Имперский марш - Марина Дробкова

Мне, конечно, хватило мозгов понять, что аквариум не был настоящим. Но… Как?!

Я беспомощно обернулась к своей новой знакомой. Слева была воздвигнута такая же колонна, правда без аквариума, но зато с окошечком. И Училка была занята тем, что вытаскивала из окошечка поднос с едой. Подойдя к ней, я увидела стакан-непроливашку как для малышей, булочку в прямоугольной тарелке, затянутой пленкой, и яблоко, тоже в пленке. Если упадет – ничего не разольется и не испачкается. И не испачкает тебя. Удобно.

Училка повернулась ко мне с подносом в руках.

– Ты никогда не была здесь? – правильно истолковала она мое бездействие. – Нажмешь кнопку, откроется окошко, заберешь полдник.

Я мрачно покосилась на окошечко. Да, вон рядом с ним желтая кнопка. Везде тут эти кнопки.

– Ты знаешь, – вздохнула я. – Я могу нечаянно ее сломать. Кажется, я только что сломала аквариум. Можно попросить тебя нажать эту кнопку еще раз? Поднос я подержу.

Училка повернула голову в сторону второй колонны. И я с радостью заметила, как ее брови медленно ползут вверх. Ну наконец-то и ее чем-то пробрало! Теперь я смогла нормально разглядеть ее и убедиться: действительно симпатичная. Карие глаза, густые ресницы, брови, которые сейчас приподняты, с красивым изгибом. Только рот большой, как у меня почти. Лягушачий. Ну и ладно, зато мы с ней – уж точно не роботы.

В это время вернулись мальчишки. Они без единого слова, не глядя на нас, один за другим подошли к колонне, по очереди извлекли свой полдник и так же, молчком, уселись за один из столиков. Жевали они сосредоточенно, как будто стихи с английского переводили. То, что не работает аквариум, а их подруга стоит посреди столовой как третья колонна, с подносом в руке, на них впечатления не произвело.

– Там камера, – сказала Училка. – Мне второй раз не откроется. Но если перед окном встанешь ты, а я – сбоку, наверное, получится.

Первую часть я, как обычно, не поняла, зато вторую – вполне. И кивнула.

Она поставила поднос на ближайший столик. Кода мы подошли к колонне, я увидела надпись над окошком: «Улыбайтесь, камера любит вас». Рядом торчал какой-то… фонарик.

Ну раз просят – жалко, что ли.

Я широко растянула губы, демонстрируя что «мы тоже очень рады», и глядела прямо в глаз фонарику, а моя спасительница, встав с края, тем временем нажала кнопку.

Сработало. Отлично!

– Спасибо! – с искренним чувством поблагодарила я, вытаскивая свой честно заработанный – еще бы, сколько труда и волнений! – паек.

Такой же стаканчик, такая же тарелочка с булкой. Вот только яблоко мне досталось – огромное. Видимо, я все-таки везучая.

– Как тебя зовут? – спросила я, когда мы, наконец, уселись и принялись за еду.

– Мой ник – Линкка.

– А этих? – я кивнула на мальчишек.

– Ответят сами, если захотят.

Ну надо же! Какие скрытные. Зайдем с другой стороны…

– А сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– А мальчикам? – немедленно вырвалось у меня.

– Пятнадцать и четырнадцать, – последовал ответ.

Ф-фу. Гора с плеч. Никто из этих долбанутых мне не брат.

– Почему они такие… тормоза?

Получилось не слишком вежливо, и вопрос был, скорее, в никуда. Но Линкка неожиданно ответила:

– Уплотненная программа. Ускоренный темп. Высокая нагрузка на мозг. Мыслешунт блокирует второстепенные импульсы.

Не все слова я знала, но смысл был совершенно понятен: переучились, бедолаги.

– Но ты-то нормальная! – возразила я.

– Они тоже нормальные.

– Извини… – я почувствовала, как загораются уши. – Я хотела сказать… Ты ведь…

– Я учусь по общей программе, – пришла мне на помощь Линкка. – У них – хай-фай. А ты?

– Я учусь по программе седьмого класса, – честно ответила я.

– Не слышала, – сказала Линкка, и я подавилась булкой. Хорошенькое дело!

– Почему вы решили, что я искин? – вспомнила я, прокашлявшись.

– Ты не носишь мыслешунт.

– А разве все люди носят?

