Говарды и Перегрины 1-2 - Джуд Деверо

На следующий день перед глазами у нее все стояло его лицо, на котором появилось странное выражение, когда она, наконец, выдохлась и поток ее ругательств иссяк. Тирль, казалось, был поражен и уязвлен до глубины души той ненавистью, с которой девушка бросала ему в лицо все эти обвинения. Он поднялся, поправил за собой постель и повернулся к Зарид.

– Я совершил ошибку. Но я действительно полагал, что…

– Что ты полагал? – выкрикнула она.

– Что мы с тобой все-таки мужчина и женщина. Теперь я вижу, что был не прав.

– Мы с тобой всего лишь Говард и Перегрин. И этим все сказано. Может, ты вообразил, что я воспылала к тебе неземной любовью, тронутая болтовней священника о нерушимом союзе двух юных сердец? Не думаешь же ты, в самом деле, что несколько минут, проведенных в церкви, перечеркнут многолетнюю вражду между нашими семьями? Неужели, когда я сказала, что ненавижу тебя, мои слова прозвучали недостаточно убедительно?

Тирль некоторое время молча смотрел на нее, потом заговорил.

– Мне действительно казалось, что ты несколько преувеличиваешь силу своей неприязни ко мне. Когда я впервые увидел тебя, я сразу.., сразу начал испытывать к тебе нежность. И я тешил себя иллюзиями, что ты когда-нибудь ответишь мне взаимностью. Теперь я понимаю, что напрасно был таким наивным. – Он натянул на себя свою льняную сорочку, затем сгреб в охапку остальную одежду и направился к двери. – Увидимся утром, – бросил он через плечо и вышел.

Зарид осталась сидеть на кровати, ничего не понимая, бессмысленным взглядом уставившись на закрытую дверь. Господи, что же это за человек. Да если бы женщина позволила себе разговаривать с одним из Перегринов, в таком же тоне… Сиверн очень хорошо показал в доме Маршаллов, как поступают члены его семьи со строптивицами вроде леди Энн. Но когда она сама осыпала Говарда мыслимыми и немыслимыми оскорблениями, он не только не ударил, но даже и виду не подал, что сердится на нее. Просто оставил свою жену одну в их брачную ночь.

Этой ночью Зарид не удалось заснуть. Когда она утром спустилась вниз, Говард уже ждал ее. Он не подошел к ней, чтобы помочь взобраться на лошадь, как делал обычно, хотя она и отвергала каждый раз его услуги, и весь день не разговаривал с ней.

Под вечер они остановились в другой гостинице, и этой ночью Тирль не пришел в ее комнату. Зарид была слишком утомлена, чтобы размышлять над тем, что это означает, и почти сразу провалилась в сон. Но на следующее утро она едва сдерживала свое негодование. Она скакала рядом с ним и чувствовала, что его упорное молчание так же действует ей на нервы, как и его обычное красноречие.

– Куда мы направляемся? – спросила она, и ее тон был гораздо более враждебным, чем она того хотела.

Он угрюмо взглянул на нее. Под глазами у него залегли тени, а щеки покрывала жесткая щетина. Если бы Зарид не была так занята собственными проблемами, она бы обратила на это внимание и задумалась над тем, о чем свидетельствует подобный внешний вид. Но она не знала, да и не стремилась узнать, что Тирль две ночи подряд провел в полном одиночестве, бодрствуя, накачиваясь вином и ругая себя на чем свет стоит. Он поздравлял себя с тем, что оказался достаточно умным и смекалистым, чтобы склонить эту женщину к браку с ним, но проклинал свою недальновидность. Он был настолько окрылен своей победой, что даже не потрудился задаться вопросом, а что будет после свадьбы. Надо же быть таким дураком, чтобы вообразить, что, произнеся «да» перед алтарем, она тут же безоглядно влюбится в него. Но нет, после церемонии она ни на йоту не изменила своего отношения к нему. Но даже зная, чего от нее, в общем-то, можно ожидать, он совершенно растерялся, когда в их первую ночь Зарид набросилась на него с таким остервенением. Да, он выиграл, но какой приз он получил? Женщину, которая ненавидит и презирает его всеми фибрами души.

– Я везу тебя к моему брату. Он засадит тебя в подземелье и прикажет пытать со всей жестокостью. Потом я предложу ему использовать тебя в качестве щита в войне против твоих братьев. Я, как и он, умираю от желания захватить ваш полуразвалившийся замок. И еще я сгораю от нетерпения увидеть, как твой братец Сиверн испустит дух.

Она отвернулась от него.

– Куда мы едем? – спросила она снова, уже гораздо более миролюбивым тоном.

– В мой дом. Я не так уж часто пользовался гостеприимством брата, предпочитая небольшое поместье, доставшееся мне в наследство от матери.

Зарид посмотрела на него с выражением величайшего изумления.

– – Тебя удивляет тот факт, что у меня была мать? Может, ты всегда считала, что все Говарды являются в этот мир прямо из преисподней?

– Знаешь, я действительно никогда не задумывалась над тем, что такое чудовище, как твой брат, было рождено женщиной, – как и все прочие люди. Я и сейчас помню, как едва не умерла от голода во время одной из осад, в которой твой брат держал наш замок.

Тирль опустил глаза.

– Да, Оливер еще и не на такое способен.

Она помолчала немного, потом начала расспрашивать его о матери, поскольку слышали, что он вырос во Франции. И Тирль рассказал, как они с матерью жили на французской земле, не забыв, однако, добавить, что каждый год она ненадолго возвращалась на родину, туда, где стоял дом ее отца. Тирль всегда сопровождал ее.

И опять надолго воцарилась тишина. Потом он пристально посмотрел на нее.

– Знаешь, почему я хотел на тебе жениться?

– Нет, – ответила Зарид довольно высокомерно. – Не догадываюсь даже.

– Отчасти потому, что я мечтал о прекращении вражды между нашими семьями. Я давно Вынашивал эту идею. В отличие от тебя, я не рос в обстановке взаимной ненависти Говардов и Перегринов. Я знаю о вековом споре, кому должны достаться титул и земли. У моего брата детей нет, при этом достаточно только взглянуть на него, чтобы с уверенностью поручиться, что долго он не протянет.

– Тогда ты станешь герцогом, – мягко заключила Зарид.. – Да, я стану герцогом. И я подумал, что если я женюсь на одной из Перегринов, и в результате этого союза на свет, появится сын, этот ребенок, в конечном итоге, унаследует все. А поскольку в нем будет течь кровь как Говардов, так и Перегринов, обе стороны могут вполне удовлетвориться этим и закончить свою бесславную войну.

– Нет! – резко бросила она. – Это земли Перегринов. Они принадлежат нам по закону. Титул герцога должен носить мой брат Роган, а после его смерти – его сын. Ни один Говард не имеет права ни на земли, ни на титул.

Тирль удивленно поднял брови.

– Но разве ты не хочешь, чтобы герцогский титул перешел к твоему собственному сыну?

Зарид ни секунды не колебалась, прежде чем ответить;

– Мой сын владел бы всем этим незаслуженно. Собственно, как и ты, и Любой другой, за исключением моего брата Рогана. – Она посмотрела на него. – Так ты женился на мне, чтобы укрепить свое положение и обеспечить себе и своему сыну спокойное владение титулом и всеми богатствами?