Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе - Александр Чаковский

— Леонид Александрович, — заговорил Васнецов после молчаливого раздумья, — вы полагаете, что немцы отказались от планов захвата Москвы?

Говоров постучал пальцем по столу и направился к правой от стола стене, где висела карта, отражавшая события на всем советско-германском фронте.

— Подойдите, пожалуйста, сюда, Сергей Афанасьевич, — пригласил он Васнецова.

Тот тоже подошел к карте и встал рядом с командующим.

— Когда перед назначением в Ленинград я был у товарища Сталина, — сказал Говоров, — то задал ему вопрос о предполагаемых действиях противника в весенне-летний период. Сталин ответил мне, что немцы, вероятнее всего, еще раз попытаются овладеть Москвой.

— Значит, теперешнее их наступление на юге — для нас неожиданность? — спросил Васнецов.

Говоров скользнул по нему своим спокойным взглядом и ответил твердо:

— Я так не считаю. Суть дела в другом…

— В чем же?!

— Посмотрите на карту, Сергей Афанасьевич. Противник наступает из района восточнее Курска. Вот отсюда, — Говоров провел по карте ногтем. — Полагаю, что ему удалось прорвать оборону Брянского фронта. А что дальше?..

Васнецов промолчал.

Говоров слегка сдвинул к переносице свои резко очерченные брови и продолжал:

— Война, Сергей Афанасьевич, неделима, если так можно выразиться. Любая удача или неудача в ней на одном направлении так или иначе неминуемо отзывается на других направлениях театра военных действий.

Васнецов невольно усмехнулся про себя. Когда-то вскоре после приезда Говорова в Ленинград, Жданов сказал, что новый командующий по своей манере разговаривать напоминает профессора на университетской кафедре.

Сейчас Говоров действительно очень походил на профессора, разъясняющего непонятливому ученику теоретические азы войны. Так непривычно прозвучавшие для Васнецова слова — «театр военных действий» — лишь укрепили это ощущение.

Но Васнецов по-прежнему молчал, и Говоров стал развивать свою мысль дальше:

— Что получится, если шестая немецкая армия ударит из района Волчанска по правому крылу Юго-Западного фронта? Вот сюда, в направлении Старого Оскола?

Васнецов промолчал и на этот раз. Он отлично знал карту Ленинградской области и мог с закрытыми глазами указать на ней любой населенный пункт. За время битвы под Москвой в его памяти почти так же четко запечатлелась карта Подмосковья, и названия тамошних, даже относительно небольших, населенных пунктов теперь напоминали ему о многом. А те пункты, которые называл сейчас Говоров, были для Васнецова пустым звуком, не говорили ему ни о чем.

Чтобы только не молчать, он спросил автоматически:

— Что же это будет значить?

— Это будет значить окружение части сил Брянского фронта, — без всякого нажима произнес Говоров. — Но это еще не все. Противник, несомненно, попытается прорваться к Воронежу…

— И повернуть оттуда на Москву, — высказал свою догадку Васнецов.

— Может быть, и так, — согласился Говоров. — А может случиться и совсем иначе…

— Что вы имеете в виду?

Говоров пошел к письменному столу. Васнецов последовал за ним.

За столом командующий принял необычную для себя позу — положил на столешницу согнутые в локтях руки и почти вплотную наклонился к Васнецову.

— Не исключаю, — сказал он бесстрастно, — что противника в данный момент не интересует Москва как таковая. Он может повернуть от Воронежа не на Москву, а на юго-восток, теоретически этого нельзя исключать… И тогда жаркие бои разгорятся совсем в другом месте. Им, Сергей Афанасьевич, до зарезу нужны сейчас Черное море и кавказская нефть. Экономические факторы играют в войне роль не меньшую, а подчас большую, чем захват территории и административно-политических центров противника. Когда немцам не удалось захватить Ленинград боем, они попытались отрезать его от всех источников снабжения. Похоже, нечто подобное замышляется и в отношении Москвы. Расчет, по-видимому, делается на то, что Москва вряд ли продержится долго, если будет потерян юг.

Перспектива, нарисованная Говоровым, показалась Васнецову столь немыслимой, что он решительно отверг ее:

— Я не верю, что товарищ Сталин допустит это!

