Век Наполеона - Уильям Джеймс Дюрант

с ним. «Вы будете от него в восторге. Мадам Рекамье, Тальен и Гамельн потеряли от него голову».48 Она так увлеклась им, что когда Мюрат приехал к ней от Бонапарта с деньгами и инструкциями, чтобы присоединиться к нему в Италии, она задержалась, сославшись на болезнь, и позволила Мюрату передать своему шефу, что она подает признаки беременности. Наполеон написал ей 13 мая: «Значит, это правда, что вы беременны! Мюрат… говорит, что вы плохо себя чувствуете, и поэтому он не считает благоразумным для вас предпринимать столь длительное путешествие. Значит, я еще долго буду лишен радости сжимать вас в объятиях!.. Возможно ли, что я лишусь радости видеть тебя с твоим маленьким беременным животиком?»49 Он преждевременно обрадовался: она никогда не подарит ему ребенка.

Тем временем он провел своих людей через дюжину сражений к призу Ломбардии — богатому и культурному городу Милану. В Лоди, на западном берегу Адды, его главные силы настигли основную австрийскую армию под командованием Болье. Болье отступил, переправился через реку по деревянному мосту длиной 200 метров, а затем расположил свою артиллерию на позиции, чтобы предотвратить аналогичную переправу французов. Наполеон приказал своей кавалерии скакать на север, пока не найдут место для брода через реку, а затем пройти на юг и атаковать австрийский тыл. Укрывая свою пехоту за стенами и домами города, он активно участвовал в ведении огня своей артиллерии по австрийским орудиям, прикрывавшим мост. Когда его кавалерия внезапно появилась на восточном берегу и бросилась на австрийцев, он приказал своим гренадерам переправляться через мост. Они попытались, но австрийская артиллерия остановила их. Наполеон бросился вперед и вместе с Ланном и Бертье повел их за собой. Австрийцы были разбиты (10 мая 1796 года), потеряв две тысячи пленных. Болье отошел к Мантуе, а французская армия после однодневного отдыха двинулась на Милан. Именно за этот поступок французские войска, тронутые безрассудной, но вдохновляющей выдержкой Бонапарта под огнем противника, присвоили ему ласковый титул «Le Petit Caporal» — «Маленький капрал».

Вскоре после этой победы он получил от Директории предложение, настолько оскорбительное, что рисковал своей карьерой, отвечая на него. Эти пять человек, наслаждавшиеся торжествами, с которыми Париж принял известие о достижениях Наполеона, сообщили ему (7 мая), что его армия теперь должна быть разделена на две части; одна должна быть передана под командование генерала Франсуа-Этьена Келлермана (сына победителя при Вальми), и ей поручалось защищать французов в Северной Италии от австрийских атак; другая, под командованием Бонапарта, должна была идти на юг и взять под французский контроль Папские государства и Неаполитанское королевство. Наполеон видел в этом не только личную обиду, но и кардинальную стратегическую ошибку: мало того, что нападение на папство воспламенит всех католиков Европы, включая Францию, против революции, так еще и католическая Австрия уже готовилась послать мощные силы под командованием опытного фельдмаршала графа Дагоберта фон Вурмзера, чтобы загнать его обратно во Францию. Он ответил, что для сохранения завоеваний Итальянской армии потребуется ее объединенная и пополненная сила, что успешно руководить ею может только неразделенное командование, что поэтому он уступит свое место генералу Келлерману и предложит ему подать в отставку.

Директория получила это послание вместе с сообщениями о последних военных и дипломатических успехах Наполеона. Молодой генерал, гордый победой и чувствующий, что далекие политики не в состоянии, как он, заключать договоры в зависимости от ресурсов противника и состояния французской армии, взял на себя право заключать мир и войну, а также определять цену, которую должен заплатить каждый итальянский город или государство, чтобы пользоваться защитой, а не страдать от алчности своих войск. Так, после триумфального вступления в Милан (15 мая 1796 года) он заключил перемирие с герцогом Пармским, герцогом Моденским и королем Неаполя, гарантировав им мир с Францией и защиту от Австрии, и указал, какие пожертвования каждое из этих княжеств должно заплатить за эту благосклонную дружбу. Они выплачивали мучительные суммы и с мрачным бессилием переносили кражу шедевров искусства из своих галерей, дворцов и общественных площадей.

Милан радушно принял его. Почти столетие он жаждал свободы от австрийского владычества, и этот молодой военачальник был необычайно любезен для завоевателя. Он был благосклонен к итальянской речи и манерам, ценил итальянских женщин, музыку и искусство; они не сразу поняли, как высоко он ценит итальянское искусство. В любом случае, разве он не был, за исключением месяца или около того, итальянцем? Он зримо собирал вокруг себя итальянских художников, поэтов, историков, философов, ученых и оживленно общался с ними; на какое-то время он казался Лодовико Сфорца и Леонардо да Винчи, возрожденными и слитыми воедино. Что может быть очаровательнее его письма к астроному Барнабе Ориани?

Ученые люди в Милане не пользовались заслуженным вниманием. Спрятавшись в своих лабораториях, они считали себя счастливыми, если короли и священники не причиняли им вреда. Теперь это не так. В Италии мысль стала свободной. Нет больше ни инквизиции, ни нетерпимости, ни тирании. Я приглашаю всех ученых людей собраться вместе и сказать мне, какие методы следует принять или какие потребности удовлетворить, чтобы дать наукам и изящным искусствам новую жизнь…. Молю вас передать эти чувства от моего имени выдающимся ученым людям, живущим в Милане.50

Наполеон включил Милан и другие города в Ломбардскую республику, граждане которой должны были разделить с французами свободу, равенство, братство и налоги. В прокламации к новым гражданам (19 мая 1796 года) он объяснил, что, поскольку освободительная армия заплатила высокую цену за освобождение Ломбардии, освобожденные должны внести около двадцати миллионов франков на содержание его войск; это, конечно, небольшой взнос для такой плодородной страны; кроме того, налог должен «взиматься с богатых… и с церковных корпораций», чтобы пощадить бедных.51 Не столь широкую огласку вызвал отданный накануне приказ о том, что «за французской армией в Италии должен следовать агент, чтобы разыскать и передать Республике все предметы искусства, науки и так далее, которые находятся в завоеванных городах».52 Итальянцы могли отомстить только каламбуром: «Non tutti Francesi sono ladroni, ma buona parte» («Не все французы — грабители, но большая их часть»). Наполеон, однако, следовал примеру, поданному Конвентом и Директорией.

Это художественное разграбление завоеванных или освобожденных земель не имело прецедентов; оно вызвало возмущение везде, кроме Франции, и послужило примером для последующих воинов. Большая часть трофеев была отправлена в Директорию, была принята там с радостью и