Запах искусственной свежести (сборник) - Алексей Козлачков

Ну хорошо, вот открываем главу «Оральные ласки», и что? Какому знаку доверить преимущество этого оригинального способа взаимодействия:

«Губы рта остаются неподвижны, а язык делает червеобразные движения, перемежая их с пассивным проворачиванием (кончик языка может быть подвернут)…

Рецепторы в этом месте очень чувствительны к разнообразию осязания, поэтому каждые 10–12 секунд необходимо разрывать контакт губ с объектом, а через 4–5 секунд снова возобновлять его…

Слизистая оболочка, плотно покрывая рецепторы осязания и давления (или Фатер-Пачиневы тельца), способна произвести чудеса, которые проявятся в эффекте взаимного удовольствия».

«Уж, наверное, такую методику никак нельзя рекомендовать, допустим, Скорпиону», – размышлял я в каком-то помутнении разума.

Почему-то этот раздел у меня никак не ассоциировался с упомянутым знаком. Скорпион – клешни, жало на хвосте!.. Да и Рак, очевидно, не лучше. А Козерог, Лев или этот баран-то… Овен?.. Как представишь все это – уже тебе не до оральных ласк. А Рыбы лучше, что ли? Вот влип-то!

Я с опаской покосился на Настю. Мне казалось, что она должна была каким-то образом почувствовать, какую гадость я читаю. Но она безмятежно смотрела в книгу, лежа на тахте и покусывая ластик на конце карандаша. Она всегда читала книги именно так, чтобы вовремя подчеркнуть поразительную мысль.

Я очень боялся, что увлекусь работой и не замечу, как она подойдет сзади и положит руки мне на плечи. Настя любила так делать, когда я работал. Тогда она уж точно увидит, чем я занимаюсь на самом деле.

Одна только мысль об этом производила с моим организмом моментальную тепловую катастрофу. Раза три кряду мои ощущения менялись на противоположные: холод-жара-холод. Поэтому я довольно часто и нервно оглядывался на Настю, что уже было подозрительно. Хорошо, что она была пока увлечена своей книгой.

А потом я снова и снова старался проникнуть таинственный смысл этих двух древних искусств, которые мне предстояло объединить в единый текст, и временами даже находил в этом странное, болезненное удовлетворение:

«Философы дао считали, что мужчина, умеющий контролировать эякуляцию, может совершать 5 тысяч фрикций и способен удовлетворить 10 женщин за ночь. Неопытному мужчине потребуется для обучения методу запирания и торможения более 20 дней практики. Более опытный человек может изучить его намного быстрее – обычно хватает 10 дней…

Однако большинство сексопатологов считает, что самое глубокое удовлетворение достигается именно в результате ороальтруизма».

А это еще что такое – ороальтруизм? Звучит очень многообещающе. Хоть разок бы попробовать!

Или вот тоже довольно убедительное место из «Камасутры»:

«Муравьиный узел, как и нарвасадата, может сочетаться с кейрой. В этом случае девушка сама регулирует последовательность чередования муравьиного узла и кейры, а также глубину проникновения в верхней позиции».

«Нет, в это уж лучше дальше не вникать», – подумал я.

Время от времени, чтобы Настя не теряла со мной эмоциональной связи, а главным образом, чтобы предупредить ее неожиданное приближение сзади к моим плечам, я обращался к ней со словами нашей любви, заранее отмеченными в книжках по философии разных направлений:

– А вот посмотри, любимая, как проникновенно и точно характеризует обыкновенный реализм доцент Можейко В. В. Очень-очень талантливый молодой ученый. Наверняка скоро профессором станет и толстые книжки начнет писать:

«Когнитивный реализм дифференцируется на первое – неореализм, фундированный так называемой «презентативной гносеологией» и постулирующий независимое от сознания бытие объекта, могущее реализоваться, как в existence (бытие в пространственно-временном континууме), так и в subsistence (существование идеального объекта вне пространства и времени), а также субъектно-обектного дуализма («эпистемологического монизма»)».

Настя отрывалась от французских гравюр, поднимала на меня влюбленный взгляд своих огромных серых глаз, куталась в шаль и вдумчиво возражала:

– Но это же когнитивный реализм, милый, а вовсе не обыкновенный.

– Да это все равно, – отвечал я. – Зато хорошо фундирован. А вот послушай еще, как он говорит о собственно экзистенциальных проблемах, какая яркая образность:

«Подлинное стояние в «просвете бытия», как говорит Хайдеггер, невозможно без экстатического поворота к истине бытия и самой бытийности, а осознание человеком хрупкости своей причастности к истине бытия так же невозможно без терротистического акта по отношению к исходному асемантическому пространству, а как раз этого-то и не имеет быть в наличии присутствия».

