Сожженные мосты - Александр Маркьянов

— Два года назад несколько моих парней в Мексике попали в засаду. Это произошло потому, что проклятое СРС не выполнило свою домашнюю работу. Знаешь, что с ними сделали? Жаркое. Берется бочка, туда сажают связанного человека и подливают дизельного топлива. Немного, чтобы горело кое-как. Потом еще и еще. Понял? Когда достаешь человека из такой бочки — то чаще всего остается только часть торса и голова, остальное превращается в уголь.

— Тогда меня послушай, сукин ты сын. Несколько лет назад я оказался в городе, который называется Бейрут. И который вы, на пару с проклятыми британцами решили у нас отнять. Знаешь, как это бывает? Ползешь по коридору и чувствуешь что-то мягкое. Смотришь — рука. Тянешь ее на себя, она поддается и видишь, что здесь только одна рука, а больше ничего нет. Или дети. Аллахакбары проклятые убивали детей, им нравилось убивать детей, потому что они не могли оказать сопротивления. Они убивали детей, чтобы мы устрашились и больше никогда сюда не вернулись. А иногда и мы их убивали, потому, что когда обстрел начинается, там не разберешь, целые дома рушатся. Got it, mother fucker?[717]

Негр покачал головой.

— Парень, я хотел бы тебе поверить, но не имею права.

— Пока мы здесь сидим — где-то тикают часы. Ты это понимаешь?

За спиной щелкнул замок — почему-то у меня этот звук вызвал такие же ощущения, как звук передернутого автоматного затвора. В кабинет сунулся Збораван.

— На минуточку…

Я вышел, захлопнул за собой дверь.

— Новости?

— Еще какие. К нам прибыли люди, у них на руках предписание федерального судьи об освобождении этих двух типов.

— Что за судья? — спросил я, хотя не знал лично ни одного федерального судью в радиусе тысячи миль отсюда.

— Федеральный судья Джек А. Лаймэн. Между нами — именно к этому судье частенько попадают самые щекотливые дела.

Я лихорадочно думал.

— Мы обязаны их освободить?

— Немедленно.

— А на кого выписано постановление?

— Некие Дункан Тигер и Джим Донахью.

— Первое имя больше похоже на кличку или оперативный псевдоним.

— Да, но мы все равно должны их освободить.

Я усмехнулся. Иногда нужно немного цинизма — и как раз в этот момент я придумал как его проявить.

— Сэр, а кто такие Дункан Тигер и Джим Донахью? Вы их знаете? Лично я — нет. Они не представились, мы сняли с них отпечатки, пока на них, как я предполагаю, ничего не пришло, что помогло бы опознать их. Пока что у нас два Джона Доу. Документов нет — значит, мы выпустим их только тогда, когда федеральный судья Стоувер выпишет предписание на двух Джонов Доу, не так ли, сэр?

Збораван подозрительно смотрел на меня.

— Ты чертовски хитрый русский сукин сын — наконец сказал он — а я могу получить весьма неприятную запись в личное дело. Но черт меня возьми, если я позволю этим дружным с судьями ублюдкам поиметь меня. Так и сделаем…

24 августа 2002 года

Вашингтон, округ Колумбия

950 Пенсильвания-авеню, федеральное здание

Офис генерального атторнея САСШ

Все-таки, в Североамериканских соединенных штатах есть закон. И это радует…

Почти два дня «активной» работы не принесли ничего кроме дурацкого противостояния перед стенами АТОГ — не знаю как остальные, но лично я чувствовал себя не в своей тарелке. Все дело было в том, что пока мы мерялись… силой бюрократического влияния, где-то вполне могли тикать часы. Это самое страшное — то, что произошло, этого боятся все спецслужбы мира. Большой транспортный контейнер, отправленный в другую часть света, арендованный бокс или гараж на окраине крупного города, большой трейлер или фура.

И города нет.

Собственно говоря — задействовав свое влияние, немалое влияние антитеррористического центра, который выходил, по сути, на министра безопасности Родины и советника президента САСШ по вопросам национальной безопасности мы попытались понять, кого наш противник выложит на стол в противовес. Вместо этого, из офиса министра безопасности Родины пришло категорическое требование передать наших пленников прибывшим за ними лицам. Тогда был задействован вариант номер два — хорошо, что в АТОГ собраны самые разные люди и у них со времен оных остались старые связи. Сделали мы вот что — отдав пленников, мы «дали ход» делу по нападению на адвоката Михельсона, потребовав разбирательства — в нашем понимании, те, кто забрал у нас пленников меньше всего этого хотели, и именно поэтому мы должны были играть против них, причинять неудобства и беспокойство. Результатом стало требование немедленно прибыть в Вашингтон, в министерство юстиции САСШ, играющее в САСШ примерно такую же роль, как и у нас, Генеральная прокуратура.

