Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Господи боже мой, Пуаро! — воскликнул я. — Вы понимаете?
— Что, друг мой?
— То, о чем говорил тогда Росс? Их было тринадцать. И первым из-за стола поднялся он.
Пуаро не ответил, и мне стало не по себе, как бывает всякий раз, когда сбываются дурные приметы.
— Удивительно, — тихо произнес я. — Согласитесь, что это удивительно.
— М-м?
— Я сказал, что это удивительно — насчет Росса и тринадцати человек за столом. Пуаро, о чем вы думаете?
К моему глубокому удивлению и, должен признаться, неудовольствию, Пуаро вдруг охватил приступ хохота. На глазах у него выступили слезы, и он буквально согнулся пополам, не в силах совладать с этим пароксизмом веселья.
— Что это вас так насмешило? — неприязненно спросил я.
— Ох-ох-ох, — стонал Пуаро. — Ничего. Я всего лишь вспомнил загадку, которую на днях услышал. Ответьте, Гастингс, кто это: две ноги, перья и лает, как собака?
— Курица, кто же еще, — вяло отозвался я. — Эту загадку я слышал еще от своей няни.
— Вы слишком хорошо информированы, Гастингс. Вам следовало сказать: «Не знаю». А я бы сказал: «Курица», — а вы бы сказали: «Но курица не лает, как собака», — а я бы сказал: «Я это специально вставил, чтобы труднее было догадаться». Что, если у инициала Д. — такое же объяснение?
— Чепуха!
— Для большинства людей да, но кое для кого… Ах, если бы мне было у кого спросить…
Мы шли мимо большого кинотеатра, из которого как раз в это время выходили после очередного сеанса люди, оживленно обсуждавшие свои дела, своих знакомых противоположного пола, свою работу и лишь изредка — только что увиденный фильм.
Переходя Юстон-роуд, мы услышали разговор какой-то пары.
— Прелесть, что за фильм, — вздохнула девушка. — А Брайан Мартин как хорош! Я ни одной его картины не пропускаю. Помнишь, как он проскакал по самому краю обрыва?
Ее спутник был настроен скептически.
— Сюжет глупый. Если бы у них хватило ума сразу расспросить Эллис — а сообразить было совсем нетрудно…
Дальнейшее я не расслышал. Дойдя до тротуара, я обернулся и увидел, что Пуаро стоит посреди дороги и на него с противоположных сторон едут два автобуса. Я инстинктивно закрыл глаза руками. Раздался леденящий душу визг тормозов, затем громыхнула сочная шоферская речь. Пуаро, сохраняя достоинство, ступил на тротуар. У него был вид лунатика.
— Вы сошли с ума? — спросил его я.
— Нет, друг мой. Просто… просто я понял. Там, в тот самый момент.
— Который мог бы стать последним в вашей жизни, — заметил я.
— Это не важно. Ах, друг мой, я был глух, слеп, глуп! Теперь я вижу ответы на все свои вопросы, да-да, на все пять. Все понятно. И так просто, по-детски просто!
Глава 28
ПУАРО ЗАДАЕТ ВОПРОСЫ
Прогулка получилась необычной.
Весь оставшийся путь до дома Пуаро провел в глубокой задумчивости, тихо восклицая что-то время от времени. Я расслышал только, как однажды он сказал «свечи», а в другой раз «douzaine»[417]. Если бы я был сообразительнее, то, наверное, уже тогда мог бы догадаться, что к чему. Но, к сожалению, этого не произошло.
Как только мы вошли в дом, он бросился к телефону и позвонил в «Савой».
— Зря стараетесь, — сказал я, усмехаясь.
Пуаро, как я не раз говорил ему, никогда не знает, что происходит вокруг.
— Она занята в новой пьесе, — продолжал я, — и сейчас наверняка в театре. Еще только половина одиннадцатого.
Но Пуаро не слушал меня. Он предпочел говорить со служащим гостиницы, который явно сообщил ему то же самое, что и я.
— Вот как? В таком случае я хотел бы переговорить с горничной леди Эджвер.
Через несколько минут их соединили.
— Это горничная леди Эджвер? Говорит Пуаро. Мсье Эркюль Пуаро. Вы помните меня?
………
— Прекрасно. Случилось нечто очень важное. Не могли бы вы сейчас ко мне приехать?
………
— Да, очень важное. Пожалуйста, запишите адрес.
Он повторил адрес дважды и повесил трубку.
— О чем это вы говорили? — спросил я с любопытством. — У вас действительно есть какие-то новые сведения?
— Нет, Гастингс, новые сведения я получу от нее.
— О ком?
— О некой персоне.
— Вы хотите сказать, о Сильвии Уилкинсон?
— Нет, что касается ее, то о ней у меня сведений достаточно. Можно сказать, я знаю о ней все.
— О ком же тогда?
Но Пуаро только одарил меня одной из своих нестерпимо снисходительных улыбок и принялся лихорадочно приводить в порядок комнату.
Горничная приехала через десять минут. Невысокого роста, одетая в черное, она нервничала, не зная, как себя вести.
Пуаро устремился ей навстречу.
— О, вы пришли! Вы очень, очень добры. Пожалуйста, присядьте, мадемуазель… Эллис, если я не ошибаюсь?
— Да, сэр, Эллис.
Она уселась на стул, который придвинул ей Пуаро, и, сложив на коленях руки, взглянула на нас. Ее маленькое, бескровное личико было спокойно, тонкие губы упрямо сжаты.
— Для начала скажите, пожалуйста, мисс Эллис, как давно вы служите у леди Эджвер?
— Три года, сэр.
— Я так и предполагал. Ее дела известны вам хорошо.
Эллис не ответила, выражая всем своим видом неодобрение.
— Я хотел сказать, что вы наверняка знаете, кто ее враги.
Эллис сжала губы еще плотнее.
— Женщины всегда стараются ее чем-нибудь уколоть, сэр. Они чуть ли не все ее ненавидят. Зависть, сэр.
— Значит, женщины ее не любят?
— Нет, сэр. Она слишком красивая. И всегда добивается своего. А в театре все друг другу завидуют.
— Но что касается мужчин?..
По ее лицу скользнула кислая улыбка.
— Ими она вертит, как хочет, сэр, и с этим ничего не поделаешь.
— Согласен, — тоже улыбнулся Пуаро. — Но и с ними у нее, по всей видимости, возникают иногда…
Он не договорил и уже другим тоном задал новый вопрос:
— Вы знаете киноактера Брайана Мартина?
— О да, сэр!
— Хорошо?
— Даже очень хорошо, сэр.
— Наверное, я не ошибусь, если скажу, что чуть меньше года назад мистер Брайан Мартин был сильно влюблен в вашу хозяйку.
— По уши, сэр. И уж если вы меня спрашиваете, то я считаю, что он и сейчас в нее влюблен.
— Он надеялся тогда, что она выйдет за него замуж?
— Да, сэр.
— А как она к этому относилась?
— Она думала об этом, сэр. Я считаю, если бы его светлость согласился на развод, она бы за него тогда вышла.
— А потом, я полагаю, на сцене появился герцог Мертонский?
— Да, сэр. Он путешествовал по Штатам. Это была любовь
