Сотрудник уголовного розыска - Геннадий Яковлев

Андрей сначала хотел объяснить, почему он оказался в таком положении на улице, однако, подумав, решил не делать этого и простился.

Все участвовавшие в операции собрались в штабе. Задержанного вора Сима отвел в милицию.

— Как он прыгнет! — восторженно орал Женька. — Прямо ко мне в руки попал. Здоровый. Барахтаться начал. Я его одним приемчиком уложил.

— Почему мы отдали вора в милицию? — спросил Крякуша. — Мы поймали его, нам и разбираться.

— Милиция лучше распутает клубок, — улыбнулся Сима. — По моему мнению, мы задержали крупную птицу. Не уйдет и второй от нашего уголовного розыска.

— А ты разве не милиция? — не отступал Крякуша.

— Я? Я лишь неопытный участковый. Мне это дело тоже не под силу.

Неприятности

Антон Самуилович встретил Андрея пасмурно. Он долго рассматривал золотую цепочку своих часов, прохаживался около его стола. Тихомиров намеренно старался не замечать странного поведения коллеги.

— Пьете, миленький, — неожиданно выпалил Антон Самуилович, — на улицах валяетесь.

Антон Самуилович протянул Андрею голубой лист. В верхнем углу его размашистым почерком была написана резолюция заведующего юридической консультацией Антону Самуиловичу:

«Срочно разберитесь с Тихомировым. Возьмите объяснение. О его поведении сообщите в РК ВЛКСМ».

Андрей прочитал письмо неизвестного автора, в котором сообщалось, что он пьяный валялся на улице.

— Это же гнусная анонимка! — возмутился Андрей. — Чистейшая ложь.

Тихомиров пытался рассказать о засаде, о задержании воров, но старый адвокат только отмахивался:

— Нет дыма без огня. Дикость, дикость, дикость. Пьющих не понимаю и особенно юристов. Людей, отлично знающих последствия алкоголя.

Как ни оправдывался Андрей, Антон Самуилович так и не поверил.

— Кто написал эту гнусность? — размышлял Андрей. — Красавчик? Хотя зачем ему. Но, видно, все же кто-то из моих «знакомых».

В этот день Антон Самуилович еще раз «обрадовал» Тихомирова. Коллега сообщил, что Колю Воронцова, который ударил в штабе карманного воришку Бергизова, арестовали за хулиганство на десять суток.

Андрей помчался к судье. Тучный Иван Иванович только развел руками.

— Факт есть факт, — уточнил он оправдательные доводы Тихомирова. — Воронцов ударил гражданина, которого вы называете карманным вором. Ударил в общественном месте… — Судья помолчал немного и, видимо желая ободрить поникшего Андрея, добавил: — Да… там на тебя жалоба была… Я только что заходил к твоему начальству… Оказывается, чепуху на тебя написали. Так что недоразумение выяснено.

Но Тихомирова это сообщение не обрадовало.

Он бросился в райком комсомола, однако и Мичуров не поддержал его:

— Жаль парня, только посуди сам: мы же не можем допускать мордобития. Правильно его наказали. И тебе наука — не распускай людей. Да ты не кисни, старик, во всяком новом деле промахи неизбежны. Присядь-ка лучше, закуси. У меня два килограммовых бутерброда. — Андрей сердито отказался.

— Не хочешь, — добродушно проговорил Володя, — не надо. Тогда я дам тебе, как секретарю райкома, задание.

Мичуров извлек из своего громоздкого стола новенькие футбольные бутсы. Оба ботинка скалились гвоздями.

— Новые, а стоит только легонько нажать пальцем на подошву — и вот, полюбуйся. Выходит, наша футбольная команда играет плохо не только потому, что не владеет техникой. Видно, ей мешают и подобные «шедевры» обувной фабрики. Возьми капитана команды футболистов да махни на фабрику.

Андрей пригласил нескольких человек из команды «Урожай», но когда ребята узнали, в чем дело, то явились все.

— Ты представь себе, — дергал Тихомирова за руку худощавый пасмурный вратарь, — мяч еле ползет к моим воротам. Я вижу — наш Генка Жуков открылся. Я и хотел с ходу ногой отдать ему мяч. Имей в виду, так поступает и Лев Яшин. А вместо этого срезаю мяч в собственные ворота. И в чем, думаешь, причина? Смотрю, подошва бутс показывает клыки: отпала незаметно во время игры, и когда я делал удар по мячу, то вспахал поле. И кому проиграли?! «Звезде»! Да у них ни одного сильного нападающего нет. Бить некому. Наши после игры меня чуть не отлупили. Подвести всю команду — это не шуточка. А что я мог сделать? Ты мне скажи, что я мог сделать?

