'Империя Здоровья' - Сергей Анатольевич Смирнов

все. У нас, в Уганде, живет колдун, который умеет взглядом сбивать летящую птицу.

Мурашки пробежали по спине аспиранта.

- Какой колдун? - спросил он, замечая, что дорога опять делается почти бесконечной и ведет не в поселок, а неизвестно куда.

- Гулу, - еще ничего не замечая, ответила Аннабель; на русских просторах ее интуиция что-то стала отказывать. - Еще он умеет вызывать дождь и лечить лейкоз у людей из своего племени.

Аспирант содрогнулся и больше идти не смог. Силы ушли на то, чтобы собраться и задать вопрос:

- Как лечить? Колдовством? - Вероятно, - остановившись, пожала плечами Аннабель. - Юл пытался изучать его воздействие... но ничего установить не смог. Науке это пока не доступно.

- Вот именно, - пробормотал аспирант и, прикусив верхнюю губу, опять огляделся.

Мрак остался тем же мраком, но оказался просто маскировкой. Весь мир снова рухнул до основанья, а затем... Затем, неумело скрытый за этим мраком, он блеснул еще одной угрозой, ошеломляющей разум.

Однажды аспирант прочитал в газете сенсационное сообщение: сотрудники какого-то медицинского центра в Африке были разоблачены в том, что поставляли человеческие органы нужной кондиции местным колдунам.

"ИМПЕРИЯ ЗДОРОВЬЯ" осуществила самый совершенный союз науки и черной магии: аппаратура последнего поколения, компьютеры, наконец целая космическая биохимия были брошены на то, чтобы найти редчайшую "группу" крови и доставить ее в соломенную хижину великого шамана.

- Ты не знаешь, что происходит, - с трудом не стуча зубами, проговорил аспирант и рассказал Аннабель что есть что.

До русской печки они пустились бегом, сбивая ноги в кровь. Всякая нечисть мерещилась теперь обоим за пределами асфальта - в кюветах, на полях и в перелесках. То показывалось и лезло на дорогу что-то лохматое и в перьях, то как будто катилось колесом. Невидимые страшные глаза глядели на них из мрака, смотрели то со стороны, то в спину, то сверху.

У первых заборов поселка их окатил петушиный крик, и сразу стало легче.

- Слава Тебе, Господи! - перевел дух аспирант.

Обрадовался он и собачьему лаю.

Скрипнув уже не только знакомой, но уже почти родной калиткой, он наконец кое-что придумал и шепнул Аннабель:

- Ты - завербованный нами эксперт по спутникам, которые падают где попало. Это - главная легенда.

- Других вариантов нет? - засомневалась Анна* бель.

- Есть. Ты - американская шпионка. Я тебя только что поймал, связал и теперь посажу в сарай до прихода комиссаров под охрану злой собаки.

- Нет, я лучше буду экспертом, - передернулась Аннабель. - Не лучшим экспертом, конечно...

Первым делом, увидев хозяйку за поздней готовкой, Аннабель сразу углядела, где лежат ножи, и через минуту уже бойко чистила вторую по счету картофелину, на удивление аборигенов, выпуская вниз из-под лезвия непрерывную и ровную ленточку.

"Ясно, чему этнопсихологов учат, - радостно удивился и сам аспирант. - Небось, апельсины чистить наловчилась у себя на Сицилии".

В комнате, перед иконами Казанской Богородицы и Николая-чудотворца, аспирант трижды перекрестился, и ему стало еще легче.

Он настороженно прислушался, не собрался ли кто зайти сюда в эту минуту, глянул на кошку, намывавшую еще каких-то гостей, и, поспешно став на колени, бухнулся лбом в половицу.

- Помилуй меня, Господи! - шепнул он и так же поспешил вскочить на ноги и оглядеться.

Кошка пристально глядела на него, немного опустив голову.

- Надо что-то делать, - сказал аспирант, но потом, пока все вместе ужинали, пока полуночничали с крепким чаем, он старался об этом не думать.

Выпивка отменилась сама собой. Аспирант вежливо отказался даже от хозяйского угощения.

- Завтра у нас очень тяжелый день, - оправдался он. - Нужна свежая голова.

Свежую голову он берег и на ночь. Его, как главного начальника, оставили одного, а эксперту по падающим спутникам постелили в комнате, где спали сами хозяева.

Аспирант лежал на замечательной мягкой постели, какие остались только в далеких русских деревнях, слушал стук часов и не мог закрыть глаз. Как только он опускал веки, сразу появлялись огни, оторванная голова блондина, а потом - его кровоточащая на полированную тумбочку нога.

- Господи, помилуй, - снова шептал аспирант, с ужасом думая: "Ну вот, теперь это на всю жизнь".

Донеслись до него какие-то звуки из соседней комнаты и показалось, что Аннабель сказала что-то хозяевам. Через полминуты дверь скрипнула, и на пороге появилась фигура в белом. Аннабель, укутанная одеялом и обутая в короткие валенки, медленно, но неотвратимо надвинулась на аспиранта.

- Звездный час этнопсихолога, - тихо признал аспирант.

- Я на минуту, - прошептала Аннабель.

- Я понимаю, - ничуть не обиделся аспирант.

- Надо что-то делать, - сказала Аннабель; ее интуиция наконец проснулась.

- Мне это тоже приходит в голову, - натягивая одеяло под самый подбородок, сказал аспирант.

- Я тебя сейчас быстренько поцелую и скажу, что мы будем делать.

- Давай, - смирился аспирант со сменой ролей.

Большое белое надвинулось вплотную, ласково прикоснулось и снова отступило.

- Надо договориться с колдуном Гулу.

- Как? - обреченно спросил аспирант, захотев остаться на мягкой деревенской постели до скончания веков.

- Я не смогу, а ты, я думаю, сможешь. Я все рассчитала. Через три дня мы должны попасть в Уганду.

ЧАСТЬ 4. НЕ ЗНАЙ НАШИХ, или ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР

...И вот аспирант Дроздов, поглядев в иллюминатор, снова поймал себя на том, что хочет использовать его в качестве окуляра микроскопа и разглядеть на земле, в мире почти невидимом, остатки вертолета и все, происходящее там теперь на месте катастрофы.

Так было и три дня назад, на рейсе Аэрофлота Челябинск-Москва.

С тех пор мир опять сокрушительно изменился.

Во-первых, рейс был уже не тот. Во-вторых, внизу была не земная серость, а дымчатая синева Средиземного моря. В-третьих, видел ее даже не аспирант Дроздов, а гражданин Эстонии Альберт Вальман. В-четвертых, пристрастия американской шпионки и ее краситель для волос превратили бывшего аспиранта из ординарного шатена, в скандинавского блондина.

Здесь, над Средиземным морем, Ганнибал Дроздов сделал попытку расслабиться в чужой шкуре.

Закрыв глаза, он с некоторой угрозой для легенды стал укладывать тайные воспоминания трех дней в последовательную цепочку. Дело было в том, что сразу за пограничным барьером Шереметьево в его сознании появился опасный разрыв между легендой и настоящей жизнью. Вот он и решил потихоньку разобраться, что такое его настоящая жизнь.

...Сначала, три дня назад, была бессонная ночь в деревенском доме на