Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления - Ленс Ронг

Ленс Ронг

Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления

Глава 1. Крайне маловероятный день

В лунном свете серебром блестит лезвие кинжала…

(падают тёмные одежды)

…кровь льётся литрами, и слышится предсмертный вопль.

Каждый дюйм стен занят книжными шкафами. Каждый шкаф, высотой почти до потолка, состоит из шести полок. Часть полок плотно заставлена книгами в твёрдом переплёте: математика, химия, история и так далее. На других полках в два ряда стоит научная фантастика в мягкой обложке. Под вторым рядом книг лежат коробки и деревянные бруски, так, что он возвышается над первым, и можно прочитать названия книг, стоящих в нём. И это еще не всё. Книги переползают на столы и диваны и образуют небольшие стопки под окнами.

Так выглядит гостиная дома, в котором живут известный профессор Майкл Веррес-Эванс и его жена, миссис Петуния Эванс-Веррес, а также их приёмный сын, Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес.

На столе в комнате лежит распечатанный конверт из желтоватого пергамента на имя мистера Г. Поттера (надпись сделана изумрудно-зелёными чернилами).

Профессор тихо спорит с женой. Он считает, что ругаться на повышенных тонах некультурно.

– Это ведь шутка, да? – сказал Майкл, отказываясь верить в серьёзность слов жены.

– Моя сестра была ведьмой, – нервно, но настойчиво повторила Петуния. – А её муж – волшебником.

– Это абсурд! – отчеканил Майкл. – Они же были на нашей свадьбе и приезжали на Рождество.

– Я просила их ничего тебе не рассказывать, – прошептала Петуния, – но это чистая правда.

Профессор закатил глаза:

– Дорогая, я знаю, ты не читаешь скептическую литературу и можешь не понимать, как легко для обученного фокусника делать невозможные на первый взгляд вещи. Помнишь, я учил Гарри гнуть ложки? И если вдруг тебе казалось, что они угадывали твои мысли, то такой приём называется холодное чтение.

– Это было не сгибание ложек.

– Что тогда это было?

Петуния прикусила губу.

– Так просто не рассказать. Ты подумаешь, что я… – она сглотнула. – Послушай, Майкл, я не всегда была… такой. Лили изменила мою внешность. Потому что я… я умоляла её. Долгие годы я умоляла. Всё детство я плохо к ней относилась, потому что она была красивее меня, а потом у неё проявился магический дар. Можешь представить, как я себя чувствовала? Я годами умоляла её сделать меня красивой. Пусть у меня не будет магии, но будет хотя бы красота.

В глазах Петунии стояли слёзы:

– Лили отказывала мне по разным нелепым причинам, отговаривалась наступлением конца света или запретами кентавра. Я возненавидела её за это. В колледже я была одинока, никто не общался со мной, кроме толстяка Вернона Дурсля. Он говорил, что хочет детей, и чтобы его первенца звали Дадли. Я тогда подумала: «Какие же родители назовут своего ребёнка Дадли Дурсль?». Картина всей будущей жизни, встававшая перед глазами, была невыносима. Я написала сестре, что, если она мне не поможет, то я…

Петуния запнулась и тихо продолжила:

– В конце концов она сдалась. Она говорила, что это опасно, но мне было наплевать. Я выпила зелье и серьёзно болела две недели. Зато потом моя кожа стала чистой, фигура похорошела и… Я стала красивой, люди начали по-другому относиться ко мне, – её голос сорвался, – моя ненависть к сестре прошла. А потом Лили умерла. И в этом тоже была замешана магия.

– Дорогая, – нежно ответил Майкл, – ты заболела, набрала правильный вес, пока лежала в кровати, твоя кожа стала лучше сама по себе. Или болезнь заставила тебя изменить диету.

– Она была ведьмой, – настаивала Петуния. – Я видела, как она творила чудеса.

– Петуния, – в голосе Майкла появилось раздражение, – ты же знаешь, что это не может быть правдой. Мне точно нужно объяснять почему?

Петуния всплеснула руками. Она почти плакала.

– Милый, я всегда проигрываю тебе в споре, пожалуйста, поверь мне сейчас…

– Папа! Мама!

Они замолчали и оглянулись на Гарри, который, оказывается, тоже был в гостиной всё это время.

Мальчик сделал глубокий вдох.

– Мама, насколько я понимаю, у твоих родителей не было магического дара?

– Нет, – Петуния озадаченно посмотрела на него.

– Получается, что никто из членов вашей семьи не знал о магии, пока Лили не получила пригласительное письмо. Каким образом убедили их?