– «В наличии присутствия», – завороженно повторяла Настя и так замирала, слегка приоткрыв свои полные, чувственные рецепторы осязания и давления, с очень ярко выраженными Фатер-Пачиневыми тельцами.

Как я ее любил в этот момент! Как желал!

Наконец я изнемог. Технология процесса совокупления, прежде казавшегося мне довольно незамысловатым, приобретала энциклопедический размах и мистическую глубину. В пять утра я, не раздеваясь, упал рядом с Настей на койку и забылся бредовым сном. Я терял сознание с какой-то странной фразой в мозгу: «На этапе прелюдии необходимо сохранить функциональную эрекцию».

«Что бы это значило? – думал я уже в сонном мареве. – И какому бы знаку доверить эту замечательную операцию – сохранение эрекции на этапе прелюдии?»

Вам сейчас может быть удивительно, чего я так мучился? Но следует напомнить, что в те времена еще не было никакого Интернета и руководства о том, как взаимодействовать с женщинами во всех отношениях, еще не печатали на обложках школьных тетрадей под заголовком «Первокласснику ПРО ЭТО» или на отрывных календарях, как нынче.

То есть мы с Эдиком были в какой-то степени первопроходцами этой национальной эротической целины, и непаханность этих русских сексуальных просторов удивляла нас и тревожила. Многое приходилось придумывать заново. Я теперь подозреваю, что как мы тогда с Эдиком придумали, так все это дело и пошло, закрепилось в сознании последователей. Хотя на нас теперь почему-то не ссылаются.

Поутру я встал далеко не так рано, как хотел, но все же прежде Насти и подошел к столу. Мой взгляд выцепил из вороха бумаг кое-что из отмеченного вчера: «Абстиненция половая (син. – депривация сексуальная); комплекс тягостных общеневротических и местных проявлений психофизиологического дискомфорта, возникающих при снижении уровня половой активности ниже индивидуальной потребности».

«Зачем все это?» – подумал я обреченно в таком кратковременном проблеске сознания, который бывает по утрам, когда недоспал или выпил лишнего накануне. Стучать на машинке я не мог – Настя еще спала. Поэтому я собрал бумаги и поехал в редакцию. Ладно, будь что будет.

3

Эдик уже сидел у себя в кабинете, был хмур и сильно морщил лоб. Я сразу понял, что ночь далась ему ничуть не легче, чем мне. Мы стали сравнивать результаты наших научных изысканий и пришли в ужас. Эдик в своих сексуально-астрологических опытах больше налегал на романтическую сторону взаимоотношений между разными знаками. У меня же, напротив, был сильный крен в сторону не вполне пережеванного физиологизма. Но уж кому какие пособия достались! Дело-то, повторяю, было для нас новым. Теперь нам предстояло согласовать всю эту ахинею не только со знаками зодиака, но и, так сказать, по стилю исполнения, а это было еще труднее.

Я с интересом взялся читать Эдиков вариант гороскопа, характеризующий эротическое поведение, кажется, Рака:

«Загадочное мерцание свеч, тонкое эмоциональное восприятие мира – это то, чем живет, чем характеризуется эта мечтательная натура. Если он влюблен, то все вокруг немедленно окрашивается в светлые, восхитительные тона, а уныние одиночества исчезает без следа. Однако тайна душ Раков скрыта гораздо глубже. Они ищут, нуждаются в вечной любви, стремятся к тому, чтобы жизнь засияла всеми цветами радуги. Дрожью сладострастного томления реагирует их кожа на малейшее прикосновение».

– «Дрожью сладострастного томления…» – повторил я Эдиков текст, загипнотизированно шевеля губами, как при чтении молитвы.

Черт, какой он все-таки талантливый! Я пытался сообразить, действительно ли Эдик сам все это придумал или содрал у кого-то? Нет, такое, пожалуй, в полном комплекте не сдерешь.

Это был настоящий творческий прорыв:

«Идеальная сцена для распевания Раком своих серенад – это, конечно же, укромное место на берегу озера при ясной луне, возможно, в шалаше. Он снизойдет иногда, конечно, и до таинственного полумрака зажженных свечей в сумраке японского ресторанчика, где с восхитительным блеском будет звучать нежное таинственное фортепьяно. Но не злоупотребляйте этим! Истинная стихия Рака – это рассветы и закаты, страсть и восторг, рыдания и слезы на фоне предзакатного блеска вод. Тогда вы постигнете истинную тайну Раков. Любовь для них – это волшебный эликсир жизни. Но его надо зажечь, и тогда она зазвучит в вас обоих как ликующая песнь».