Частная жизнь кардинала Ришелье - Алиция Липовска

Сидя в детской Ядвига обдумывала идею, которая появилась на прогулке и теперь захватила все ее существо. Через полчаса она встала и прошла в свою комнату. Там из кабинета она достала чернильницу, тонкий пергамент и несколько очиненных перьев. Опустившись на стул перед небольшой конторкой герцогиня быстро начала писать. Это письмо предназначалось для старой княгине Потоцкой, которая, к счастью Ядвиги, обладала крепким здоровьем и большой жизненной силой. В письме герцогиня Сомерсет просила княгиню принять не только своего единственного внука, но и его брата. И чтобы тот не почувствовал себя бедным родственником на попечении, мать давала за ним фактически приданное, а точнее шкатулку с сокровищами, которые ей подарил грозный министр. Ядвига умоляла свекровь всячески опекать Дави и по возможности, за рубины и алмазы, приобрести для него поместье.

В течение недели герцогиня Сомерсет отдавала соответствующие указания слугам. Собирала детские вещи. Никто ей не мешал, ибо супруг отсутствовал, что миледи вовсе не волновало. И в один прекрасный день Ядвига собрала перед собой своих давних верных слуг: Зыха - родственника князя Потоцкого; Якубуса Люсуса - учителя фехтования; Али, который давно стал ее наставником и другом. Внимательно посмотрев на них герцогиня Сомерсет объявила, что часа через два они должны будут отправиться в далекое путешествие вместе с ее детьми - Владиславом и Давидом. Слуги только удивленно моргали, не смея даже возразить. В голосе полячки звенел метал, а выражение лица было непреклонным.

Я повелеваю вам сохранить любой ценой моих сыновей! Вы видели от меня много доброго! Я была уверена в вашей преданности! Докажите же ее на деле! Помните, что ни Бог, ни люди, не оставят это деяние без награды! - с жаром произносила Ядвига внимательно смотря в глаза своих слуг.

Никто не возражал. Поэтому она отпустила всех на сборы. Только Али задержался подле своей госпожи.

- Госпожа моя! Абла! Каков будет наш путь? Морем ли? По суше?

- Доедите экипажем до Малаги. Сопровождающим будет маран Иаков. Я лечила его детей и жену. Он же поможет вам сеть на корабль "Святой Ярмут", который плывет в Гамбург. Оттуда будете по суши добираться уж до Кракова.

- Путь опасен, госпожа! Дети малы! Особенно Давыд.

- Али! Ты мне давно уже не слуга! Ты - мой наставник, друг и брат! Путь невероятно труден. Я знаю это. Дети малы. Я понимаю это. Слуг мало. И это я помню. Но иного выхода нет. Я чужая в этом замке, в этой стране. Мой супруг не обрел счастья в этом браке и душа его ожесточилась. Он ненавидит пасынков. Все вокруг будто пороховой склад князей Потоцких. Достаточной крошечной искре появиться, как все взорвется! И если детям суждена погибель, но пусть уж по пути на родину, чем на чужбине. Я знаю, что ты и Зых не дадите их в обиду. И, молю тебя как молила бы любая мать, если спастись не будет никакой возможности, то лучше убей их, чем отдай на поругание и муки. И береги себя, ибо я только в тебя верю! У тебя не дрогнет рука прекратить их жизнь.

- Абла! - едва слышно произнес арабский лекарь, глядя в глаза своей воспитанницы, - Но ты останешься одна! У тебя не будет поддержки.

- Мой дорогой друг! - грустно улыбнулась Ядвига, - Не беспокойся обо мне. Я выстояла тогда, когда погибли многие. Не ты ли учил меня стойкости? А ныне… Смерти я не боюсь. Нет, не так. Я, конечно, как любое существо себя осознающее, боюсь той неизвестности, которая таится в слове смерть. Я, как существо слабое, боюсь телесных мук, ибо не высок порог моей бесчувственности. Но я готова предстать перед Господом нашим и дать ему отчет о своих прегрешениях. Ибо моя земная жизнь не стала столь привлекательной, как была лет пять назад. И все часто я чувствую себя не женщиной, а лишь телесной оболочкой, душа моя блуждает в заоблачных далях. Мои намерения просты. Вернется в дом мой супруг и я буду молить его о разводе, тем более что вполне можно доказать, что согласие на брак он дал под страхом смерти. Если герцог Сомерсет, просвещенный милосердным Господом, согласится на развод, то я подобным же путем буду возвращаться на родину. Если же милорд будет непреклонен, то как добрая христианка, я повинна буду влачить свое существование в его доме и воспитывать нашу дочь…

Али по-восточному низко склонился перед Ядвига.

