Англия и Франция: мы любим ненавидеть друг друга - Стефан Кларк

Бомарше учредил фиктивную компанию «Родериг Горталез компани» (испанское название он выбрал, чтобы замаскировать истинное происхождение предприятия) и начал поставлять в Америку французское оружие в обмен на табак. В общей сложности он отправил через Атлантику около 30 000 мушкетов и 2000 бочек пороха, не считая пушек, военного обмундирования и палаток.

Однако кое-кто во Франции призывал к осторожности. Это был главный финансист, довольно нудный тип, из тех, кого Бомарше высмеивал в своих комедиях, экономист с отчасти женским именем Анна-Робер-Жак Тюрго. Он считал, что Франции лучше бы держаться подальше от американской Войны за независимость — иначе, предупреждал он, бритты снова ополчатся на Францию и навяжут ей войну, которую страна попросту не выдюжит.

Забавно, но Тюрго был, наверное, самым проамериканским политиком во Франции. Он разделял революционные идеалы, лоббировал экономические реформы, которые могли бы уменьшить социальное неравенство среди его сограждан. И именно по этой причине его предупреждениям никто не внял. Он нажил слишком много врагов среди французских аристократов, которые пресытились его советами о том, как распоряжаться государственной казной.

В сложившихся обстоятельствах Тюрго, разумеется, был прав. Заверения Верженна и Бомарше в том, что «это не французское оружие, честное слово», даже если оно отгружается из Франции и имеет штамп «Сделано во Франции», не могли никого обмануть. Бритты уже давно знали об этих махинациях, главным образом потому что кое-кто из французской верхушки имел слишком длинный язык.

Одним из таких болтунов был Лафайет, любимчик Америки. Этот девятнадцатилетний аристократ, чье настоящее имя — Мари-Жозеф Поль Ив Рош Жильбер дю Мотье, маркиз де Ла Файет — не смог бы выговорить ни один американец, происходил из семьи, генетически настроенной против Британии. Один из его предков воевал на стороне Жанны д’Арк, а его отец был убит англо-германским пушечным ядром во время Семилетней войны. Так что в апреле 1777 года Лафайет отплыл в Америку, чтобы присоединиться к борьбе за правое дело, несмотря на мольбы Людовика XVI соблюдать хотя бы элементарную конспирацию.

Впрочем, довольно скоро необходимость в соблюдении тайны вовсе отпала: в феврале 1778 года французы подписали союзнический договор с американцами, вынуждая бриттов, которые давно уже морально подготовились к такому развитию событий, взяться за оружие. Теперь перед Францией встала необходимость закачивать реальные деньги в конфликт.

На этом этапе будущее американской независимости выглядело далеко не радужным. В колониях было куда больше пробританских лоялистов, чем патриотов, сторонников Вашингтона. Большинство индейцев поддерживали Георга III, который обещал одарить их правом на землю, и около 100 000 рабов сбежали от своих хозяев, после того как им предложили свободу в обмен на участие в войне на стороне бриттов, — кстати, и Джордж Вашингтон по этой же причине лишился особо ценных дармовых работников. Да и в рядах его солдат началось брожение и дезертирство. Он, как в воздухе, нуждался в поддержке французов.

И он ее получил. Возможно, США забыли об этом во время Иракской войны, но Франция действительно сделала все от нее зависящее, чтобы отстоять независимость Америки. Она даже послала одного из своих лучших солдат старой закалки, великого Рошамбо, в Ньюпорт, город в нынешнем штате Род-Айленд, с шеститысячной армией.

Поначалу в отношениях между французским войском и американскими патриотами сквозила напряженность. Французы были игроками, да и глазели на целомудренных пуританок так, словно раздевали взглядами. Во избежание дипломатического скандала покидать лагерь разрешили только офицерам, и их элегантные манеры вскоре очаровали местных жителей, растроганных тем, что такие аристократы приехали воевать за их демократию. Когда Вашингтон приехал с визитом к своим новым союзникам, ему был оказан теплый прием: французы, казалось, забыли, что он сражался против них во время Семилетней войны и что подписал признание в хладнокровном убийстве одного из французских офицеров.

