Космические волки: Омнибус - Уильям Кинг

— Один из зверей.

— Зверей?

— В доспехах людей. Огромные, серые, воющие. Неудержимые. Жестокие, как кишевшие вокруг твари. Они ринулись в кровь и дым так, словно родились для этого. Чудовища выли в ответ, но звери не дрогнули. Они могли причинить им боль. Они причинили им боль. Заставили скулить.

Он усмехнулся, вспоминая.

— Чем они были? — надавила я, вспоминая коготь. Вспоминая древние мифы, легенды, слухи. Начиная задумываться.

Морбах молчал. Он затерялся в своих воспоминаниях, редком миге доблести среди леденящих кровь ужасов.

— Я разглядел одного, — наконец, задумчиво протянул Морбах. — Того, кто меня отбросил? Возможно. Он стоял прямее, чем другие, как человек, но был гораздо выше. В руке топор, сверкавший синим огнём. Борода, серая как пепел, всклокоченные длинные волосы. На мгновение он посмотрел на меня. Я никогда не видел таких печальных глаз и такого мрачного лица. Такого благородного лица.

Улыбка сержанта поблекла.

— А затем он исчез, ушёл, его старый плащ развевался по ветру… — Маттиас посмотрел на свои руки. Они ещё дрожали. — Те, кто был ещё жив, жалкая горстка, забрались в уцелевшие шаттлы. Помню, как я забрался в отсек экипажа. Плечо болело и горело, но это было не важно. Мы выбрались. Доковыляли домой. Остальное вы знаете.

Я была поражена. Котеас ошибся. Это было нечто новое. Никто другой не мог связно рассказать о том, что произошло в Душе Пустоты, но я видела убеждённость в глазах Маттиаса и думала, о чём ещё он мог бы поведать.

Я пыталась скрыть волнение. Мы так мало можем противопоставить демонам, и нас сильно прижали после разорения Врат. Если есть союзники, способные убивать нерождённых на их проклятых мирах, то мы должны узнать о них больше.

Я встала.

— Постарайся вспомнить всё. Каждую подробность: символы на их доспехах, слова. Это важно. Твою душу ещё можно спасти. Я скоро вернусь. Постарайся вспомнить всё, пока я не приду.

Он посмотрел на меня со странной уверенностью.

— Не бойся за мою душу.

Я вышла из камеры, не забыв закрыть дверь на замок. Снаружи всё так же было пусто. Тени сгущались. Я поспешила по коридору к спиральной лестнице и побежала, перескакивая по две ступени. Спустилась на один этаж, затем другой. На ходу включила передатчик в воротнике.

— Сообщение для лорда-инквизтора.

Ответил сервитор.

— Укажите характер сообщения.

Я выругалась. Котеас всегда занят, но времени мало, и я знала, что его будет трудно переубедить.

— Приоритетный вызов от инквизитора Дамьетты. Это не…

Освещение отключилось.

Всё погрузилось во тьму. На мгновение я застыла, а затем пожалела, что не надела доспехи. У меня не было ни инфразрения, ни брони. Я достала пистолет и пригнулась, вслушиваясь.

Я пыталась возобновить связь, но слышала только помехи. Далеко снизу доносились приглушённые хлопки, похожие на взрывы осколочных гранат.

Сердце забилась чаще. Я сняла пистолет с предохранителя и начала подниматься обратно, вслушиваясь, пытаясь понять, что происходит. Внизу что-то двигалось — хлопали двери, что-то громыхало, разносилось эхо тяжёлых шагов. Я пыталась угадать численность, положение.

Затем взвыли сирены. Включилось аварийное освещение, залив коридоры кровавым светом. Я выругалась вновь — отвлеклась — и двинулась дальше.

Я дошла до коридора прямо над этажом, где была камера Морбаха. Этаж был освещён, но в коридоре всё равно было темно. Вдоль стен тянулись ряды закрытых дверей. Через сто метров на дальнем конце едва виднелся лестничный колодец — чёрный провал в тени.

Я кралась по коридору. Из камер не доносилось ни звука — заключённым едва хватало сил, чтобы дышать, и если они и слышали что-то снизу, то просто в ужасе жались к стенам.

Снизу доносились звуки — хриплое сопение или возможно рычание, горячее и шумное. Волосы встали дыбом. Я чуяла порох. Чуяла… что-то другое: кислый, звериный запах.

Я дошла до спиральной лестницы и начала спускаться, держа перед собой двумя руками пистолет и стараясь не шуметь. Моё сердце колотилось.

Я добралась до круглого вестибюля у подножия тюремного коридора менее десяти метров шириной. Здесь было темно, почти непроницаемо темно — что-то случилось с аварийным освещением. Я едва могла разобрать очертания ударных дверей, через которые должна была пройти. Они были выбиты и висели на петлях, а эти двери были очень прочными. Края были рваными, словно их что-то грызло.

