Лёд - Яцек Дукай

Хотелось пропустить его в проходе, но он поднял руку в белой перчатке и слегка поклонился.

— После обеда прошу вас заглянуть ко мне. Быть может, вы получите свое доказательство.

— Не понял?

— Вы знаете эту девушку? Вы же не позволите, чтобы она ждала.

Елена Мукляновичувна окинула уходящего доктора Теслу подозрительным взглядом.

— Кто это был?

— Толком не знаю… Дамы меня простят…

— Э нет, вы от меня не удерете. Тетя — это господин Бенедикт Герославский.

— Хммм… Enchanté[62].

О машине, пожирающей логику, и других изобретениях доктора Теслы

— Когда я учился в Политехническом, в Граце, когда мне уже осточертели лекции, из которых ничего путного я вынести уже не мог, все больше времени я начал уделять играм в компании. На третьем курсе, помню, мне случалось играть в карты, шахматы, в бильярд день напролет. Играли мы на деньги, на малые и большие суммы. В те времена я жил на то, что мне присылали из дома. Не скажу, чтобы родители были бедняками, но гораздо легче встретить епископа или генерала нашей крови, чем богатого бизнесмена. Может, мне не хватало удачи или умения? Не думаю. Если и так, то, скорее, следует винить слишком мягкое сердце. Видя, что противник не вынесет столь серьезной потери, наиболее крупные выигрыши я возвращал. Но вот по отношению ко мне так никто не поступал; должен признать, что другие студенты меня не слишком любили. Так я попал в очень серьезные долго. Стал писать домой. Мне присылали все больше и больше; гораздо больше, чем могли. В конце концов, приехала мать. В один прекрасный день она появилась и вручила мне рулон банкнот. Думаю, что это были все их сбережения. «Бери, иди, забавляйся», — сказала она. «Чем скорее ты спустишь все, что у нас есть, тем лучше. Я знаю, что эта горячка у тебя пройдет». Я взял деньги, пошел в кафе, отыгрался, да еще с огромной прибавкой, вернул все свои долги, а деньги вернул матери. Так вот, после того азарт меня уже никогда не искушал; я излечился.

— Она устыдила вас.

Доктор Тесла поглядел над сложенными пирамидкой пальцами.

— Да, можно сказать и так.

Когда Экспресс вписался в исключительно крутой поворот, стекло в баре зазвенело. Здесь рельсы уже не шли прямо; поезд все чаще карабкался на возвышенности; во время обеда в вагоне-ресторане несколько раз разливался суп, соус, вино. После остановки в Перми, вплоть до Екатеринбурга, с азиатской стороны Урала никаких постоев не предусматривалось. Транссибирская Магистраль здесь проходила, в основном, по перевалам и по склонам низких, разочаровывающе плоских гор, по трассе Богдановича. Окно купе Теслы выходило на южную долину, зеленую, голубую и желтую в предвечернем солнце, и смолисто-черную за границами тени. Высоко над поросшим густыми лесами Уралом висели тучи цвета мыльной воды; это был один из немногочисленных моментов в путешествии, когда небо не было красивее земли.

Доктор открыл дверки небольшого бара. В атделениях на двух человек у окон размещались овальные столики на хитроумно выгнутых ножках, их столешницы были изготовлены из перламутровой массы. Рюмочки, украшенные золотыми рисунками, тихо стукнули о белую гладь.

— А вы не думали над тем, почему этот турецкий купец в конце спасовал? Ведь не должен был.

— Да.

— Что: да?

— Не должен был. Я над этим думал.

Какое-то время Тесла молча рассматривал этикетку на бутылке.

— И?

— Он позволил мне выиграть, это очевидно.

— А почему?

— Мне кажется, я его убедил.

— Ммм?

— В том, что он не существует.

Налив, Тесла поднес рюмку под свет, прищурил глаза. На губах его блуждала характерная ироническая полуулыбка, которая запомнилась после вчерашней нашей беседы; но эта ирония, скорее, была направлена на него самого, но не против собеседника.

— Все-таки, это не слишком верный метод. Вы часто его применяете?

— Просто, в то время я его развлек.

— Но вас это же не веселит, вы в это верите. Правда?

— Да.

— Что вы не существуете. Хмм. — Доктор Тесла понюхал напиток, попробовал. — «Груф Кеглевич»[63], хмм. — Снова понюхал. — Как я и думал, вы очень странный молодой человек.

Я-оно засмеялось.

— А вы, доктор, смотрели на себя в зеркало? После заката, при включенном свете?

— Ах!

Он откинулся, отводя плечи к спинке стула; подбородок упал на грудь, волосы сползли на виски; теперь он глядел из-под вороновых бровей, седая прядка указывала на кость, резко зарисовавшуюся над впалой щекой. Снова Никола Тесла сделался похожим на цыганского патриарха. Когда же он сказал, что происходит из рода епископов и генералов, то всего лишь подтвердил первое предчувствие.

— Можно было ожидать, что вы обратите внимание. Да. Есть определенные побочные следствия, которые… Хмм. Недавно вы длительное время пребывали в тьвете? Несколько часов. В течение последних недель.

— Нет.

— Человеческий глаз…

— Нет.

Я-оно сидело с противоположной стороны столика, спина ровная, голова откинутая, запястья на столешнице. Симметрия взглядов была абсолютной — та же самая высота, та же самая поза, одинаковое с обеих сторон расположение мебели в помещении: застеленная кровать под одной стенкой и застеленная кровать под другой стенкой, полоса затемненного тучами солнца посредине; только сейчас можно было вести диалог, в котором каждый вопрос и каждый ответ будет обладать одинаковым весом.

Тесла смочил губы в коньяке.

— В тысяча восемьсот девяносто восьмом году Марк Твен выбрался в путешествие по Европе. Перед ним были открыты все салоны континента. Среди всего прочего, он посетил и двор Его Императорского Величества Николая Второго. Уже ранее мистер Твен писал мне, по собственной инициативе действуя в качестве моего агента optima tide[64]. Я имел честь причислять себя к кругу его друзей, мы познакомились несколькими годами ранее через нью-йоркское high society. От моего имени он беседовал так же с министрами Великобритании, Германии и Австрии. Тогда, прежде всего, речь шла о продаже патентов на системы многофазного переменного тока; военные министерства были заинтересованы моими телеавтоматами, я работал над торпедами с дистанционным управлением. Большинство стараний мистера Твена результатов не принесло. Тем не менее, с царем Николаем Александровичем я еще долгое время вел личные переговоры. Россия неоднократно выражала заинтересованность закупкой моих различных патентов военного применения, некоторые из них, и вправду, приобрела. Но только лет десять назад, когда я пережил, ммм, серьезные финансовые неприятности в результате халатности и бесчестности партнеров, а по Российской Империи начал серьезно распространяться Лед, царь предложил мне долгосрочный контракт и средства для ведения исследований, оставляя за мной при этом патентные права на все изобретения, которые я создам в период действия контракта. Император, похоже, питает ко мне некоторую, ммм, слабость, быть может, в связи с моим происхождением. Вы понимаете, господин Бенедикт, в сумме это были слишком замечательные условия, чтобы их не принять, учтя при этом мою тогдашнюю ситуацию в Америке.