#Потерянные поколения - Ив Престон

Но и бег на тренажере не приносит ожидаемого облегчения. Это не действует на меня так, как пробежки в Просвете, чего-то не хватает, бег на тренажере кажется механическим, неживым. И он тоже оказывается бессильным против тяжелых мыслей, от которых весь день болит голова.

Я бегу, неторопливо, с закрытыми глазами – и думаю о том, что нужно было остаться Смотрителем. Здесь, в Корпусе, я все только порчу. Если отбросить то, что случилось с малодушным, пусть даже это просто пугающее совпадение, отбросить хотя бы на время, хотя бы потому, что этому нет разумного объяснения, – все равно останется внушительный список того, что я испортила своим появлением. Из-за меня Никопол ушла из отряда, погубив репутацию Солары. Берт сломан, можно только надеяться, что он со временем оправится, – и в этом тоже есть моя вина, потому что я не воспринимала его слова всерьез, не думала, к чему приведет его желание защитить меня. Отряд принял меня, встал на мою сторону, несмотря на то, что весь Корпус теперь отвернулся от нас, а я…

А я не способна выстрелить даже в изображение человека. Юн был прав: мне не место в Корпусе, и следовало понять это раньше. Пусть я была слегка не в себе после смерти Гаспара, когда решила идти в Корпус, но ведь у меня была возможность уйти, причем она появлялась не однажды. Я промедлила – и теперь всему отряду грозит Второй круг.

Не Закар, я – проклятие нашего отряда.

Услышав громкие возгласы со стороны полигона, я открываю глаза. «Это твое лучшее прохождение Пляски». Поздравляют капрала, который, кажется, установил новый рекорд. Я замечаю Линкольн у входа в зону полигона – она внимательно смотрит на большой экран, на котором отображается объемная схема полигона в движении. Полигон, высотой метров в пять, выстроен из белых, серых и черных блоков. Сощурившись, мне удается прочесть пояснения на экране. Белый – скользит, серый – пружинит, черный – обычная поверхность. Любопытный полигон.

А ведь я уже слышала о Пляске. Кажется, на днях в столовой кто-то из капралов довольно громко рассказывал про выматывающую тренировку, постоянно повторяя, как пол под ним внезапно побелел, и он чуть было не рухнул с трехметровой высоты.

И на экране, и на самом полигоне – разметка в виде масштабной сетки. Помимо обычных препятствий, возникающих то тут, то там, я вижу зону с движущимися мишенями, а перед ней – зону сплошь из пружинящих блоков, наверное, для прыжков. Переведя взгляд с экрана на полигон, я вижу, как капрал, который проходит зону из пружинящих блоков, подтверждает мое предположение, демонстрируя чудеса акробатики. Явно выпендривается, чередует сложные прыжки, впрочем, некоторые из них уже и я могу повторить. Капрал переходит в коридор с мишенями, и я снова смотрю на экран, на котором отображается их траектория. Поразив десять мишеней, капрал застывает на месте, и черный пол под его ногами осыпается, остается лишь тонкая балка посреди провала глубиной как минимум в два метра. Балансируя с помощью разведенных в стороны рук, капрал проходит по балке, осторожно переставляя ноги. Он делает последний шаг, сходит с балки, и черный пол под его ногами светлеет, становясь серым. Капрал подпрыгивает и хватается за турник, который тут же приходит в движение, перемещаясь каким-то странным образом по стене. Турник спускает его вниз, и весь полигон замирает. На экране горит надпись: «Сценарий 4 завершен».

Да, «Пляска» – подходящее название.

Линкольн хлопает по плечу капрала, который вышел из полигона, и я слышу, как она хвалит его Пляску. Затем она выбирает для себя сценарий под номером один, и полигон вновь приходит в движение: выстраивается другая полоса препятствий. Улыбнувшись, Линк устанавливает максимальную скорость и исчезает на полигоне; остальные капралы, столпившись, принимаются наблюдать за ее передвижением на экране.

– Ну дает! – доносится до меня восхищенный возглас. Капрал, сказавший это, в порыве эмоций хлопает ладонью по экрану.

Этот идиот забыл, что экран сенсорный.

Его хлопок вновь открывает окно выбора сценария для полигона, и все три неактивных сценария запускаются сами по себе.

Четыре сценария одновременно, на максимальной скорости.

Я прекращаю бег, выключив тренажер. Ужас охватывает меня, когда я наблюдаю, как гигантские блоки сталкиваются, проходя сквозь друг друга, как красная фигурка, обозначающая Линкольн, мечется между возникающими перед ней препятствиями.

