Первая кровь (СИ) - Черемис Игорь

— Рад буду помочь, — ответил я. — Вам будет удобно, если я заберу машину в субботу в шесть утра десять минут?

Я уже понял, что Михаил Сергеевич больше всего на свете ценит пунктуальность. Метро открывалось в пять сорок, ехать мне десять минут и столько же идти от ближайшей к поселку художников станции нашей ветки. Я успевал с запасом.

— Ты уверен?

— Да.

— Хорошо. Тебя Виталий встретит. Он же передаст ключи от машины и документы, а также пакет от меня. Небольшой, но весьма ценный.

Я понял это так, что в этом конвертике, скрытая от глаз внука, будет лежать и моя зарплата.

— Я буду обращаться с ним со всей осторожностью, на которую способен.

В трубке снова хмыкнули.

— Это на твоё усмотрение, — сказал Михаил Сергеевич. — Что ж, удачи тебе, Егор. И, кстати, если Алла захочет к тебе присоединиться, я не буду возражать. И постараюсь сделать так, чтобы она не стала для тебя обузой.

Короткие гудки оповестили меня о том, что разговор окончен, а я так и стоял, не отрывая трубку от уха. Вот откуда он узнал о желании Аллы? Откуда? Попросил знакомых организовать девушке экскурсию в подвалы Лубянки, где она сама во всём призналась? Да не, сейчас гебэшники так не работают… во всяком случае, не с такими, как я или Алла. Хотя, может, и работают.

Номера Аллы у меня не было, и я не мог порадовать девушку, что её присутствие в «двушке» получило высочайшее одобрение. Впрочем, я не собирался сам искать её. Если она объявится, значит, это судьба, от которой не скрыться. Если же до утра субботы никакой Аллы в моей жизни не появится — тем более. Одному мне будет проще.

Глава 12. Если долго-долго по дороге

— Ты чего это? — встрепенулась Алла, когда я углядел нужное мне место — съезд с шоссе на грунтовую дорогу, ведущую в лес, — притормозил и свернул с Каширки.

Алла оказалась человеком слова — ну или ей действительно очень понравилась идея путешествия на юг на машине вместе с малознакомым пареньком. Я не исключал и того, что она успела похвалиться перед Иркой и отступить без потери лица уже не могла. Как бы то ни было, в пятницу вечером, накануне отъезда, Алла поймала нас с Жасымом после окончания занятий и позволила проводить её к нашей общаге. Мне удалось шепнуть ей про то, что Казах не в курсе наших приключений, и она не начала выпытывать подробности сразу при встрече. Голова у неё работала неплохо, так что я с некоторым удивлением узнал, что бабушка пригласила нас на все праздники на загородную дачу под Волоколамском, на которую Алла и повезет меня завтра утром. Жасым ещё поинтересовался, нет ли там места и для него, но нарвался на отповедь — домик маленький, спальных мест всего ничего, но к следующему разу Алла попросит бабушку подумать и о несчастном потомке кочевников из Младшего жуза.

В самой общаге Алла быстро свинтила к Ирке, попросив найти её перед выходом, если она не проснется сама — и даже выдала номер комнаты этой таинственной девицы, которая, похоже, училась на другом факультете, если судить по этажу, — но этого не потребовалось. Когда я утром вышел из нашего блока, то увидел, что Алла сидит на корточках рядом с объемной сумкой, забитой каким-то барахлом до самого верха. Скорее всего, она всё ещё не до конца доверяла мне, не собиралась ничего пускать на самотёк и давать мне шанс сбежать, бросив её одну и оставив без такого приключения.

В поселке художников ничего интересного не произошло. Сонный Виталик был хмурым, неразговорчивым и выглядел так, словно хотел убить всех человеков. Кажется, он даже не удивился, когда увидел вместе со мной Аллу, буркнул что-то приветственное, отдал ключи от машины и довольно толстый конверт из плотной желтоватой бумаги. Он не был запечатан, и я сразу заглянул внутрь.

— Дед сказал, всё по твоему заказу, — сказал Виталик.

— Я думаю, он не обманул, но лучше посмотрю, — я улыбнулся. — Если что не так, потом фиг исправишь.

Виталик молча пожал плечами — мол, хозяин — барин.

