-11 как личный рекорд (СИ) - Бельская Луиза

      - Баба тоже ничего не сказала. Что же за люди они были! Вот уж действительно пара от бога! Она тоже от души ртути хлебанула: и за здравие, и за упокой употребила. - Родион размашисто перекрестился. Филипп понял, что он просто-напросто над ним издевается. - Они померли, но! - Родион звонко хлопнул в ладоши. - У нас остался ты! - Указующий перст с грязным обломанным ногтем уткнулся в сторону Филиппа. - Главный ключник этого места. Я понял тебя с самого начала, - хриплый голос почти превратился в шепот. - Я понял, что силой и угрозами получить от тебя ничего не возможно - и мы решили тебя напугать. Дать понять, что опасность кругом, что нужно побыстрее что-то делать. Пальба и клетка, Филипп! Все это было сделано ради тебя, понимаешь? Олег никогда не промахивается. Он нарочно мне едва-едва руку задел, чтобы кровушка потекла, чтобы тебя, дурачка, впечатлить!

      Филипп опустил в сумку последние пачки и потянулся к золотым слиткам. «Отпустят или нет? Да или нет?» - Под ложечкой неприятно засосало. Ох, как же Филиппу не хотелось умирать! Все эти дни он считал, что он играл со смертью, а оказалось, что это смерть играла с ним, день за днем приближая роковую развязку.

      - Макар чуть было все не испортил. Старый козел абсолютно рехнулся! На золотишко мое честно заработанное, на фарт мой позарился, травануть вздумал. Я тогда, слава богу, психанул тогда и есть эту кашу не стал, а Глебушка всю ночь животом мучился: издох, как собака от яда крысиного, зато делиться теперь с ним не надо, правда, Олежка? - Вполоборота он глянул на племянника.

      - Мне он не нравился. Стремный был человек, гнилой, - мрачно ответил Олег.

      Филипп безо всякого сожаления опустил последний самородок в сумку. Он не мог оценить сумму золота, но денег здесь явно было около полумиллиона баксов.

      - Золотушные вы мои, - Филипп наконец-то подал голос. - Наше вам с кисточкой. Забирайте! - Он кивнул на сумку, с подозрением поглядывая то на одного, то на другого преступника.

      - Ты точно все достал? - усомнился Родион, прищуриваясь и пытаясь заглянуть в сейф с высоты своего двухметрового роста.

      - Да точно. - Филипп взялся за металлическую дверцу и распахнул ее пошире.

      Родион даже губы в трубочку вытянул, разглядывая пустые стенки стального ящика, как будто это могло хоть как-то помочь в поисках завалявшегося богатства, а тем временем мизинец и безымянный пальцы Филиппа коснулись рукоятки отвертки.

      - Ну, хорошо. - С явным облегчением выдохнул Филипп, склоняясь над сумкой и закрывая ее на молнию. - Дело сделано, синица сдохла, а журавля слопали.

      - Тяжело? - озаботился Олег, когда Родион с трудом перебросил через плечо драгоценную кладь.

      - Нормалек. Пачки с деньгой не мешки с цементом: и весят меньше, и значат больше.

      Пока дядя с племянником обменивались впечатлениями, Филипп незаметно успел вытащить отвертку из замка и спрятать ее в рукаве под резинкой манжетки: чем черт не шутит - авось, пригодится.

      На мгновение Филипп решил, что про него забыли. Но он ошибся.

      - Эй! Лупоглазый! - окликнул его Родион. - На выход пошел! Последний рассвет встречать будешь. Будто на выпускном: выпустился и полетел!

      Филипп тревожно посмотрел на Олега, тот уже давно прекратил целиться и, постукивая дулом карабина о собственное плечо, с сомнением произнес:

      - П-п-почему? Мы ведь договорились его не трогать.

      Родион поморщился так, будто у него резко заболела голова.

      - Потому что он все знает. Вообще все. Ты считаешь, что таких свидетелей оставляют? - вызверился он. У него изо рта даже пена брызнула - казалось, ядовитая, будто змеиный яд. И слова его были такими же, и травили они ростки добра и сострадания.

      - Нет, конечно, нет, - поспешно согласился с ним Олег, стараясь не смотреть в сторону Филиппа.

      - Дай-ка мне ствол. - Родион требовательно протянул руку. - Так оно понадежнее будет.

      Олег не стал возражать и с готовностью передал бдительному родственнику свою винтовку.

      - А ты думал, что здесь пушки будут? - желчно обратился Родион к Филиппу. - У Наркеса все оружие в спальне хранится, в шкафу. И плевал он на какие-то правила: на краю света можно все. Все, Филя, пошел на выход! Ты хороший человек, Филя, добрый, но простачок, поэтому извини, эту партию ты проиграл! - Родион нетерпеливо указал дулом в сторону лестницы.

      Филипп ничего не ответил, лишь поправил очки, отряхнул пыльные колени и поставил ногу на первую ступеньку.

      Рассвет на Алтае был просто прекрасен. Утреннее солнце золотило горные пики, роса блестела на сочной траве, а россыпи незабудок колыхались под едва веющим ветерком и тихо шелестели: «Не забудь, Шорох, ничего не забудь!»

      Филипп шел на смерть, шел к самому обрыву - туда, откуда так сильно любил смотреть на раскинувшиеся роскошные пейзажи.

      Ах, если бы можно было все вернуть назад! Он бы ни за что не поехал на этот прииск, ни за что бы не стал садиться за руль проклятущего «Гелика»! Он бы послушался маму с папой и пошел бы учиться в институт, а не в несчастное училище, и стал бы очередным инженером, а не вольным старателем-медвежатником, по глупости обрекшим себя на летальный исход.

      Не дойдя до края пропасти самую малость, Филипп остановился. Родион стоял в нескольких метрах от него, держа свою жертву на мушке. Правое плечо палача было приподнято: сумку держать оказалось тяжело, и фигура Родиона казалась перекособоченной, словно корявое дерево после встречи с безжалостной молнией. Олег приосанился практически бок о бок со своим дядей. Он пытался казаться серьезным, вот только руки так и тянулись к карману со спасительным шариком на резинке - источнику монотонного спокойствия и размеренного ритма. Но Олег в карман не полез, а Родион не полез в карман за словом:

      - Филя, скажи что-нибудь напоследок, да и ступай с богом! - добродушно разрешил он, чуть опуская винтовку: с такого расстояния он бы ни за что не промазал.