Да это же настоящая мясорубка.

Но Линкольн удается выбраться – через несколько мгновений напряженной тишины девушка кубарем выкатывается из полигона. Поднявшись на ноги, она охает и болезненно морщится, прижимая правую руку к ребрам; левая ее рука безжизненно висит вдоль тела.

Даже из тренажерной зоны я вижу, что индикатор на ее браслете горит красным. Линкольн осторожно сгибает поврежденную руку, прижимая ее к груди. Кажется, рука сломана.

Линкольн уводят. Когда капралы проходят мимо меня, я замечаю пару откровенно неприязненных взглядов и слышу чье-то шипение.

«Когда эта поблизости, в рендер лучше не заходить».

Можно подумать, это моя рука запустила еще три сценария. Я вновь возобновляю бег, пытаясь отогнать мысль о том, что на самом деле он прав, что находиться рядом со мной действительно опасно. Головная боль, не покидающая меня с самого утра, усиливается, и я распускаю волосы, сдергивая резинку с хвоста, закрываю глаза и, запустив пальцы в волосы, массирую голову. Боль немного отходит – но не мысли, они продолжают наступление.

Я и правда приношу слишком много неприятностей, выступаю своего рода катализатором, ухудшая все, что только поддается ухудшению. Это затрагивает всех, кто находится достаточно близко. Солара, мой отряд, Берт…

И малодушный, который после моего появления в изоляторе покончил с собой. Его взгляд… Почему я чувствую себя так, словно собственноручно его убила?

Забывшись и сбившись с темпа, я чуть не падаю на тренажере. Восстановив темп, я вновь возвращаюсь взглядом к полигону. И не верю своим глазам.

Полигон все еще работает. Видимо, из-за сбоя капралы не смогли его отключить.

Я бегу, наблюдая за схемой полигона на экране. В обычном режиме Пляска следует за танцором, подстраивается под него, активируя один сектор за другим, по мере прохождения полигона. Сейчас же Пляска сама задает ритм.

Вот почему Линкольн получила травму: из-за сбоя Пляска теперь игнорирует чужое присутствие. Все предохранители слетели. Задержишься хоть на долю секунды – и тебя размажет между двумя плитами, несущимися на огромных скоростях навстречу друг другу.

Появляется вход на полигоне – это начало первого сценария, затем спустя двадцать секунд одновременно появляются еще три входа. С той же разницей спустя две минуты возникают выходы, только не три, а два, наверное, из-за наложения сценариев.

Значит, каждый сценарий теперь длится две минуты.

Я не в силах оторвать взгляд от экрана. Пляска заворожила меня, поглотила все мое внимание. Движения фрагментов зацикленного полигона повторяются раз за разом, отпечатываясь у меня в памяти, и спустя десяток кругов я уже различаю все четыре сценария и могу распознать места их наложения.

Но тут дает о себе знать жажда, я вновь останавливаю тренажер и иду к скамейке, где лежит рюкзак, в котором должна быть вода. Роясь в рюкзаке в поисках бутылки, я натыкаюсь на перчатки без пальцев из комплекта боевой формы.

И только в этот миг я понимаю, что в спортзале кроме меня уже никого нет. Я осталась одна.

А что, если…

Отпив пару глотков из найденной бутылки, я надеваю перчатки, поправляя левую так, чтобы она не закрывала браслет, на котором включаю отображение времени. Вход, заданный первым сценарием должен появиться примерно через пятнадцать секунд, и я быстро стаскиваю с себя спортивную куртку и остаюсь в майке.

Подхожу к полигону и останавливаюсь перед ним в нерешительности.

Что же я творю? Уже делаю шаг назад, уже готова развернуться и уйти, но тут на полигоне появляется вход.

«Да пошло оно все», – думаю я, срываясь с места.

Вход исчезает, как только я оказываюсь в узком коридоре внутри полигона. Обратного пути нет – выход появится в другом месте. Делаю шаг – и часть пола проваливается вниз, остаются лишь небольшие островки у стен. Я перескакиваю с одного фрагмента пола на другой очень осторожно.

Две минуты. Сто двадцать секунд – и каждая на счету.

Там, впереди, у самого выхода, меня ждет еще один коридор, у которого я должна оказаться не позже сотой секунды. Не успею к этому времени – коридор схлопнется, и тогда уже не выбраться.

На «островки» уходит семнадцать секунд. Даже меньше, чем я предполагала. Хорошо, что последней на полигоне была Линкольн: все настройки она выставила под себя, и препятствия выстроились в соответствии с ее ростом, а она выше меня всего на пару сантиметров.