До Вашингтона добрались на вертолете, благо в распоряжение АТОГ были выделены вертолеты национальной гвардии, старые добрые Белл-412. Добираться на них было куда приятнее, чем париться на выезде в пробках, в которых можно провести и по несколько часов. Когда летели — как раз такие пробки мы и видели, длина их была не менее шести-семи миль.

Министерство (правильнее департамент, но я буду называть привычнее — а так в САСШ в основном департаменты вместо министерств и секретари вместо министров) Юстиции САСШ располагалось в старом квадрантном здании на углу Пенсильвания-авеню. В этом здании не было подземной стоянки как в новых федеральных зданиях и припарковать рядом с ним машину было почти невозможно: пришлось оставить машину чуть ли не за полмили и идти пешком. Здание с виду было обычным — стены светло-желтого оттенка, как на здания постройки конца девятнадцатого века, длинный ряд окон — необычно выглядели только четыре колонны на фасаде. Да еще не симметричные, сдвинутые в сторону от центра фасада и начинающиеся примерно на уровне второго этажа — или первого, потому что здесь первый этаж это ground floor, земляной этаж. В Вашингтоне в качестве туриста я никогда не был, если не считать мое пребывание в Бетезде, в госпитале ВМФ в качестве пациента, это совсем близко от Вашингтона — но из того, что я увидел, пока мы добирались до минюста, сделал вывод, что Вашингтону далеко в архитектурном плане до любого европейского города, не говоря уж о столичном, и далеко до большинства крупных европейских городов. Архитектурный стиль здесь примитивный и неопределенный, этакая эклектика.

В здание минюста мы входили через боковую дверь, там есть такая — само здание не квадрантное, а видимо, подстроено под очертания улицы, там несколько дверей и одна из них как бы в торце, массивная дверь высотой футов восемь. Как я понял — служебный вход, через него мы и вошли…

Внутри — длинные, застеленные ковровыми дорожками коридоры, бесконечные ряды дверей, жуткая духота. Здание старое, поэтому систем вентиляции нет и лестниц, по которым можно подняться с этажа на этаж — мало, а на них — постоянное столпотворение. Озабоченный взгляд и костюмы за пятьсот долларов минимум — значит, лоббисты и адвокаты. Самый загруженный — конечно же, антимонопольный отдел, там буквально косяками стоят, потеют, с ноги на ногу переминаются — но стоят…

Меня завели в какую-то небольшую, прилично обставленную комнатушку и оставили наедине со своими мыслями и старым кофейным аппаратом. Кофе к вашим услугам сэр, если вы настолько сошли с ума, чтобы пить этот кофе, больше похожий на грязную воду и зарабатывать себе язву желудка. Я наскоро огляделся — по виду камер здесь не было, но микрофоны наверняка есть, да и камеры сейчас такие, что сразу и не опознаешь. Картины еще тут, одна какое-то сражение изображает, вероятно, времен гражданской войны. Последняя война, которая протекала на территории САСШ, этим они сильно отличаются от Европы, которая за исключением последнего времени просто утопала в крови. Если бы не было ядерного оружия — весь мир давно бы взорвался, потому что нерешенных проблем очень много. Нас слишком много на этой проклятой планете, нам просто не хватает места — и мы воюем.

Стоп…

А разве во времена Рима нас было столько же? Целые континенты были не открыты и полупусты — и все равно воевали, лили кровь. А теперь пришло новое время — время безумцев с атомной бомбой, которые могут достать тебя даже из могилы…

Эх, шахиншах Хосейни, как же вас все недооценили… И я в том числе. Самое главное — ради чего все это было? Ради того, чтобы погибнуть на площади, разорванным осколочно-фугасным танковым снарядом? Ради чего вы вскармливали и лелеяли новую орду — ради того чтобы стать ее первой жертвой? Неужели вы и в самом деле верили в грозные пророчества и надеялись завоевать весь мир?

Бог вам судья. Аллах… или как бы он не назывался…

А у меня — ничего нет. Только следы, ведущие в никуда. Только обрывки информации и отчетливое понимание, что ничего еще не закончилось, что все — только начинается. Странно — мы спасаем по сути недругов, если и не врагов, то точно недругов — ради того, чтобы сохранить мир на земле, тот самый мир, который многих не устраивает. Мы спасаем недругов ради самих себя.