Имперский марш - Марина Дробкова

Он был совсем юношей, она – чуть старше, но тоже очень молодой. Он никогда не говорил этого, но втайне восхищался ею. И даже когда в войне с техно она выбрала другую сторону, он простил. В какой-то момент даже готов был бросить все, нарушить договор, нарушить единство, оставить своих и сбежать. Не участвовать в противостоянии. Лишь бы вместе с ней.

Он почти решился – не смогла она. Не ушла от сестры и племянницы, от других техно. Ее ранили в первом же бою, но орлану удалось спасти ее и спрятать. Он надеялся, что, когда все закончится, они смогут создать пару – хромота подруги не имела для него никакого значения. Но когда техно разбили… она осталась воспитывать их детей. Как ни странно – и он тоже. Но находясь по другую сторону баррикад.

Так пролетело одиннадцать лет. Могло ли сложиться по-другому?

С этими сомнениями Антон уснул.

Глава шестнадцатая,

в которой начинается совсем другая жизнь

Аня

Потолок был белым.

Лежать было мягко и удобно, двигаться совсем не хотелось. Только в правой руке, у самой локтевой ямки, что-то покалывало. Я попыталась поднять руку, но сил не было совсем.

Я повернула голову. В моей руке торчала какая-то штука. Длинная прозрачная трубка вела из этой штуки высоко наверх, к перевернутой банке с водой, а банка была закреплена на верхушке какой-то вешалки. И вода по трубке капала прямо мне в руку. Что это такое?! Зачем?

Я хотела шевельнуть рукой, но, видимо, потратила слишком много усилий и снова уснула.

Сквозь сон я слышала, как приходили и уходили люди, что-то вполголоса обсуждали, но я не разбирала слов. Со мной что-то делали: цепляли на грудь проводочки, потом убирали. Кажется, меня еще кололи иголками.

Когда я окончательно пришла в себя, то в первый момент показалось: я снова в «Зеленом углу». Но нет. Для интерната тут было слишком тихо.

Стоял солнечный день. И хотя окно было завешено, сквозь неплотную, сделанную из палочек занавеску пробивались лучи света.

Я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы сесть и осмотреться. В руке, к счастью, уже ничего не торчало, но на том месте был прилеплен пластырь.

И все-таки что-то со мной было не так. Через пару секунд я поняла: легко дышалось. Прошел мой постоянный насморк! Я настолько привыкла к нему, что давно перестала обращать внимание. Заметила только сейчас, когда он исчез.

Комната, где я очутилась, мне очень нравилась. Маленькая и уютная, с одной кроватью, на которой я и сидела. Столик. Стул. Шкафчик в углу. Рядом с ним – та самая странная вешалка, но уже без банки. Все кругом одного цвета, белого, с двумя полосками, розовой и желтой: постельное белье, стол, коврик на полу, на нем хорошенькие шлепанцы. И такие же две полоски на белой стене, как раз на уровне моих глаз. На двери было стекло с нарисованными на нем красивыми розовыми цветами, а над дверью висела какая-то коробка – я не знала, зачем она, но сразу поняла, что внутри механизм. На мне была чистая ночная рубашка, тоже белая, с двумя полосками на груди.

Как же я сюда попала? Я ведь вышла из тоннеля… а потом, наверное, потеряла сознание. Должно быть, кто-то нашел меня на берегу и принес сюда. И что тут такое, интересно? И давно ли я здесь?

Я тронула себя за шею. Медальона не было.

С беспокойством оглядевшись, я обнаружила его на тумбочке позади кровати и поскорее надела. Нельзя, чтобы медальон случайно потерялся, даже если он не работает.

В этот момент дверь распахнулась, и вошла очень красивая девушка с длинными светлыми волосами. Она была одета в белую блузку и брюки все с теми же розовой и желтой полосками. Девушка приветливо улыбалась… Но я почему-то почувствовала беспокойство. Она вошла – и мне сразу стало неуютно, хотя никаких причин для этого вроде бы не было.

– Добрый день. Ты проснулась, результат положительный. Сейчас снимем твои параметры. Меня зовут искин Инга, приветствую тебя в благотворительной клинике «Детство с комфортом».

Как она странно говорит… Я почти ничего не поняла. А «искин» – это что-то знакомое, про них, кажется, рассказывал Сергей.

Девушка подошла и коснулась моего лба рукой.

– Тридцать шесть и девять, температура допустимая, – ровным голосом произнесла она.

Почему-то эта Инга нравилась мне все меньше и меньше. И как это она так точно измеряет температуру? После этого девушка положила ладонь мне на лоб, на грудь, где сердце, взяла за руку, внимательно посмотрела в глаза. При этом она без перерыва называла какие-то цифры. Это она мне говорит или себе? Чтобы лучше запомнить? Откуда она их берет? Если это какие-то мои показатели, то как она их получает? Наконец Инга оставила меня в покое, подошла к окну и потянула за веревочку, поднимая кверху занавеску.

