Прожить жизнь заново (СИ) - Соколов Евгений Геннадьевич

Да, действительно, Владимир Петрович и мой папа воевали на одном фронте и даже в соседних дивизиях. И оба служили в разведротах. Биографию своего тренера я тоже прочитала в его мыслях и кратко рассказала об этом папе. Через несколько минут хозяйка дома привела своего сына, мужчины поздоровались, потом обнялись, как старые приятели – ещё бы, воевали по соседству! Несколько минут они вспоминали о войне, а мама Владимира Петровича подошла к машине и позвала нас в дом.

- Пусть мужчины поговорят о былых делах, - с улыбкой произнесла она, - а вы мне поможете расставить посуду на стол – скоро будем обедать.

А ещё через 10 минут вернулся из магазина и хозяин дома – он ходил за хлебом и сахаром. Отец Владимира Петровича присоединился к разговору двух мужчин – трём фронтовикам было о чём поговорить и что вспомнить. Чуть позже хозяйка дома прервала их беседу и пригласила всех к столу. А дальше бразды правления взял в свои руки Пётр Трофимович (так звали хозяина дома). Всем налил домашнего вина и первый тост, как и положено, мы подняли за Победу! Надо сказать, что я тоже не стала отказываться от вкусного вина, но выпила совсем немножко, заявив папе, что обратно поведу машину сама, а раз так, то он может позволить себе выпить чуть больше нормы. Все присутствующие посмеялись по этому поводу, хозяева дома даже удивились тому, что школьница уже может управлять автомобилем, но папа заверил, что дочь водит машину лучше его.

Во время застолья мужчины выходили покурить, впрочем, курил только Пётр Трофимович, а его сын и мой папа составляли ему компанию и втроём они продолжали свои разговоры. И вот в тот момент, когда хозяин дома похлопал себя по карманам, чертыхнулся и отправился в дом за спичками, папа и рассказал Владимиру Петровичу о цели нашего визита.

- Володя, мы приехали сюда по просьбе нашей дочери, она хочет поговорить с тобой наедине. Поверь, у неё очень важный к тебе разговор. Я вряд ли что-то смогу объяснить, потому что почти ничего не знаю, но она всё расскажет и даже покажет какие-то фотографии.

Владимир Петрович очень удивился. Действительно, какие могут быть дела у выпускницы средней школы к взрослому незнакомому человеку. Но тут в его голове мелькнула мысль, что, возможно, эта девочка хочет поговорить о войне, а потом написать статью в школьной стенгазете – такое уже не раз было с фронтовиком Владимиром Петровичем. В итоге они с папой решили, что после обеда старики покажут моим родителям своё хозяйство, а Володя пообщается со мной. Так и произошло.

Когда родители Владимира Петровича повели маму и папу на экскурсию по своему саду-огороду, он подсел поближе ко мне и с улыбкой спросил:

- Валя, что бы ты хотела узнать от меня? Где и как я воевал?

- Нет, Владимир Петрович, - тихо и серьёзно ответила я. – Ваш боевой путь мне известен. Я хочу поговорить с Вами на другую тему. Посмотрите, пожалуйста, вот это, а потом, скорее всего, у Вас появятся вопросы ко мне.

С этими словами я достала из папки большую фотографию, на которой были запечатлены могилы его родителей из реальности моей сестры. На плитах прекрасно читались фамилии, имена, даты рождении и смерти. Я заранее сделала рисунки того, что когда-то зафиксировала память Валентины, когда она с группой девчат посещала могилу Петровича в её реальности. А потом сходила в фотоателье и заказала фотографии с этих рисунков. И вот теперь Владимир Петрович держал в руках одну из этих карточек, и у него не возникло сомнения в том, что это не настоящая фотография – такого качества были мои рисунки.

- Да, девочка, теперь у меня появились вопросы, - через несколько минут напряжённой тишины хриплым голосом произнёс он. – Я понимаю, что это не шутка – такими вещами не шутят! Тогда что это?

- Владимир Петрович, давайте прямо сейчас съездим на кладбище, - предложила я. – Мой папа знает об этой поездке, так что нам не придётся всех оповещать о нашей отлучке на полчаса. Вот там я всё вам и расскажу почти без утайки.

Уже когда мы ехали в сторону кладбища, он спросил, что означают мои слова «почти без утайки»?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Валя, разве ты не всё мне расскажешь? Ведь это, как я понял, касается моих родителей!

