОШЕНКО.

КП: – Давайте начнем от печки. Как появился термин «сетецентрическая война», и что он означает?

Михаил Тимошенко (МТ): – Название Network Centric Warfare ввели в оборот вице-адмирал Себровски и военный эксперт Гарстка в 1998 году. Они первыми стали проталкивать в конгрессе США немудреную идею – в современном бою победу одержит не тот, у кого больше «платформ», а тот, кто сможет быстрее и эффективнее использовать их в нужном месте в нужное время и нужным образом.