– Тогда было не только письмо. К нам приходил профессор из Хогвартса. Он… – Петуния бросила взгляд в сторону Майкла. – Он показал нам настоящее волшебство!

– Значит, вам не нужно спорить по этому поводу, – твёрдо заключил Гарри. Впрочем, надежды, что хотя бы сейчас родители прислушаются к нему, было мало. – Если всё правда, то мы можем просто пригласить профессора из Хогвартса. Если он продемонстрирует нам магию, то папе придётся признать, что она существует. А если нет, то мама согласится, что всё это выдумка. Нужно не ссориться, а провести эксперимент.

Профессор повернулся и, как всегда снисходительно, посмотрел на него сверху вниз:

– Гарри? Магия? В самом деле? Я думал, уж ты-то знаешь достаточно, чтобы не воспринимать её всерьёз, хоть тебе и десять лет. Магия – самая ненаучная вещь, которую только можно себе представить!

Гарри кисло улыбнулся. Майкл обращался с ним хорошо, вероятно лучше, чем большинство родных отцов обращаются со своими детьми. Гарри отправляли учиться в лучшие начальные школы, а когда с ними ничего не вышло, для него стали нанимать частных преподавателей из бесконечной очереди голодающих студентов. Его всегда воодушевляли изучать всё, что только привлекало его внимание, ему покупали все интересующие его книги, помогали с участием в различных математических и других научных соревнованиях. Он получал практически всё, что хотел, в разумных пределах. Единственное, в чём ему отказывали, так это в малейшей доле уважения. Впрочем, с какой стати штатному профессору Оксфорда, преподающему биохимию, прислушиваться к советам маленького мальчика?

Он, конечно, «проявит заинтересованность», ведь так положено поступать «хорошему родителю», к каковым профессор, несомненно, себя относил. Но воспринимать десятилетнего ребёнка всерьёз? Вряд ли.

Иногда Гарри хотелось накричать на отца.

– Мама, – сказал он, – если ты хочешь выиграть у отца этот спор, посмотри вторую главу из первого тома лекций Фейнмана по физике. Там есть цитата, в которой философы долго обсуждают, на каких принципах должно строиться научное познание, но в итоге выясняется, что в науке есть только одно правило: последний судья – это наблюдение. Нужно просто посмотреть на мир и рассказать о том, что ты видишь. И… я не могу вспомнить с ходу подходящую цитату, но, с научной точки зрения, решать споры нужно опытным путём, не прибегая к аргументации.

Мать посмотрела на него сверху вниз и улыбнулась:

– Спасибо, Гарри, но… – она с достоинством взглянула на мужа, – я не хочу выигрывать спор у твоего отца. Я лишь хочу, чтобы мой муж прислушался к любящей его жене и поверил ей.

Гарри на секунду закрыл глаза. Безнадёжны. Его родители были безнадёжны.

Разговор опять превращался в один из тех бессмысленных споров, когда мать пытается заставить отца почувствовать себя виноватым, а тот, в свою очередь, заставляет её почувствовать себя глупой.

– Я пойду в свою комнату, – слегка дрожащим голосом объявил Гарри. – Мама, папа, пожалуйста, постарайтесь долго не ругаться. В скором времени всё и так станет ясно.

– Конечно, Гарри, – отозвался отец, а мать обнадёживающе его поцеловала, после чего они продолжили пререкаться.

Гарри поднялся по лестнице в свою спальню, закрыл за собой дверь и попытался всё обдумать.

Самым интересным был тот факт, что он должен был согласиться с отцом. Никто и никогда не видел никаких признаков магии, а из слов мамы следовало, что рядом существует целый волшебный мир. Как его можно было сохранять в тайне всё это время? С помощью магии? Довольно подозрительное объяснение.

В лучшем случае мама шутила или лгала, в худшем – сошла с ума.

Если она послала письмо самой себе, то это объясняет, как оно попало в почтовый ящик без штампа. В конце концов, небольшое сумасшествие более вероятно, чем вселенная, содержащая в себе магию.

Но всё-таки какая-то часть Гарри была совершенно уверена в том, что магия существует. Это чувство возникло в тот самый момент, когда он увидел письмо из Хогвартса, Школы Чародейства и Волшебства.

Гарри потёр лоб, скривившись. Не верь своим мыслям, было написано в одной книге.

Но эта странная убеждённость… Он как будто знал заранее, что профессор из Хогвартса в самом деле появится на их пороге и сотворит настоящее волшебство. Эта убеждённость не пыталась защищаться, не искала заранее оправданий, если вдруг никакой профессор не придёт, а если и придёт, то сможет показать лишь фокус со сгибанием ложек.