- Моя рука будет тверда, абла. Будь спокойна. Да хранит тебя Господь.

Детей увозили два экипажа. Ибо помимо Али, Зыха и Якубуса, в дорогу собрались Жильберта, Мадлен-Сесиль, а также все из парижских слуг, взятых герцогиней из дома Лианкура. Еще были наняты десять охранников.

Жильберта собиралась выйти замуж за Зыха, который давно уже сдался ее карим глазам. Мадлен-Сесиль собиралась вернуться во Францию вместе с теми из слуг, кто также мечтал о Париже.

Прощание было скупым на эмоции ибо миледи Сомерсет опасалась, что разрыдается. Почти все свои сбережения она раздала отъезжающим.

После того, как кареты скрылись из поля зрения, Ядвига спустилась в свою комнату-молельню, устроенную в полуподвальном помещении рядом с лабораторией, и долго, вместе с верной Хасинтой, молилась за удачу предприятия. После молитвы она почувствовала облегчение, как будто тяжкий груз давивший на ее плечи все два года совместной жизни с герцогом Сомерсетом, наконец спал и она смогла распрямиться и вздохнуть.

4.8. Путь в небеса

Умер! Прошли две зимы и два лета!

Как холодна ты, могила!

Милый, возьми меня с этого света,

Все мне постыло.

Я смерть приму без дрожи,

Я кончу путь земной.

Со мной ты будешь, Боже!

Коль друга нет со мной!

Спустя две недели после отъезда пасынков герцог Сомерсет вернулся в свое гранадское поместье. Узнав об отъезде детей он некоторое время находился в недоумении, ибо помнил о чадолюбии своей супруги. Но увидев, что теперь всю свою нежность она перенесла на их совместного ребенка, посчитал все происшедшее добрым знаком. И со своей холодной супругой был некоторое время весьма любезен. Он рассказал, что побывал в своих приграничных владениях и там узнал, что не только великий французский министр оставил сей мир, но уже как месяц и король Людовик XIII почил в бозе.

Теплая гранадская весна заканчивалась, близилось лето. В садике султанши наполнили мраморные бассейны.

Граф де Айала нанес визит Сомерсетам и теперь настаивал на их ответном визите. Посему после некоторых уговоров герцогиня Сомерсет согласилась вместе с мужем посетить поместье соседа.

Когда гости прибыли во дворец, то Айала поведал, чтоего супруга немного прихворнула, поэтому не может спуститься к гостям. Но она страстно желает познакомиться со своей соседкой, поэтому граф умоляет миледи Сомерсет поднять в комнату графини. Ядвиги ничего не оставалась, как согласиться. Расторопный слуга провел ее в комнату на втором этаже.

Это были покои пышно обитые алой тканью с золотыми узорами. От обилия алого миледи слегка загрустила. Налево в углу, на помосте, возвышалась роскошная кровать под балдахином, покоящимся на витых столбах. В углу направо - отворенное окно, возле которого на маленьком столике лежала лютня. Рядом стояло большое кресло, в котором сидела женщина. Синьора сразу поднялась навстречу гостье.

Ядвига сразу подумала, что если бы была мужчиной, то начала бы тут же сочинять красивый мадригал для этой дамы, ибо более совершенного создания она еще не видела в своей жизни.

Мерседес, так звали графиню де Айала, была чуть ниже среднего роста. Она не была не худой и не полной. Все, что было открыто платьем, было мягких, нежных, округлых линий. Кожа была прозрачно золотистой. И, казалось, что от женщины исходит сияние. Это сияние усиливалось великолепными медно-медовыми волосами, заколотыми черепаховым гребнем. При таким волосах у графини были темные брови и черные пышные ресницы. Глаза были темно-карие, и казались черными. Большой, но очень красивой формы рот с пунцовыми губами дополнял картину. Графиня улыбнулась гостье. Обнажились безукоризненной белизны ровные зубы, а на нежных щеках появились прелестные ямочки.

- Ваша Светлость! - обратилась Мерседес к Ядвиге красивым глубоким контральто, - я рада, что вы наконец-то почтили своим присутствием наш скромный дом. Не сочтите меня неучтивой из-за того, что я заставила вас подняться ко мне, но сегодня по утру я на лестнице подвернула ногу и теперь не могу спуститься вниз ибо нога распухла.

При этом графиня взялась подлокотника кресла раскладной веер и несколько раз обмахнулась им. Ядвига с интересом разглядывала этот веер. Ибо во Франции из-за многочисленных ортодансов по ограничению знати в нарядах, такие веера не вошли в моду.

- Садитесь, любезная синьора! - сказала она графине, - А я осмотрю вашу ногу. И вполне возможно ночью опухоль спадет, если вы будете правильно выполнять мои рекомендации.