К далекому синему морю - Дмитрий Манасыпов

А дальше? А дальше таможня. Прям беда-а-а…

– Что в рюкзаке? – таможенник, скучающий серый тип в тужурке с крылышками, откровенно зевал. – Есть что запрещенное?

– Что запрещено?

– Политическая литература, агитационные материалы, взрывчатые вещества. Все остальное – милости просим.

– Нет у меня никакой политической агитации, и ВВ нет, – Морхольд почесал бедро. Вши уже успели достать. – Трусы есть, женские, красивые. Где продать можно?

– Ну, это просто, – тот зевнул. – Но вы задерживаете прочих. Платите и проходите. Рюкзак проверь, Саш.

– Зверь, – прогудел массивный Саша в «кирасе», «орехе» и упакованный с ног до головы только в качество. – Мутант.

– Проглядел, – таможенник лениво повернулся на стуле. – Ишь, какая милая зверушка. Кусается?

– Куда ж без этого? – Морхольд погладил Жуть. – Не она такая, жизнь такая. Смирная девчонка, проблем не будет.

– Еще десять семерок – и вали с ней куда хочешь.

Морхольд молча отсчитал патроны и пошел в само заветное Эльдорадо. Первый магазин опустел. Осталось патрона три. Всего выходит тридцать три. Пару-тройку дней прожить, надо полагать.

Вечерело. Надо было найти где переночевать. Вот только пользоваться услугами зазывал, толпившихся прямо за заборчиком таможни, он не стал. Клоповники ж втюхивают, не иначе. А вот…

«А вот» стояли прямо у самого спуска с платформы и в количестве трех штук. Самые натуральные рикши. Разве что одноосные повозки казались больше и вместительнее виденных в детстве из стареньких боевиков. И в качестве тягловой силы в них было аж по три двуногих скакуна. И зазывалы, стоящие перед небольшой группкой носильщиков, вели себя вовсе не как оставленные позади крикуны с картонками о ценах.

Серьезные важные люди, сразу видно. Один в какой-то карикатурной летной синей униформе, кожаной куртке-пилот и фуражке. Второй – мама не горюй! – в черной строгой паре и при галстуке, видневшимися под самым настоящим кашемировым пальто. А третий, опираясь на трость и поводя ухоженной бородой, хвастался меховыми отворотами длинной шубы и шляпой-цилиндром. Цилиндром, Ктулху, лакированным цилиндром.

– Ничего себе карнавал, – пробормотал Морхольд, опуская на землю рюкзак и опершись на рогатину, – видел бы нас Сальвадор Дали.

– Еще в какой дали, – пророкотал обладатель бороды, – Сальвадор-то еще в какой дали, любезный. На той стороне Атлантики.

– Ну да, – Морхольд кивнул, – что-то похожее я и имел в виду.

– Гостиницу ищете? – вежливо поинтересовался «пилот». – Тогда вам к нам, в «Летную». Классическая гостиница с номерами, душем в конце коридора, столовой.

– Неплохо, – Морхольд почесал бороду. – А спится у вас как?

– Если вам выспаться, – «галстук» крайне элегантно, не раскрывая рта, зевнул, – то это к нам. ВИП-Терминал, любезнейший, все на высшем уровне. И никакого шума, как у них, в общежитии. И даже одноместные номера.

– Мм-м, – Морхольд зевнул простецки, лишь прикрыв рот кулаком, – а как у вас насчет поесть, отдохнуть, так сказать, чтобы в кровати не одному…

– Это не к ним, мил-человек, – борода важно выпрямился, – к нам, в «Мулен Руж». Тут вам и поспать одному, и не одному, и ресторан, а не столовая, и «Пушистый барсук» с девочками. Да что там, земляк, сами летуны, которые настоящие, а не ряженые, у нас живут. Все, как один. Целый этаж занимают.

Морхольд кивнул. Дежа вю просто, прибытие будущего статского советника и кавалера Ордена Хризантем в столицу. Последний вариант его полностью устраивал. Бородач понял все правильно и, подмигнув, сам забросил рюкзак в корзину, закрепленную позади сиденья. Вскочил на подножку и пригласил Морхольда. Его коллеги уныло закурили и принялись высматривать гостей в толпе угрюмых и явно не очень богатых людей, тащивших, как понял в поезде Морхольд, товар для завтрашнего базара.

Рикши, услышав щелчок кнутом, дружно хакнули и понесли. Да так, что повозку подкинуло на месте.

– По делу к нам? – поинтересовался сопровождающий, глядя на умиротворенно раскинувшегося на сиденье пассажира. – Или отдохнуть?

Морхольд удивленно приподнял бровь.

– Приезжают, а как же-с, – бородатый поправил цилиндр. – Я же по основной работе конферансье, извольте знать-с.

И выдержал театральную паузу. Морхольд, подумав, решил не интересоваться – где же именно тот конферансил. Или конферансьерил?

– «Пушистый барсук», уважаемый, – бородатый кивнул, самодовольно и гордо, – лучшее место во всей губернии-с. И даже за ее пределами.

– Да что вы говорите?

– Именно так-с, имеем подтверждение от гостей из саратовских и прочих соседских земель, да-с. Высший уровень. Наивысочайший. Не девочки, богини. Имеется даже одна профессиональная порно-стар.

– Чего?! – Морхольд вздрогнул. Порно-стар… После двадцати лет Беды?!

– Снималась в специализированных фильмах. Сейчас ей не более тридцати пяти.

– Фу, ешкин кот, – Морхольд выругался, – хватит, пожалуйста. Будьте так добры, господин конферансье, не продолжайте.

Впрочем, в душе он ликовал. Саратовские и прочие, ишь ты. Значит, летают. Значит, шанс есть. И сами летуны. Хорошо.

– А вот и наше прекрасное заведение! – довольный бородатый так и светился, радуясь возможности поразить заезжую деревенщину увиденным. Да уж, Морхольд покачал головой. Их, богатых, не понять, куда там.

Сколько работающих генераторов есть в Кинеле? Десять. Это он знал точно. Постоянно работающих – пять. Два на мастерские и депо. Два на комендатуру и освещение части вынесенных постов. И один, самый слабенький, на больницу. На две имеющиеся там операционные. А ему как-то раз, когда пришлось доставать картечь из задницы, резали мясо при свете пяти керосинок. Дешевле выходило. Электричество в больнице врубали для операций детишек, родов, особо страшных случаев и, вполне обоснованно, для администрации и их семей.

Нефть, появившуюся после Беды из вроде выкачанных пластов, добывали с трудом. Хорошо, что оставшаяся база законсервированных остатков Мухановского месторождения помогала инструментами и сохранившимися технологиями. И небольшой НПЗ, сделанный в самом Кинеле, работал круглые сутки. И топливо стоило безумно дорого. А здесь?

Люди, люди, ядрена кочерыжка! Морхольду хотелось сделать что-то плохое. Ну как так можно, скажите, пожалуйста? Вон, за спиной, уставшие и замученные, целые семьи шли в дешевые ночлежки, мыться при лучинах, готовить на дровах. А это?

«Мулен Руж»… м-да. Хотя отсветы падали так, что читалось «Муден Руж». Хрен редьки не слаще, что и говорить. Прямо в точку. В цель, так сказать.

И еще, понимаешь, какой-то умелец умудрился из гибких неоновых палочек сделать прямо произведение искусства по сегодняшним меркам. Супругу Кролика Роджера. Только без платья. Белое и красное, светящееся и красивое. Морхольд вздохнул. Безумная трата горючего, что и говорить. Но и впрямь, красиво.