Я вздрогнула. Нервы подвели меня. К моему стыду — ведь я на десятках миров билась против кошмарных тварей — по спине прошла дрожь…

И тогда я поняла, что не одна.

Я медленно повернулась и увидела два огонька — светлых, не мигающих. Живот скрутило от ужаса.

Я выстрелила раз, другой. Не целясь, паникуя. Два снаряда взорвались, белые вспышки осветили дальнюю сторону зала. В эти два мгновения, урывками и мельком, я увидела то, что таилось во тьме.

Я увидела нечто действительно огромное. Увидела пластины брони, выгнутые и окованные бронзой. Косматую, слюнявую пасть. Как растянулись в оскале жёлтые зубы, как взметнулись хвосты и мех. Увидела золотые глаза, окружённые чёрными кругами и запавшие на лохматой звериной морде. Я ощутила поток воздуха, когда существо проскочило мимо меня, легко увернувшись от снарядов и перекатившись. Затем на меня навалился мерзкий, острый запах, и оно скрылось.

Я отшатнулась, руки дрожали. Зверь проломился через взрывные двери, окончательно сорвав их.

Взяв себя в руки, я пошла следом, перебралась через обломки в коридор.

Там было тихо. Остался лишь резкий, едкий запах.

Я кралась вперёд, осторожно водя стволом из стороны в сторону. В ушах стучала кровь.

Когда я дошла до камеры № 7897, то уже знала, что обнаружу. Двери выбиты. Внутри ничего нет. Ни крови, ни следов борьбы. Морбах исчез.

Я посмотрела на разбитые двери. Они были созданы, чтобы выдержать сильнейшие удары, но были разорваны. Я видела на стали следы клыков, глубокие, как желобки в кладке. Я легко провела пальцем по металлу. Четыре параллельных следа.

Я вспомнила последний странный уверенный взгляд Морбаха.

Не бойся за мою душу.

И опустила оружие.

Далеко снизу, из самого сердца подземелий доносилось эхо, глухой рык, грохот ударов, отдельные выстрелы.

Я не двинулась с места. Я всё равно не могла успеть — они забрали то, что искали, и теперь уходят.

Когда появился Котеас, я всё ещё стояла и смотрела на пол камеры Морбаха. Он был в полном доспехе и грозен как никогда. Электрический ореол громового молота золотым огнём освещал мрак.

Торквемада был разъярён. Это было видно по его лицу. Это были его владения, окружённые рядами гексаграмматических оберегов и стен. Он считал их неприступными даже сейчас, после всего, что произошло на Кадии, и верил, что честный камень и металл смогут удержать кошмары.

— Что ты видела? — потребовал он ответа.

Я впервые его не боялась — ведь после увиденного даже ярость Котеаса казалась простой раздражительностью.

— Не знаю, — честно ответила я.

Он разочарованно сжал кулак.

— Как это могло произойти? — зашипел лорд-инквизитор, расхаживая по комнате.

Он был зол, нетерпелив. Котеасу не с чем было сражаться. Он был опозорен, но не мог на чём-то выместить своё раздражение.

Он вновь посмотрел на меня. С подозрением. Я спокойно посмотрела в ответ.

— Все, кто вернулся из Души Пустоты. Все. Исчезли. Их камеры опустели, не осталось ни следа. Не тронули никого другого. Как они это сделали? Нашу систему безопасности не взламывали.

Мне нечего было ответить. Я видела лишь звериное лицо во тьме — нечто человеческое, но так изменившееся. Я вздрогнула, вспоминая.

Я думала, что ответить, когда вдали, за крепостными стенами, раздался новый звук, слышный даже сквозь гул сирен.

Я прислушалась, и моя кровь похолодела. Застыл даже Котеас. Я видела, как он крепче сжал рукоять молота.

Вой. Вой на тёмной поверхности лунной крепости, под суровым светом далёких звёзд.

Котеас скривился от отвращения. Он бы уничтожил этих зверей, если бы смог. Я была уверена, что он уже отправил по их следу мобильные и до зубов вооружённые запретным оружием истребительные команды, но была уверена и в том, что охотники найдут лишь эхо.

Я открыла капсулу на поясе, и на руку упал коготь. Я вновь посмотрела на него в тусклом свете металлического нимба Котеаса.

Длинный, крепкий, старый. Возможно коготь животного. Или же человека, чьё тело изменили древним искусством геноколдовства, а затем закалили в пламени демонических миров? Это тоже возможно.

Я помнила, что сказал Морбах.

Он стоял прямее, чем другие, как человек, но был гораздо выше. В руке топор, сверкавший синим огнём. Борода, серая как пепел, всклокоченные длинные волосы. На мгновение он посмотрел на меня. Я никогда не видел таких печальных глаз и такого мрачного лица. Такого благородного лица. — Так кто это был? — потребовал ответа Котеас.