Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева

питание и ночлег, а так как он зарекомендовал себя отличным специалистом и очень многие русские врачи в совершенстве владеют несколькими иностранными языками, то он довольно сносно и сам умудряется, без переводчика общаться с ними то на немецком, то на латинском языке.

Ани смутно все это себе представляла, что же может делать Иден в чужой стране, если дети его еще маленькие и живут без него, с бабушкой и дедушкой, он не знает русского языка, но о революционных идеях она много слышала в доме Светланы. Вот как довелось услышать о том, что сбылись их мечты. Она не знала, как живут сейчас её далекие друзья, с которыми она рассталась внезапно и при очень тяжелых для неё обстоятельствах, но хорошо понимала, что означало слово «революция». Слишком часто, слишком доходчиво ей это объясняли в Санкт-Петербурге и, возможно, если бы она осталась там жить, то все свершившееся и ей было бы по душе, потому что только тот, кто работает и должен владеть всеми благами, которые создает своими руками, а не такие высокородные господа как князья Юсуповы, Потоцкие, с которыми ей пришлось познакомиться в России. И уж если разговор зашел за столом об этой Северной и холодной стране, она решила рассказать семье Миррано, как была на балу у Юсуповых в апреле месяце 1914 года. Как швырял вокруг себя, как сеятель в поле, Феликс Юсупов драгоценные камни! И какими же несметными богатствами могла обладать эта семья, если позволяла себе такие жесты! Это же уму не постижимо! И в конце своего рассказа её так сильно разобрал смех! Рассказ её был ярким и интересным, но он настолько произвел неизгладимое впечатление на Бетси, Порка и Тома, а так же Ненси, что-то ли перевод Артура на английский язык оказался настолько удачным, то ли они в действительности были непосредственны как дети в проявлении своих чувств и эмоций, что под конец их лица напоминали персонажи американских каламбуров, которые так часто можно было встретить в американских журналах, прототипах современных комиксов. Они то и дело появлялись у Ани на работе, так как пациенты, проходя лечение в клинике, часто их читали, чтобы избавить себя от скуки. А потом эти комиксы оставались у медсестер и часто забывались после дежурства. У всех глаза были словно круглые блюдца и приоткрытые рты как у детей, а в глазах сквозило и не доверие и изумление с примесью негодования, ибо Бог зачем-то заложил в каждого человека желание жить красиво и в комфорте. Каждый заработанный цент этим людям давался тяжело. И весь рассказ о том, что Ани увидела в России, во дворце князей Юсуповых напоминал только сказку про райскую жизнь, о которой они слышали от американских проповедников и то, сам рассказ удивил даже тем, что люди могли иметь такое, о чем и предположить было немыслимо, а где-то даже неудобно! Даже Хелен прокралась такая несвойственная для неё мысль, что если бы судьба её одарила таким несметным богатством, то право, так жить её мучила бы совесть, вероятнее всего, такая роскошная жизнь постоянно вызывала бы у неё угрызение совести.

Они засиделись поздно и Ани наслаждалась этим общением с неистовой силой. А силы ей требовалось много. Войцеховский, сидя рядом, видел, как предательская слеза медленно стекала с улыбающихся щек женщины, и точно прочитал её спрятанную ностальгию по Родине, по своим друзьям, по своему дому в Будапеште. Как частица привезенной родной земли, родного воздуха, был для неё приезд гостей, родная речь, беспечность характера Хелен, мягкотелость и доброта Миррано, как она соскучилась и как бесконечно радостно ей было сидеть с ними за одним столом! Она в этой чужой стране быстро повзрослела, в глазах исчезли те задорные дьяволята, которые прыгали в её миндалевидных голубых глазах, взгляд стал встревоженный, серьезный, скучающий. Так глубоко, на самом дне души осела печаль и чувство одиночества несмотря на то, что здесь всегда рядом были с ней Бетси, Джизи, Тернер, Билли. Она давно уже не позволяла себе расслабиться и даже в дни отдыха, её мысли были заняты работой или возникающими проблемами, а их хватило за эти два года с лихвой! Постоянное напряжение, ожидание непредвиденных трудностей, которые сваливались на её плечи из неоткуда, щепетильная требовательность к ней как к коллеге Тейлора и постоянное отсутствие Войцеховского, ответственность за жизни пациентов, за принимаемые каждый день решения, за Бетси и Билли, её маленькую Джизи, которую она после неожиданной смерти Кристиана боялась потерять больше всего, а страх постоянно присутствовал в её жизни, изматывал, забирал силы и она чувствовала, что сразу, с того момента как потеряла своего сына, стала жить совсем по-другому, проходил год, а казалось проходило лет пять её жизни. И иногда ей чудилось, что в свои тридцать два года она уже начала стареть.

И сейчас, навалившись всем своим весом на спинку стула, потому что болела спина, она боялась что-то упустить, хотелось остановить время, но оно неумолимо шло и за окном стало темно и холодно. Ведь рядом, за столом сидела её подруга, её дети, супруг, они вспоминали о своей жизни в Будапеште и томное тепло, как от тягучего эля, разливалось у неё в сердце, вызывая сентиментальные слезы. Но она улыбалась искренне и благодарно за решительность этой семьи приехать на другой континент и пусть возникнет слишком много трудностей, но они будут рядом, а помочь преодолеть эти трудности она постарается всеми силами, только бы успеть сделать это.

Когда расходились спать по своим комнатам, Войцеховскому пришлось приложить усилия, чтобы вытянуть её из-за стола. Спину пронзали сотни шипов и плод тянул вниз. Виновато улыбнувшись, она повисла всей тяжестью, на подставленную руку Артура и неуверенно ступая отекшими от длительного сидения ногами, «как уточка» позволила препроводить её в спальню.

Она улыбалась в ответ на встревоженный взгляд Артура, настойчиво впивающийся в её лицо и как ей казалось, тщательно её изучающий. И ей так хотелось обвиться руками вокруг его шеи и никуда не отпускать, но к концу дня из неё ушли все физические силы, и она только с глубоким вздохом упала спиной на подушку, взбив руками и высоко поставив её к об локотнику кровати, чтобы не сразу провалиться в сон.

— Артур, может мы кроватку Джизи перенесем до родов в нашу спальню? — неожиданно проговорила она.

— Может мы и нянечку положим между нами? — вопросом на вопрос ответил он.