Но столь благостная атмосфера не могла царить вечно, и довольно скоро французы погрязли в склоках и внутренних разборках. Рошамбо схватился в споре с Ла Файетом, которого Конгресс назначил на должность старшего адъютанта [79] Вашингтона и который уже считал себя солдатом бывалым и сведущим в военных вопросах. Молодой маркиз успел получить ранение в ногу, когда помогал американцам проигрывать битву в Пенсильвании, и теперь пытался учить Рошамбо, как проводить дислокацию. Это вылилось в унизительную пикировку, и Рошамбо написал Ла Файету, «как отец дорогому сыну», обвиняя того в личных амбициях.

«Это, конечно, очень хорошо, — сказал старый вояка, — считать Францию непобедимой, но позволю себе поделиться с тобой секретом, который я открыл за свой сорокалетний военный опыт. Легче всего победить тех солдат, которые потеряли доверие к своим командирам, а они теряют его сразу же, как только почувствуют, что их приносят в жертву ради достижения личной выгоды».

Летом 1779 года, чтобы оттянуть силы противника и дать возможность измотанному войску Вашингтона прийти в себя, Франция разыграла шуточное нападение на Британию. Армия численностью в 30 000 солдат подошла к берегам Ла-Манша и погрузилась на французские и испанские корабли. Однако многие корабли запаслись грязной питьевой водой, и, когда французы попытались спровоцировать бриттов на морской бой, английский флот скрылся из виду, вынуждая противника отплывать все дальше от берега. В конце концов, когда французские солдаты и моряки стали умирать, как мухи, от цинги и отравления водой, силы вторжения просто повернули назад во Францию. Говорят, что к тому времени Ла-Манш просто кишел трупами французов, так что жители Южной Англии перестали есть рыбу.

Французы завоевывают американскую независимость

К счастью, по ту сторону Атлантики Рошамбо гораздо успешнее помогал Вашингтону, и в октябре 1781 года объединенная армия из 8000 французов и 9000 американцев одержала победу, которая, по крайней мере, в народной памяти американцев, закрепила их независимость. Был окружен последний оплот британцев — шеститысячная армия в Йорктауне, городе, который сегодня находится в штате Вирджиния. Половина солдат получили ранения или заразились оспой и другими болезнями, и британский командующий, Чарльз Корнуоллис, держался только потому, что ему обещали прислать подкрепление с севера. Но, когда французский флот отрезал все подходы с моря, Корнуоллису пришлось сдать Йорктаун, и на этом британское сопротивление американской независимости закончилось.

Церемония капитуляции была трогательным моментом франко-американского единения. Корнуоллис, сославшись на тяжелую болезнь, не смог присутствовать и прислал своего заместителя, ирландца, бригадного генерала Чарльза О’Хару, который попытался передать свой меч Рошамбо. Француз вежливо отказался, тем самым вынуждая британского офицера обратиться к американским властям, признавая их законность. О’Хара повернулся к Вашингтону, но тот тоже отказался принимать капитуляцию от низшего по званию офицера, и генералу О’Хара в конце концов пришлось отдать свой меч заместителю американского главнокомандующего, генерал-майору Бенджамину Линкольну (никакого отношения к Аврааму).

Помимо такой дипломатической поддержки, венчавшей конец британского правления, французам пришлось пожертвовать людьми при осаде Йорктауна, и эти потери значительно превосходили урон, понесенный американцами. Французы потеряли убитыми двести человек, американцы же не досчитались восьмидесяти солдат. И наконец, именно французский флот утопил последние надежды Корнуоллиса на спасение.

Вот почему может показаться неблагодарностью с американской стороны то, что они начали договариваться об официальном окончании войны с британцами, исключив из этих переговоров французов.

В последующем соглашении американцы и бритты явно задались общей целью выдавить из Америки французов. Британия признавала независимость американских колоний, но оставляла за собой Канаду. Бритты и американцы гарантировали друг другу беспрепятственный доступ к Миссисипи. И как только война закончилась, американцы повернулись спиной к французским трейдерам, прежде поставлявшим им оружие и провизию, и начали вести бизнес с британцами. Очень быстро бывшие враги стали лучшими приятелями.

Индейцам, разумеется, достался кукиш, и без протекции своего давнего покровителя Георга III их ожидал не очень-то веселый девятнадцатый век.

Все, что получила Франция от заокеанской эпопеи, это эмоциональный подъем на волне помощи угнетенным американцам в их борьбе против монархии — эту идею французам вскоре предстояло воплотить в жизнь в родной стране. Бедный Людовик XVI думал, что наносит коварный удар ножом в спину английского соседа. А на деле вышло так, что сунул собственную голову под нож гильотины.