Говоров только пожал плечами, давая тем понять, что это восклицание Васнецова относится к сфере бездоказательных предположений.

— Вы считаете положение столь опасным? — уже не скрывая волнения, спросил Васнецов.

— Война всегда несет с собой опасность, — ответил Говоров, и это была, пожалуй, первая абстрактная фраза, которую Васнецов услышал от него за все время их общения. — Но на этот раз, — продолжал он, — полагаю, что опасность очень велика.

— Даже по сравнению с прошлогодней осенью?

— Да. И это еще не все, что я хотел сказать вам, Сергей Афанасьевич. В последнее время я неоднократно интересовался разведданными о войсках противника, атакующих Севастополь. Там сосредоточена одиннадцатая немецкая армия, и командует ею Манштейн.

Васнецов не отдавал себе отчета, зачем Говорову понадобились данные о той именно армии. Для самого Васнецова до сих пор оставалось неизвестным даже имя ее командующего. Но поскольку Говоров назвал его, Васнецов полюбопытствовал:

— Кто такой этот Манштейн?

— По данным разведки, один из тех немецких генералов, которые доказали свою преданность гитлеровскому режиму. Кстати, он летом прошлого года воевал под Ленинградом.

— Почему он заинтересовал вас теперь?

— Меня заинтересовал не Манштейн как таковой, а его армия, — ответил Говоров.

— Почему?

— Потому, Сергей Афанасьевич, что она, а не другая из немецких армий послана штурмовать Севастополь. Надо полагать, что именно эта армия лучше подготовлена для овладения городом-крепостью и, конечно, располагает артиллерией большой мощности.

— Но Севастополь-то держится!

Говоров опять стал методично постукивать пальцем по столу. Потом сказал:

— Думаю, что дни Севастополя сочтены. Третьего штурма он не выдержит.

Только теперь Васнецову стал понятен ход мыслей Говорова.

— Вы хотите сказать, что немцы могут после этого перебросить свою одиннадцатую армию или, во всяком случае, ее осадную артиллерию… под Ленинград?

— Не исключаю.

— Час от часу не легче, — вздохнул Васнецов. — Значит, вы считаете, что за третьим штурмом Севастополя последует штурм Ленинграда?

Это был чисто риторический вопрос — широчайший разворот инженерных оборонительных работ в Ленинграде исходил из вероятности близкой и почти неизбежной новой попытки немцев штурмовать город.

И все же Васнецов задал такой вопрос.

— По логике вещей — да, — сказал в ответ Говоров и добавил к тому же: — Трибуц доложил мне сегодня, что немцы усиленно минируют Финский залив, а его данные всегда точны.

— Хотят заблокировать наш флот?

На этот вопрос Говоров даже не ответил, перевел разговор в иную плоскость:

— Я подготовил некоторые практические предложения для обсуждения с Андреем Александровичем. Хотел бы предварительно посоветоваться с вами.

Он придвинул к себе толстую тетрадь, полистал ее и стал неторопливо пересказывать то, что было записано там:

— Во-первых, надо немедленно усилить шестнадцатый укрепленный район. Он слишком вытянут по фронту — от Усть-Тосно до Шлиссельбурга. Эта тонкая нить наиболее уязвима в случае штурма. Во-вторых, надо добавить войск ВОГу. Чем, в сущности, он располагает сейчас? Двумя стрелковыми бригадами и несколькими очень ослабленными артиллерийско-пулеметными батальонами. При той разветвленности инженерных сооружений, которую мы сейчас создаем, этих сил явно недостаточно.

— Где же взять дополнительные? — спросил Васнецов.

Говоров перевернул страничку своей тетради и, глядя на нее, продолжал:

— Нам надо иметь наготове двадцать четыре батальона с кораблей, двадцать два стрелковых батальона из пожарников и военизированной охраны предприятий. Наконец, двенадцать батальонов должна выставить милиция. Кроме того, придется, очевидно, снять с кораблей сто семьдесят пять стволов малокалиберной артиллерии. Затем ВОГ должен располагать не менее чем четырнадцатью дивизионами зенитной артиллерии, которая при необходимости будет вести огонь и по наземным целям. Следует также упорядочить патрулирование воздушного пространства над городом. Практически оно должно вестись круглосуточно.

Говоров заглянул на следующую страничку и закрыл свою тетрадь.