- Да, это касается Ваших родителей – ответила я, - Но не только! Скажу откровенно - в первую очередь меня интересует Ваша судьба. Но так получилось, что заодно можно существенно исправить и судьбу Ваших родителей. Подождите, пожалуйста, ещё несколько минут, мы уже подъезжаем, и скоро вы многое узнаете. А по поводу моих слов «почти без утайки» скажу следующее: у меня тоже есть тайны, которые Вам не желательно знать. Во всяком случае, пока.

Он с ещё большим интересом посмотрел на школьницу, которая, во-первых, прекрасно ведёт машину (а он в этом разбирался!), а во-вторых, она говорит так по-взрослому и такими загадками! Но тут мы подъехали к тому месту, где когда-то моя сестра стояла с другими девчонками вот под этим деревом, вытирала слёзы и глотала водку из пущенной по кругу бутылки - так они помянули своего тренера. Мы вышли из машины, я подвела Владимира Петровича к небольшому дереву на полянке, опять достала эту фотографию и протянула ему.

- Вы видели даты смерти на могильных плитах, - прокомментировала я, - через несколько лет это дерево подрастёт и будет таким, как на этом позитиве. А теперь посмотрите второй снимок.

Он взял в руки фотографию и увидел на ней похожий ракурс с тем же деревом, с двумя могилами его родителей, но теперь можно было увидеть и третью могилу. С надгробной плитой, на которой было написано его имя.

Владимир Петрович несколько минут внимательно рассматривал фотографию, а затем тихо произнёс:

- Валя, пошли в машину, пожалуй мне лучше присесть.

Он расположился на пассажирском сидении, а я достала из багажника бутылку минеральной воды и протянула ему. Владимир Петрович кивком поблагодарил меня, взял воду, я видела, что его руки подрагивают, затем он лёгким движением сорвал крышку и за один раз опустошил бутылку.

- Садись и рассказывай! – приказным тоном заявил он. – Я понимаю, что ты не всё можешь поведать мне, ты говорила о своей тайне, но я должен знать всё, что касается меня и моих родителей. Если верить этим фотографиям, то жить мне и моим старикам осталось несколько лет. Давай начнём с отца, поскольку на его памятнике указана более ранняя дата смерти. Что с ним случилось? Или должно случиться? Я пока ничего не понимаю. Но ещё раз заявляю со всей ответственность, что я верю тебе, Валя! Да, я слышал о таких предсказателях, как Кассандра, Ванга, Кейси, Мессинг, но до сегодняшнего дня относился ко всему этому, как к мифам и интересным сказкам, не более того. Но сейчас понимаю, что это не пустые слова.

- Владимир Петрович, - не менее решительно заявила я. – Сначала поклянитесь, что никогда не расскажете обо мне кому бы то ни было. Я уже говорила, что не могу Вам поведать обо всём, поскольку боюсь за свою жизнь и за жизнь близких мне людей.

Он пристально посмотрел мне в глаза, а потом приложил правую руку к сердцу и громко произнёс:

- Клянусь, что никому не расскажу ни о тебе, ни о том, что узнаю от тебя!

Он сделал паузу, а потом спросил:

- Этого достаточно?

- Да, мой тренер! – ответила я. – Спасибо! Теперь я знаю, что эта тайна останется между нами.

Конечно же, я сделала ему необходимое внушение, зато теперь была уверена в том, что моя тайна дальше Владимира Петровича не уйдёт.

- Почему ты назвала меня тренером? – тихо спросил он.

- Владимир Петрович, постараюсь рассказать по порядку. Сначала о вашем отце. В недалёком будущем он займётся ремонтом крыши, но во время этих работ сломается одна из ступенек лестницы, и Пётр Трофимович упадёт на землю. Упадёт очень неудачно, его отвезут в больницу, но спасти не смогут. А через год следом за ним уйдёт и его жена – смерть мужа сильно подорвёт её здоровье. Теперь посмотрите на этот снимок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я достала из папки и протянула ему третью большую фотографию. На ней были запечатлены все девчонки, которые ходили в секцию борьбы, а также сам тренер, который стоял перед строем девчат. Несколько минут он изучал эту фотографии, затем сказал, что узнаёт только меня, но отметил, что на этом снимке я выгляжу более взрослой, чем сейчас, и опять вопросительно посмотрел мне в глаза.