Добрым демоном и револьвером - Харитон Байконурович Мамбурин

Затем зашли мои… девушки. Миранда в легком белом платье, Рейко и Момо, одетые в кимоно, расшитые камелиями и лотосами, Регина в строгом темно-сиреневом платье с длинными узкими рукавами, но оставляющего голой шею и часть ключиц. Эдна и Камилла, ранее отдававшие предпочтение строго белым платьям, в которых они напоминали призраков, сейчас были обряжены в наряды, похожие на облачение бывшей инквизиторши, но темно-зеленых и темно-синих цветов. Правда, они не удержались и накололи себе на левую сторону груди по большому белому искусственному цветку. Вышло очень красиво, но всё равно по-домашнему, что можно было считать заслугой Миранды.

Я церемонно раскланивался с входящими в зал, знакомясь с теми, кого ранее похитил. Затем все чинно расселись, отдав главенствующее место за столом матриарху Коул и…

…приличия тут же покатились куда подальше.

— Лорд Эмберхарт, — отдающим металлом голосом обратилась ко мне леди Элизабет Коул, — Я грубо нарушаю сейчас правила этикета, но лишь за тем, чтобы несколько следующих часов не превратились в пытку для меня и моих дочерей! Прошу вас объясниться!

— Это обычный общий ужин, леди Коул, — отдал я знак искусственным слугам разливать вино их подопечным, — Первый в этом замке за много тысяч лет. Но я с огромным удовольствием отвечу на любые ваши вопросы, касающиеся этого ужина. Здесь и сейчас, дабы вы могли получить от него полное удовольствие и умерить свои душевные терзания.

— Зазеркалья больше нет, Алистер, — тон голоса леди смягчился, — Мы больше не в праве звать себя Древним родом. И не имеем прав на Мирред. Ни на замок, ни на маркизат.

Каждое следующее слово давалось этой женщине всё труднее и труднее. Все остальные, сидящие за столом, забыли, как дышать. Тишина стояла мертвая.

— Так это прискорбное событие произошло в тот момент, когда вы и ваши дочери решили рискнуть жизнью, переселяясь назад, сюда. Не так ли? — удивился я, отпивая глоток вина, — Разумеется, измерение в тот момент еще существовало, более того, у вас над ним сохранялся определенный контроль, но слово было сказано и дело сделано. Но я хочу спросить вас, леди Элизабет Коул — по чьим законам и правилам вы утратили маркизат и право на замок Мирред? А также отношение к Древним? В каких-то кодексах, о которых я не слышал, хоть раз поднимался прецендент, когда принадлежащая к нашему сообществу семья выживала, теряя при этом свои способности?

— Лорд…, - начала, приподнимаясь, женщина.

— Леди, — устало вздохнул я, массируя свой висок, — Я скажу прямо. Совсем недавно, перед тем как оборвать пуповину, связывающую ваш прошлый дом с настоящим, я собственноручно лишил жизни двоих Грейшейдов и одного Октопулоса. Тем самым доведя счет собственноручно убитым мной Древним до шести. Убил я их на Сборе Свидетелей, где меня пытались обвинить в предательстве всего сословия из-за помощи роду Коул. Ваша свобода и благополучие против интересов остальных. Выбор я сделал и теперь могу заявить, что в этом зале нет никого, принадлежащего к Древним. Или обратное — что ничего не изменилось в наших с вами статусах… просто потому, что подобного в истории не было. Общим решением всех остальных Древних может лишь объявление нас врагами, персонами нон-грата и так далее, но никак не лишить статуса. Вы маркиза и мать будущего главы рода, а я граф и глава действующего другого. Мы союзники. Пока мы с вами живы, это неизменно. Теперь мы можем вернуться к семейному ужину?

Вернулись через пару минут глубокого молчания, правда, в это время длинный стол мне напомнил конвейерную линию с роботами — все дамы, включая и моих, принялись глушить вино, принесенное в качестве аперитива, бокалами. Белоснежные гомункулы, повинуясь жестами тех, за кем они ухаживали, вовсю подливали вино в хрустальные емкости, а мистер Уокер, напряженно шевеля левой бровью, уже отправлял запасных, стоявших у двери, за добавкой. Мои же дамы, за исключением беременных, посмотрев на происходящее, решили не отставать, что добавило изрядную долю абсурда в это мероприятие.

Даже сидящая возле меня Рейко, покрутив головой, схватила бокал, тут же его хлопнув. А затем, ткнув меня кулачком в бок и нарушая тем самым вообще все возможные правила поведения за столом среди всех собравшихся в этом зале культур с их особенностями, громко спросила:

— Ариста, ты действительно убил троих из-за Коул-сан?

— Было бы преувеличением утверждать подобное, — тактично ответил я, — На самом деле, мне лишь выдвинули обвинение. Я с ним согласился, после чего оказался атакован Грейшейдами. Убив их, я понял, что дипломатических путей из ситуации не существует, поэтому, уничтожив Дикурия Октопулоса, с которым у меня были свои счеты, сбежал.

Вот тут прорвало всех, кроме моих близняшек и мужчин Коулов, так и продолжающих расслабленно улыбаться на своей волне. Меня засыпали градом вопросов. На некоторые даже можно было ответить. Лед и напряжение, сгустившиеся в зале, оказались сломаны напрочь. И тут как раз, к вящей радости оживающих женщин, немало проголодавшихся за время подготовки к ужину, внесли первую перемену блюд.

Дальше все пошло хорошо, хотя инициативу Рейко выпить еще тут же запороли руками Миранды. Коротышка вертелась и горестно шипела о том, что семейная жизнь — штука скучная и обременительная, только вот вторая жена быстро раскрыла мне глаза на махинации первой: это была торговля. Коулы, прожившие очень много лет в Зазеркалье, стали все как одна чрезвычайно искусными кулинарами, особенно в десертах. Рейко, всегда бывшая сладкоежкой, давно и плотно сидела на чужой выпечке, только вот поток идущих к ней пирожных, пирогов, тортов и прочих десертов стремительно оскудел с появлением в этом доме мужчин. Единственной подательницей благ осталась Миранда, но готовила та не просто так, а обучая Эдну и Камиллу, которые на чужую выпечку тоже имели большой собственный интерес. В итоге близняшки за успехи съедали приготовленное бывшей Коул, а Рейко приходилось довольствоваться плодами их трудов, что было «далеко не то». Японке приходилось теперь то и дело прибегать к шантажу, чтобы получить что-нибудь вкусное.

Чего я не ожидал от продолжения ужина, так это начала танцев. Под музыку, извлекаемую гомункулами из принесенных инструментов, под мотивы, что были популярны в те времена, когда некоторые Коулы еще жили в Мирреде, пришлось танцевать и танцевать с женщинами, импровизируя и сжимая зубы от боли. Мигрень, вновь набравшая обороты, конкурировала с недавно отбитыми и вовсю эксплуатируемыми сейчас