Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Вчера докладывал индийские материалы.

В «Новом мире» статья Лебедева об эстраде… Все идет к тому, что общественное мнение (и печать) будут воспринимать, освещать и оценивать социализм в Советской стране так же, как. например, mass media в Англии свое общество. Т. е. не как ангажированное, а как «свободное», думать о нем, что угодно, а не что позволено.

Сегодня был в Манеже на выставке молодых художников, посвященной 70-летию ВЛКСМ. Как искусство — профессионально слабо. Но это — такая мощная фотография смятения духа в стране и раскрепощения призвания, таланта, способностей, склонностей к творческой энергии!

М. С. вернулся из Орла. Доволен. Еще бы: первые реальные плоды перестройки в главном — в продовольствии, в жилье, на селе. И какие люди!

Но встречавшие его Медведев, Слюньков и Чебриков. только что вернувшиеся из Латвии, Литвы и Эстонии, вылили на него три ушата холодной воды. Как говорится в быту, все трое «в ужасе». Их днем и ночью пикетировали с плакатами: «Русские, убирайтесь вон!», «КГБ, МВД, Советская армия — в Москву!». «Долой диктатуру Москвы!», «Немедленный выход из Союза!», «Полный суверенитет!» и т. п.

Фанатизм, истерия уже захлестнули разумное. Интеллигенты в разговоре говорят одно, на митингах в присутствии тех же Медведева, Слюнькова, Чебрикова — прямо противоположное. Полный национальный консенсус.

Чебриков о конкурсе красоты, где девку в бикини спросили: что бы она сказала Чебрикову, если бы встретила его на улице,… «а он, мол, топчется у нас здесь». Она, помявшись и поглаживая грудь: «Оставьте нас в покое!»

Словом, грядет «Чехословакия» 1968-го или… Финляндия 1918 года… М. С. должен делать выбор. И то и другое очень опасно. Но первое — гибель перестройки и нового мышления. А русский шовинизм плюс консерватизм во втором варианте можно, пожалуй, и выдержать, если за Орлом последуют и другие области.

М. С. по TV в президиуме Верховного Совета, обсуждается Эстония. Убожество выступлений. Напрасно он затеял этот публичный показ. У нас же не умеют вести «парламентские дебаты». У нас умеют осуждать, поддакивая угадываемому поручению, даже, как теперь в эпоху перестройки, если оно не дано. Да и у самого М. С. не нашлось аргументов, чтобы убедительно показать несостоятельность эстонцев. Пустился в экономические подсчеты: сколько республике дают и сколько она дает. Но им не нужно и никогда не было нужно то, что им 40 лет «давали». Л что касается «изоляции», «натурального хозяйства», им это никак не грозит: стоит им уйти, как финны, шведы, норвежцы, датчане. ФРГ' и US — возьмут их на иждивение и через полтора-два года Эстония превратится в «конфетку» послаще Финляндии.

Нет выхода, кроме как перезаключать договора между республиками, т. е. начать с того, с чего начинал Ленин, выступив против сталинской «автономизации». Я почему-то уверен, что если дать им полную свободу решать, не навязывать, они, как и латыши, литовцы проголосуют за Союз, но за самостоятельное пребывание в нем. И это хорошо! Сам же М. С. говорит, что пусть каждая республика имеет тот уровень жизни, какой заработает, как любое хозрасчетное предприятие.

Нет. Я слишком русский, чтобы осуждать эстонцев.

В пятницу зашел Яковлев. Рассказал об эпизоде, который произошел в «ореховой комнате» перед заседанием ПБ. А на ПБ стоял вопрос как раз об Эстонии, о поправках к Конституции, о событиях в Азербайджане, где уже жгут БМП, БТР и даже танки, военные грузовики и убили трех русских солдат, а в Баку ходят с зелеными флагами и с портретами Хомейни. требуют устроить повсеместный Сумгаит армянам.

И вот в этой обстановке Лигачев опять начал гнуть свое: я, мол, говорил еще в феврале — надо власть употребить, надо порядок навести, надо всем этим показать! Сколько можно терпеть? Распустили, все разболтались, развал начинается в государстве и т. п.

М. С. сначала иронически слушал, подначивая, а потом взорвался: Что ты меня все время пугаешь, Егор?! Что ты все время суешь под нос: вот, мол, твоя перестройка до чего довела! Куда, мол, идем! Что происходит! Но я был и буду за перестройку. И не боюсь того, что разворачивается. Если вы (обращается ко всем членам ПБ) считаете, что так нельзя, что я делаю что-то не то, пожалуйста, идемте в соседнюю комнату (показывает пальцем на зал заседаний ПБ) и я подаю в отставку. Тут же! Ни слова обиды или протеста. Выбирайте кого хотите и пусть ведет дела, как знает. Но пока я на этом месте, я буду вести эту линию и не отступлюсь ни за что!

… Разговор будто бы на том и кончился, пошли на заседание. Но заводилой при начале разговора был не Е. К., а Воротников. Лигачев же «включился» в струю.

Вечером после Политбюро М. С. позвал к себе Яковлева. Был расстроен, хотя ему «отвлекаться» на это некогда (утром был уже на ВДНХ — механизация из оборонки для сельского хозяйства), а потом Миттеран, потом Президиум по Эстонии и накануне сессии, потом опять Миттеран, подготовка доклада на Пленум (он — завтра) и на Сессию Верховного Совета (29-1. XII).

Поговорили. Я, говорит Яковлев, ему: Михаил Сергеевич! Я уже говорил Вам — обиженный человек не может быть помощником, да еще, если он и в душе — противник перестройки.

Всего неделя как мы из Индии. А кажется, это было несколько месяцев назад. К ООН, Кубе и к Тэтчер, он еще не начал готовиться. Правда, на ПБ обсудили: одностороннее сокращение вооруженных сил (явно мало!), «права человека» — выпустить всех политических, списать долги «третьему миру». МИД сделал по этим трем пунктам заготовку — текст длинный и витиеватый в духе Толи Ковалева и Петровского. Утвержденный Э. А. он послан был в понедельник М. С. Ч го же касается «философской» части — там красивая болтовня, на словесах хотят выехать.

Еще до Индии я попросил Вебера и Ермонского подумать. Бурно изложил им свои намерения продвинуть «новое мышление» уже за счет наших идеологических канонов. Они дали кое что. На этом я и построил текст (с включением конкретных тем, представленных МИД'ом). Самому мне это нравится. 27 страниц. Отправил ему вчера вечером, писал всю эту неделю, забросив оперативную подготовку к Нью-Йорку и Лондону, за что на днях получил выволочку от Раисы Максимовны. Едва удержался, чтоо не сказать ей такое, что сделало бы на другой день меня пенсионером. Бабские штучки, претензии президентши. Может быть, и обоснованно. Но почему — ко мне? Там целые отделы и ведомства — в МИД, в посольствах! Десятки людей — лбов, которые только этим и должны заниматься. И она прекрасно знает, чем я занимаюсь и сколько у меня времени, чтоб еще в протоколы вникать! Но уже атрофировались, видно, и деликатность, и чувстве подлинной реальности, а не дворцовой.