Кайа.История про одолженную жизнь - Александр Алексеевич Иванов

вспомнив физиономию этого японца. – Но придется искать ему замену, а это не просто. И не быстро.

– Стихия, что поделать. – дернув одним плечом, ответила Мэри, а затем, достав художественный шедевр, исполненный в виде хрустального бокала от «Baccarat», налила себе минеральной воды.

Некоторое время они ехали молча.

– Не делай этого. Отдай приказ на отмену, пока еще не стало поздно. – через некоторое время вернул ее в реальность голос кузена. Она вновь обернулась на него. – Серьезно, Мэри…

Джек забрал из ее рук пустой бокал.

– …в этот раз ты заходишь слишком далеко. Слишком! У лордов разведки наверняка большие планы на этих русских принцесс, раз уж Фрицы и Жаки сделали свою ставку на детей императрицы. И если ты устранишь принцесс…

Лорды разведки… Ну конечно, разве могли они отказать себе в попытке подобраться ко мне через кузена. В конце концов, офицеров бывших не бывает. И не просто так Джек сейчас обмолвился о них. – подумала она.

– Я уже молчу насчет реакции Анны…если она узнает о нашей причастности, то пощады можно не ждать, потому что это открой такой ящик Пандоры… Даже тебе, ее подруге детства.

Мэри молчала, размышляя.

Джек, пожалуй, – единственный по-настоящему преданный ей (до известной степени, конечно) взрослый человек, с которым она связана кровным родством. Отставной офицер флота. Бедный родственник, сделавшийся в одночасье весьма состоятельным человеком (не без ее помощи, конечно), благодаря чему удачно женился, но…

В его словаре все еще остается чересчур много бесполезных и ничего не значащих слов, вроде: «честь», «присяга Отечеству» и тому подобное.

– А знаешь… – она улыбнулась кузену своей обворожительной улыбкой, – не скажи ты сейчас этого, и я бы, наверное, в тебе сомневалась.

Джек хотел было что-то ответить, но она подняла руку, останавливая его.

– Что, по-твоему, значит слово Родина? – меланхоличным тоном спросила Мэри.

И, прежде чем он успел что-либо сказать, его златовласая кузина продолжила.

– Не-а, это не клочок земли с отчим домом, Джек. И даже не березки, по которым тоскуют Иваны…

Она кивнула в сторону окна.

– …когда им доводится убыть заграницу. Это люди. Только они. И всё. Вот представь на мгновение…только представь!.. – однажды проснувшись, ты обнаруживаешь, что в стране живут теперь совершенно другие люди. Все те же настоящие добрые англичане, я имею в виду. Не «желтые», не «черные»…не «цветные», в общем. И при этом ни одного твоего знакомого, приятеля или друга. Ни единого родственника, включая твою Маргарет. Даже чертового булочника, у которого ты привык покупать хлеб, и того нет! Зато все остальное неизменно или практически неизменно. Как, по-твоему, будет ли эта страна все той же старушкой Англией, в которой ты засыпал буквально несколько часов назад?

Он, и правда, представил себе подобное. И…нет, такая Англия ему определенно не по душе…

– Ну, если там не будет «цветных»… – пошутил он.

…даже если там не будет «цветных».

– И все же я не очень понимаю… – начал было Джек, покосившись на кузину.

– Ты же помнишь то, что я сказала тебе тогда…возле адмиралтейства?

Ее тон стал ледяным, а взгляд пронзающим, казалось, до самой души. Совершенно жуткое ощущение. Эта, без сомнения красивая, женщина в этот момент стала похожей на какого-то жуткого Молоха. Джек не считал себя слабохарактерным человеком (да и впрямь не был таковым), однако он инстинктивно отвел взгляд.

Временами любезная кузина бывает чертовски пугающей особой, аж до мурашек.

Ему вновь вспомнился тот промозглый осенний день, когда его вышибли со Флота. Вернее, ушел-то он сам, но…

И тогда, по выходу из адмиралтейства…

– Мистер Сью, я полагаю? – из памяти всплыла встреча с джентльменом, весь вид которого говорил о том, что он – помощник некоего очень важного лица.

– Так точно, сэр,

– Если вы сейчас располагаете свободной минуткой, то у миз есть что вам сказать. – произнес тот джентльмен.

…его уже ждал дорогущий автомобиль.

А в нем находилась она. Эта богатейшая женщина государства собственной персоной. Его дальняя родственница, которую, однако, вживую он увидел тогда впервые в жизни.

Любопытно, как все-таки она сумела прознать о том, что именно в тот день он распрощается со службой? И подстроить его увольнение она точно не могла.

Впрочем, чего гадать, это же Мэри.

«…примешь сейчас мое предложение и возврат к прежней жизни будет невозможен. Она…та, прошлая жизнь…исчезнет, как мираж. Подумай хорошенько, стоит ли оно того». – из памяти всплыли ее тогдашние слова.

Кузина сделала ему тогда исключительно щедрое предложение…и откровенно предостерегающее, так что не сказать, будто бы она была с ним нечестна. Было очевидно, что он ей потребовался отнюдь не для ведения садоводства и огородничества.

Впрочем, Джек не тянул долго кота за хвост, ибо все другие возможные варианты для него, отставника Флота, были…очень так себе, в общем, ибо отставников много, а работы для них…по крайней мере той, за которую стоило бы браться…мало.

– Я помню.

– Ну а раз помнишь… «Булочники» исчезли без следа, Джек, и теперь у нас есть только мы. – в ее голосе он уловил неподдельную нотку тоски. – Я имею в виду нашу Семью. И у Анны все ровно также. Ее Семья плюс Ее власть. Мы с ней подруги детства, это правда. Но знаешь ли ты, что, несмотря на это, она уже приговорила Сью?

Разумеется, Джек этого знать не мог, ибо план по низвержению Семьи Сью был одним из самых охраняемых актуальных секретов королевской Семьи.

– Вернее, Ее величество заставили согласиться на это под угрозой посадить на ее трон кого-то более сговорчивого. Реальной угрозой, Джек, ибо ее власть весьма шатка. И «заполировали» они этот план красивыми словами об интересах государства. А когда там…

Она взглянула на потолок авто.

…заводят речи об интересах государства – это всегда про интересы вполне конкретных лиц, ни имеющие ничего общего ни с интересами народа, ни с интересами государства в общем.

Можно подумать, что тебе есть какое-то дело до народа. – подумал он, однако вслух произнес совсем другое.

– А есть какие-то доказательства этому?

Не то, чтобы Джек сомневался в словах кузины, в конце концов, мало ли тех, кто жаждет