А за окном…

Я ахнула. Дом, куда я попала, стоял на возвышенности. Вдалеке я увидела множество – целый город – высоких башен. Они лепились плотно друг к другу, такие необычные – некоторые круглые, некоторые прямоугольные. И я почему-то поняла, что в них живут люди, очень много людей. Потому что в этих башнях было очень много этажей.

– Что это? – спросила я, указывая в сторону башен.

– Центральный-сити, – ответила девушка. – Офисный модуль.

Я решила не задавать больше вопросов. Наверное, проще будет разобраться самой, когда выйду отсюда.

– Я должна зарегистрировать твои параметры. Назови свое имя, фамилию и возраст.

Я уже открыла было рот, чтобы ответить, но тут девушка на секунду застыла, а потом вдруг очнулась и сказала:

– Срочный вызов. Сеанс общения прерван. Я вернусь через тысяча двести восемь секунд.

С этими словами она ушла.

С ума сойти! Она вернется «через тысяча двести восемь секунд»! Почему не через тысяча двести семь, интересно? Не через тысяча двести одиннадцать? Они что тут, все такие стукнутые?

Я откинула одеяло, сунула ноги в шлепанцы и, встав с постели, подошла к окну.

Мы были на первом этаже. Прямо за окном расстилался парк, немного похожий на наш, перед Летним театром, только гораздо аккуратнее. Ровные дорожки, чистые скамейки с прямыми спинками, пестрые клумбы. Под самым окном рос куст шиповника с нежными желтыми цветами. Я перегнулась через подоконник и протянула руку к ветке, чтобы понюхать. Шипов почему-то не оказалось, а цветок был очень-очень красивый, с ровными одинаковыми лепестками, очень мягкими на ощупь.

Вот только он не пах. Совсем.

«Странный шиповник у них», – подумала я, рассматривая парк. По дорожкам туда-сюда сновали юноши и девушки в такой же, как у Инги, одежде. Форма, что ли? Видимо, да. Кое-где прогуливались дети, некоторых возили в креслах на колесиках.

Дети были как дети, нормальные. А вот в этих, в форме, было что-то… неестественное. Во-первых, все они слишком красивые. У нас одна Ирина Андреевна такая, да и то не совсем, потому что у нее нога. А из мужчин разве что Виталик. А эти все как с картинок. Из комиксов. Что же значит это слово – «искины»?

У меня в голове что-то включилось.

Искины. Комиксы. Роботы.

Роботы. Это роботы! ИскИн – «искусственный интеллект!»

Отвалившись от окна, я сползала по стене на пол. Мамочки… Мамочки… Гоблин! Гоблин! Дохлый гоблин!

Я оказалась среди роботов!

И эта Инга… Она же сейчас вернется! Это же они… Это же из-за них погибли техно! А я ей чуть все не выложила – и как меня зовут, и вообще. Да бежать отсюда надо! Вот только в чем – в ночной рубашке?

Но тут вновь открылась дверь. Вошла не Инга, а другая девушка, тоже красавица, но с темными кудрявыми волосами. Она катила перед собой тележку.

– Обед! – объявила она. – Добрый день, меня зовут искин Илона.

Она начала расставлять на столике тарелки. Их что тут, всех зовут на букву «И»? Может, наша Ирина Андреевна тоже – того… Она ведь красивая.

Я тут же замотала головой, избавляясь от дурацких мыслей. Надо же было до такого додуматься! Нет, отсюда точно нужно делать ноги, пока я тут с ума не сошла. Но вот поесть перед дорогой – хорошо бы. А то неизвестно, когда придется в следующий раз…

– Приятного аппетита! – пожелала мне кудрявая девушка и ушла.

Я уселась за стол и поскорее принялась за еду. Из чего был суп, я не поняла, но очень вкусный. Ну что ж, и от роботов есть польза. Хлеб мне тоже понравился – белый и мягкий, явно сегодняшней выпечки. Названия еды, которая предлагалась на второе, я не знала. Она тоже пошла на «ура». А в чашке был оранжевый напиток, напоминающий апельсиновый сок, но только слишком сладкий и без запаха. Все тут у них без запаха, как так можно!

Съев все до крошки и выпив до капли, я подумала и подошла к шкафу. Открыла дверцы.

О счастье, внутри на плечиках висели мои футболка и шорты, постиранные и поглаженные. И даже булавка с остатками ниток в полной сохранности лежала в кармане. Вот только обуви не было. Скорее всего, ботинки развалились, и их просто выбросили. Ну ничего, обойдусь шлепанцами. Сегодня вроде тепло.

Быстренько переодевшись, я подошла к двери и осторожно приоткрыла. Потом высунула голову. В коридоре, к счастью, стены были не бело-розово-желтые, а приятного цвета кофе с молоком. Прямо перед дверью никого не было. А вот в дальнем конце коридора я увидела Ингу, и рядом с ней…