– Все дети от пяти лет, кроме детей Трущоб. Они не хотят учиться. Они играют в игры, хулиганят и рисуют каллиграффити.

Я даже жевать перестала и воззрилась на нее. Вот это новость! Даже без учета того, что последнее слово мне не знакомо.

– Но к тебе это не относится, – продолжала Линкка. – Ты пришла получать знания.

– А что, в школу дети Трущоб тоже не ходят? – съязвила я.

Она не ответила. Только старательно морщила лоб, как будто силясь что-то вспомнить. Похоже, простой вопрос загнал ее в тупик.

– Нет данных, – наконец ответила Линкка. – Тебе виднее. Нам пора идти – время вышло.

Она поднялась, и одновременно с ней встали из-за стола мальчишки. Главная она у них, что ли? Вот и поговорили! Совершенно ничего не удалось узнать.

Я тоже вскочила, с яблоком в руке. Круглая столешница тут же провалилась в середине, и все что было на столе – стаканы, тарелки – ухнуло внутрь, прямо в ножку. И далеко внизу зашумело. Со столиком мальчишек происходило то же самое. Интересно, там и моется само, или они это все выбрасывают?

Меж тем мои новые знакомые уже спускались по лестнице, и мне ничего не оставалось, как кинуться следом.

– Подождите! – крикнула я, остановившись на верхней ступеньке. Они обернулись. – Мне надо найти одного мальчика.

– Ник? – спросил на этот раз С-родинкой.

– Алексей, – без надежды ответила я.

– Нет данных, – произнес мальчишка.

– Сделай запрос в инфопортал. У тебя нет мыслешунта, значит, сможешь войти в Паутину. Или попроси взрослых, – ответила Линкка.

После чего все трое развернулись – и удалились.

Отличный совет, дохлый гоблин. Даже два. И как мне ими воспользоваться? Первое – не для слабоумных из Трущоб, второе – опасно.

Подбрасывая в руке яблоко, я вернулась в читальный зал. Почему он так называется? Кроме меня тут и не читал никто. Подошла к столу, на котором одиноко лежала моя книга, раскрытая на том же месте: «Грибы тем временем выбрались из мешка, расползлись между корней, и некоторые даже успели до половины закопаться в землю». Что за странные грибы – автор ошибся, что ли? Может, это зверьки какие-то? Хотя… Кто сказал, что в нашем лесу таких не водится? Что я вообще знаю про лес? Я только и заходила туда, что на двадцать шагов. А в глубине, может, и грибы бегают, и ягоды песни поют. Благо там нет никого. Из людей.

– Библиотека закрывается. Просьба сдать информационные носители, – зазвенел под потолком приятный женский голос.

Я подняла голову от книги… и только сейчас заметила, что в кресле у стены, где раньше сидел мужчина в наушниках, теперь восседает незнакомый человек. Он медленно встал, и я машинально сделала шаг назад. Я заметила орлиный нос. Хищный взгляд. Тонкие пальцы с острыми ногтями. Черную одежду – костюм, почти как у мэра, но рубашка тоже черная. Все это я разглядела в один момент и бросилась бежать.

Этот человек был слишком похож на того, что я видела во сне, в тоннеле, хотя и не разглядела тогда лица. Он ничего не сказал мне, ничего не сделал. Возможно, даже не пошел за мной. Но мне почему-то было так страшно, холод пронзил позвоночник, а ладони тут же вспотели, что даже мысли о том, чтобы остановиться и спокойно подумать, не возникло. Я пролетела по коридору и очутилась в зале с картиной и люстрами, вихрем пронеслась через ворота с лампочками и через минуту была уже на улице. Медальон под футболкой немилосердно колотил меня, напоминая о своем существовании.

Расслабилась, дурочка! Уши развесила. Рот раскрыла. Ты зачем сюда пришла, булки в библиотеках есть? Делом займись уже, пока тебя не поймали!

Едва передохнув, я рванула в сторону поезда. Выяснилось, что в те двери, откуда я вышла, войти нельзя. Но другие оказались неподалеку.

Отключить столбики? Пожалуйста. А вот за лестницу хвататься не будем, пусть везет.

Вот я и наверху. Подошел поезд. Я поспешила внутрь и успокоилась только тогда, когда закрылись двери.

– Следующая станция – «Пять холмов», – объявил голос.

Вонзив зубы в яблоко, я повернулась, чтобы на прощание глянуть в окно.

Человек в черном стоял на перроне.