Одинокий волк - Патриция Гэфни

– Ответь мне. Объясни.

– О, боже, – повторил Филип, опускаясь на кровать. – Не знаю, кто заморочил тебе голову, но на самом деле все не так. Во всяком случае, не для мужчин.

Он еще раз потер лицо, подкрутил усы. Его разбирал смех, и в то же время ему было неловко.

– Вот уж не думал, что придется толковать об этом с кем-нибудь еще, кроме Сэма.

Майкл смущенно отвернулся. В мире людей он по-прежнему чувствовал себя ребенком, и стоило ему хоть на минуту ощутить уверенность в себе, как он совершал очередную промашку, напоминавшую ему, что он не такой, как все.

– Послушай, – мягко заговорил Филип, – на самом деле все не так уж сложно. Ты ведь понимаешь, что это значит – заводить подруг и все такое прочее?

На самом деле Майкл понимал довольно смутно.

– Я знаю, что происходит.

– Ну это уже кое-что для начала. Мы называем это… ну для этого есть множество названий, но «заниматься любовью» – одно из самых приличных, как мне кажется. По сути, это выражение чаще всего эвфемизм, то есть оно употребляется в переносном смысле, но в приличной компании принято так выражаться. Ты меня понимаешь?

–Нет.

– Хмм… – Филип опустил руки на колени и принялся разглаживать складки на брюках. – Дело в том, что у мужчин и женщин все по-разному. Мы можем этим заниматься до вступления в брак, а они нет.

– Тогда с кем же мы можем этим заниматься?

– Ого! А ты молодчина – сразу схватываешь суть. Все верно, в правилах имеется существенный пробел. Скажу тебе так, мальчик мой: мы занимаемся этим с любой женщиной, которая нам позволит, вот с кем. Обычно это не девушки нашего круга, не так называемые «порядочные», понимаешь? Но не всегда. Бывают и исключения. Да еще какие – ты ахнешь!

Майкл долго обдумывал услышанное.

– Значит, мы делаем это по секрету?

– Безусловно.

– Чтобы порядочные девушки ничего не узнали?

– Да, ты прямо в точку попал.

– И все мужчины так поступают?

– Нет, не все, но большинство. Некоторые продолжают этим заниматься даже после женитьбы. Это называется супружеской изменой или неверностью. Официально это не одобряется, но это никого не останавливает. Безусловно, практикуется очень широко, несмотря на запрет. Ну что ж, – весьма довольный собой, Филип вскочил с кровати, – хорошенького понемножку. А сейчас пора на ленч.

– А женщинам нравится заниматься любовью с нами?

– Ну-у, некоторым очень даже нравится. Все зависит от нашего умения. Но одно я тебе точно скажу: нам всегда нравится заниматься любовью с ними. Это одно из основных различий между мужчинами и женщинами.

– Ты шутишь?

– И не думал шутить.

– Тогда объясни мне, если Сидни порядочная девушка, а мужа у нее нет, как же она может заниматься любовью?

Филип долго смотрел на Майкла странным взглядом – удивленным и грустным.

– Она не может, – ответил он тихо. Майкл напряженно уставился на него, ожидая другого ответа.

– Не может?

– Нет. Ей нельзя.

В голосе Филипа больше не было ни оживления, ни озорства.

– Ну все, хватит об этом! Пошли, Мик, я же еще не завтракал. А потом я научу тебя играть в теннис. Уверен, тебе понравится. Теннис – тоже очень приятное занятие.

Сидни была необычайно хороша в желтом платье с белым цветком на груди. В волосы она вплела желтую ленточку, обвивавшую пряди, как лоза. Майкл улыбнулся ей через обеденный стол, и все, о чем только что рассказывал Филип, вылетело у него из головы, когда она улыбнулась в ответ.

Но она сидела рядом с Вестом. Вест все время был тут, чуть ли не каждый день, словно и не уезжал из дома.

«Я хорошо знаю Чарльза, мы были практически помолвлены!» – сказала она ему в тот день, когда они поссорились из-за Ингер. Майкл бросил на Веста угрюмый взгляд. Как ему был ненавистен запах Веста – острый и неестественный, приторный до тошноты! Неужели она не чует? Как она это терпит?

Профессор Винтер рассказывал о новом проекте, над которым они с Вестом работали. Майкл во всем этом не понимал ни слова. Остальные, судя по их лицам, тоже. Как всегда, никто, кроме Веста, его не слушал, но ему не мешали говорить. Майкл понимал, что все в семье любили профессора Винтера, хотя он был слабый – совсем не вожак. У Сидни взгляд смягчался, когда она смотрела на отца, точь-в-точь как у волчицы, играющей со своими волчатами.

Горничная унесла суповые тарелки и подала на стол салат. Майкл научился любить кислый на вкус соус, которым они его поливали. Он даже выучил, какой вилкой надо пользоваться, и ему больше не приходилось тайком подглядывать за Сидни, чтобы не ошибиться. По правде говоря, в последние дни он начал получать удовольствие за общим столом.

Завтраки, обеды и ужины больше не казались ему тяжким испытанием, как в первое время, когда он сидел голодный, боясь совершить какой-нибудь ужасный промах и привлечь к себе неодобрительный взгляд тети. Она не делала замечаний, когда Майкл начинал есть картофель ложкой или забывал разрезать мясо перед тем, как положить его в рот, но ей и не требовалось ничего говорить. В последнее время ее уже гораздо меньше смущало его присутствие. Впрочем, она никогда с ним не заговаривала и вообще, казалось, не замечала.

– Сэмюэль, перестань болтать ногами под столом.

– Да, мэм.

Воспользовавшись салфеткой для прикрытия, Майкл улыбнулся Сэму. Сэм весело улыбнулся в ответ. Именно он преподал Майклу самый главный урок, помогающий выжить за обеденным столом: как потихоньку скармливать Гектору все, что не хочешь есть сам. Гектор ел все без разбора, даже овощи, причем умел глотать пищу бесшумно, не привлекая к себе внимания. Часы над буфетом пробили два раза.

– Который час, Майкл? – спросил Сэм.

– Двенадцать тридцать. Половина первого.

– А какой сегодня день?

– Вторник, четырнадцатое июля. Тысяча восемьсот девяносто третьего года, – добавил Майкл, решив блеснуть перед Сидни.

Сэм с гордостью оглядел всех членов семьи.

– Он выучил таблицу умножения до дюжины. Знает, сколько будет двенадцать умножить на двенадцать. Умеет делить столбиком.

– Он может обыграть тебя в шахматы, – ехидно заметил Филип.

– И тебя тоже, если на то пошло!

– Сэмюэль, не кричи за столом! Тетя позвонила в маленький колокольчик, и горничная вернулась, чтобы забрать тарелки.

– Преподобный Грэйвз прислал письмо, Харли, с благодарностью за наш щедрый взнос в фонд пожертвований на реставрацию церкви, – обратилась мисс Винтер к брату.

– Гм… Очень мило, Эсти. Филип засмеялся.

– Вы ведь ему не сказали, что папа атеист, правда, тетя?

– Разумеется, нет.

Она бросила на Филипа надменный уничтожающий взгляд – тот самый, от которого у Майкла всегда возникало желание юркнуть под стол.