Конверт был полон бумаг, и на вид все они были настоящими и солидными. Там нашлась нотариальная доверенность на право владения автомобилем — далее шла марка, госномер и прочие нужные для идентификации транспортного средства реквизиты. Я не помнил, как она должна выглядеть в этом времени; у нас в таксопарке какое-то время ходили доверенности в красных корочках, но до этого ещё надо дожить. Были ещё документы на машину — техпаспорт, свидетельство о регистрации.

И был очень важный для меня документ — права на управление автомобилями, выписанные на моё имя.

Старик и его неведомый приятель расстарались не на шутку. В правах стояли две отметки, дающие мне право на вождение автомобилей категории B и C и даже на работу по найму. Ещё был талон, который злобные гаишники должны были прокомпостировать, если я нарушу какое-нибудь правило дорожного движения — хорошо забытый антиквариат, весьма популярный в это время. И — о боги, на меня прямо пахнуло моим будущим — медицинская справка, из которой следовало, что я пригоден к вождению легковых автомобилей и грузовиков без прицепов. Как они это провернули, я не знал — и благоразумно не стал уточнять.

— Ого! — я прицокнул, — Михаилу Сергеевичу огромное спасибо! Про справку я совсем забыл…

Виталик расцвел, словно он сам, лично, добывал для меня все эти документы.

Был листок с адресом в Анапе — конечная цель моего маршрута; Анапу я совсем не знал, ни разу там не был, но надеялся, что аборигены выручат. Листок с несколькими номерами телефонов — один из них стоял в квартире старика в переулке Хользунова; видимо, по этим телефонам я должен буду звонить в случае каких-либо проблем.

Два документа поразили меня до глубины души. Они были исполнены на грозных бланках управления делами Совета министров СССР; один предписывал местным исполкомам советов всяческих депутатов помогать мне всеми доступными им силами и средствами. Второй документ позволял получить два билета на поезд — по некой «министерской» квоте. Любой билет на любой поезд.

Эти два листа были скреплены вместе обычной канцелярской скрепкой и сопровождались запиской, на которой очень разборчивым почерком было написано: «В случае затруднений упоминай моё имя. Они меня знаю. МС».

По меркам СССР это был поистине царский подгон. Бумаги были настоящими вездеходами — жаль, что одноразовыми. Я подумал, что такое было в старых для меня, но ещё не придуманных компьютерных играх — у тебя есть заклинание, которые забывается после применения. А я, получается, играю в эту игру — под руководством опытного сенсея Смиртюкова, полного тезки Горбачева…

Моя просьба о талонах на бензин тоже не была проигнорирована. В конверте имелась тоненькая пачка разноцветных бумажек, каждая из них — на десять литров драгоценного топлива. Я подумал, что продешевил, что надо было просить больше, но волевым усилием задавил жабу.

И ещё один конверт — обычный, почтовый, из тех, что продаются в киосках «Союзпечати»; в этом конверте лежала пачка десятирублевок. Пересчитывать их я не стал — вряд ли старик, уже показавший свою щедрость, будет обманывать в такой мелочи.

Деньги я убрал в карман прямо в конверте, перегнув его пополам. По нынешним временам это была солидная сумма, но я привык к другим, много большим деньгам, отношение к которым у моих современников из будущего было каким-то панибратским. В отличие от людей последнего десятилетия советской власти мы были с золотым тельцом на ты.

Напоследок я походил вокруг машины, с умным видом попинал колеса, проверил содержимое багажника — там тоже всё оказалось на месте, а вдобавок стояли полная 20-литровая канистра с бензином, емкость с маслом и ещё одна белая канистра с обычной водой. Я не забыл проверить уровни жидкостей, но все щупы показывали максимум, а сама «Двушка» была заправлена под пробку. Даже бачок омывателя был залит полностью.

Я пожал руку Виталику, мы запрыгнули в машину и вырулили со двора, оставив его закрывать ворота.

Наш будущий маршрут я представлял хорошо, но лишь в общих чертах. Впрочем, особых проблем мы так и не встретили. Я вырулил из закоулков поселка на Алабяна, сумел не запутаться в сложной развязке одного проспекта, двух шоссе и двух улиц и с первого раза попал на Волоколамку, а с неё по простому «лепестку» — на МКАД.