На фабрике делегация нашла секретаря комитета ВЛКСМ, вялого белобрысого парня. От него пахло пивом. Тихомиров сказал ему об этом.

— Свадьба комсомольская была, — отозвался тот равнодушно.

Футболисты потянули его с собой в склад готовой продукции. Остроносенькая девчонка в красной косынке допустила всех в свои апартаменты. Команда сразу же набросилась на ворох футбольных ботинок. Ребята полагали, что здесь ботинки хорошего качества, но они ошиблись. Рабочие быстро узнали о появлении футболистов. Около склада собралась толпа.

— Играть не умеют, а только бутсы браковать мастера, — хохотнул кто-то.

— Чего смеетесь, бракоделы? — набросился вратарь на шутников. — Порядочную пару ботинок сшить не можете!

— Ты сам попробуй сшей, — отозвался парень в коричневой куртке. — Стельки гнилые. А начальству подавай план! Говорят — ставьте! В стельках же и гвозди не держатся.

Футболисты, беззлобно поругавшись с рабочими, шумной ватагой повалили к директору. Их встретил розовощекий пожилой мужчина. Андрей объяснил ему сущность дела.

— Ваши претензии, товарищи, не совсем справедливы, — парировал директор. — Виноваты не мы, а поставщики кожматериалов, присылают всякую дрянь. А у нас план… Тем не менее мы постараемся сделать все зависящее от нас.

Андрей, футболисты еще долго спорили с директором, но так ни о чем и не договорились.

Грабеж

Молодежное кафе на общественных началах возглавил член оперативного комсомольского отряда артист драмтеатра Толя Солоницын. У Толи было очень мало времени, но он все-таки умудрялся находить свободные минуты. И в эти «окошечки» то бежал к директору торга, умоляя его выделить для кафе что-нибудь особенно нужное, то «ложился костьми» у директора столовой, где по вечерам функционировало молодежное кафе, выпрашивая два-три лишних часа работы. Помещение столовой отряду разрешили использовать по вечерам два раза в неделю. Однако директор столовой постоянно ставил палки в колеса.

— Вам танцульки, песенки, — кричал он, — а мне план нужен! С вашего кафе я в вечер получаю сотню-полторы выручки — это же ерунда! Мне нужно платить работникам зарплату, премиальные, а вы в самое горячее время стоите у входа и пропускаете только по своим пригласительным.

Директор столовой каждый раз снимал вывеску «Молодежное кафе «Ласточка» и прятал ее. Толя чуть не плакал от такого произвола. И если бы было время, заплакал, но мешали сотни различных забот: кто вымоет пол? Где напечатать пригласительные билеты? Где найти интересных людей? Кого поставить в гардероб?

В кафе, как правило, приглашали трудновоспитуемых ребят. Каждый раз Толя с сотрудниками милиции колдовал над списком.

Особенно запомнился членам штаба первый вечер в кафе «Ласточка». Все приглашенные чинно уселись в зале, опираясь на хрустящие скатерти локтями, и начали ждать. Что же будет дальше? А среди членов штаба имелась договоренность: ничего никому не навязывать. В зале играл оркестр, были шахматы, газеты, был «музей дряни». В музее красовались бутсы с обувной фабрики, а рядом — кривобокие подшипники, изготовленные на механическом заводе. Под каждым «шедевром» висела табличка: кем и когда изготовлено.

Неизвестно, сколько бы царила в кафе натянутость, если бы не шустрая зеленоглазая девчонка, недавно вернувшаяся из исправительной колонии.

— Хотите, я вам спою?! — выскочила она в центр зала и, не дожидаясь согласия присутствующих, запела. Оркестр уверенно поддержал ее частушки.

Девчонку вызвали на «бис».

Заработала моментальная фотография. Смешные рисунки заготовлены были заранее и фотограф, щелкая пустым аппаратом, вручал их направо и налево.

Шахматисты начали записывать первые ходы. Совсем седой, с обветренным лицом морской офицер собрал около себя мальчишек. Они слушали его с разинутыми ртами.

К Андрею подошел наутюженный, пахнущий духами парень. Он долго мямлил, пока Тихомиров понял, что в кафе парень привел свою любимую девушку. И ему крайне неудобно, так как в «музее дряни» выставлена продукция их фабрики.

— Понимаете, — говорил парнишка, — Лена оформляется на нашу фабрику, и очень неудобно, что в этот праздничный вечер она видит такие непривлекательные вещи.

— Это не праздничный вечер, — вмешался Женька, — мы хотим, чтобы молодежь проводила свой досуг всегда так интересно…

Через час в кафе было по-настоящему уютно и весело. Появился приглашенный писатель, художник Лебедев принес несколько своих картин.