Удмурт из Медельина - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…
Ближе к вечеру в кабинете начальника УФСБ по Москве и МО состоялось экстренное совещание с привлечением товарищей из военной контрразведки. Кого не пригласили, так это Следственный комитет, в производстве которого находилось дело по обвинению подполковника Сашко в получении взятки в особо крупном размере в составе организованной группы лиц.
— Ричард Конради… — генерал Степанов смотрел на увеличенное фото с места встречи — Начальник московской станции с прошлого года.
— До того — станции в Киеве, Софии, Кишиневе. Специалист по Восточной Европе, свободно владеет русским.
— Звук есть?
— Нету, товарищ генерал.
— ???
— За Галеевым ходили простые топтуны. Телефон с собой он не взял, спецаппаратуры у них не было.
— Плохо…
Генерал задумался.
— Почему именно он? Почему на встречу с Галеевым вышел начальник станции лично? Там что, больше некому?
— Возможно и некому, товарищ генерал. По нашим данным у них один больной и один выехал, а смена еще не прибыла.
— При их размерах это незначительные потери.
— Или связь с Галеевым настолько важна, что на нее вышел лично начальник станции, решив никому не поручать.
— Что у нас есть на Галеева?
— Галеев, Айрат Салманович, восьмидесятого года рождения, село Атей Карасайского района Алма-атинской области.
Все понятно. В Карасайском районе родился Назарбаев…
— … в составе казахской группы окончил Командный и штабной колледж Армии США в Форт-Ливенуорт…
Понятно и то где его завербовали. Как всё зае…
— Назначен военным атташе…
— Кто его проверял? Кто давал согласие? — перебил генерал. — Выяснить и доложить.
— Есть.
Все понимали, что проверка по странам СНГ — простая формальность. Их воспринимали, как своих до сих пор. Чего там… Но кому-то попадет. И дальше — проверка будет идти несколько иначе. И — порвется ещё одна нить, соединяющая будущее с прошлым…
— … Предложения?
— Продолжать разработку, товарищ генерал…
— Зафиксировать контакт, выявить направление оперативного интереса британской разведки. Начать оперативную игру.
Генерал покачал головой
— Приказано брать.
— Сразу? — удивился кто-то и прикусил язык…
…
Сразу…
Он тоже произнес это слово. Даже с такой же интонацией.
Сразу…
В кабинете на Лубянке было темно из-за опущенных штор. Большинство служб из старого здания уже выехало, тут были проблемы с кондиционированием, с проводкой… да со всем были проблемы. Но начальство упорно оставалось здесь. Словно подпитываясь силой от «намоленного места», которое видело столько зла и лжи, как мало какое другое…
И обязательно — Дзержинский, бюст Дзержинского на столе. Кем он был? Матерый русофоб, ненавидел Россию и русских. Каторжник. А гляди-ка.
Есть что-то неизмеримо больное и злобное, трагическое в том, что русские делают символами и поклоняются людям, которые смертельно ненавидели их. Вспомнить хотя бы Маркса и Энгельса. Никто и никогда уже не узнает, для скольких ответработников их собственная русофобия началась с того что они в спецхране познакомились с полными, не отцензурированными трудами классиков марксизма, где они упражнялись в ненависти к России, считали ее тюрьмой народов и призывали расчленить. Энгельс ведь бился на баррикадах во время Весны народов, подавленной, в том числе и силой русской армии Николая I. А потом, во время Крымской войны — призывал добить Россию.
С другой стороны — Маркс и Энгельс, а может, и Дзержинский, наверное, удавились бы от бессильной злобы на то, что русские, которых они ненавидели, таскают их портреты, ставят им памятники и извращают как ходят их учения и их наследие. Интересно, а Дзержинский мог представить себе, как Сталин обойдется с его Польшей?
Дзержинский, кстати, никаких иллюзий насчет Сталина не питал. Как-то раз он в сердцах сказал: «Как этот уголовник пролез в нашу партию?!» Вскоре после этого Дзержинский скоропостижно скончался. Возможно, он напрасно принял в ЧК Генриха Ягоду, сына еврея-фармацевта. Ему наследовал тоже поляк, Вячеслав Менжинский, который, едва заступив на пост, вскоре заболел, и болел все время, да так, что людей принимал лежа в постели. Но делами в основном рулил уже Ягода. Обладатель самой крупной в СССР коллекции порнографии и резинового искусственного члена…
А теперь есть люди, которые требуют восстановить памятник Дзержинскому на площади. А есть те, кто против. Но страшен памятник не на площади, страшны памятники на столах и в людских душах.
Ведь их просто так не снести…
— Да, Витя, сразу, — ответил хозяин кабинета
— Но так же не делается!
Оба они понимали, что Степанов прав. Никто и никогда так не делает. Разработку надо вести. И не только потому, что так больше пользы в оперативном плане. Но и потому что существует отчетность: активная разработка, да еще такая важная — переходит из квартала в квартал, из года в год, это отличный ответ на раздраженный начальственный вопрос: вы чем там все занимаетесь? А вот, товарищ генерал… Если ты ведешь долгую разработку на британцев — ты постоянно на виду, о тебе докладывают директору, тут как раз очередное звание подойдет или наградят.
И уволить, отправить в резерв, наказать — не смогут, если на тебе такая важная разработка.
В общем, ситуацией надо уметь пользоваться. А тут…
— Делается. Это команда из АП.
Степанов все понял. АП — Администрация Президента. Если команда оттуда, значит, с самого верха. Понятно и почему — никто не вызывает сейчас в Москве такой ненависти как Великобритания и ее правительство. Понятно почему — Литвиненко, потом Скрипали, санкции, постоянный гудёж в прессе, провал за провалом, массовые высылки. Даже во времена СССР таких плохих отношений не было, как есть сейчас.
Понятно, что АП ухватились за возможность публично скомпрометировать британцев в Москве, поймать за руку на горячем. Чтобы потом сказать — а сами то!
Кстати, если нас обвиняют в чем-то плохом — мы не опровергаем. Мы говорим — а сами-то, сами-то…
— Да ты не делай тут рожу топором. Разработка важная, доложили на самый верх. Пройдет хорошо — все свой кусок получат.
— А этот… подполковник.
Хозяин кабинета цыкнул зубом.
— С ним еще интереснее. Он, если все пройдет гладко, получается и вовсе — герой.
Степанов поджал губы.
— Ясно…
— Что ты как девка — целка! — вдруг разозлился хозяин кабинета. — Ясно ему. Первый раз что ли?
Да уж, не первый. Но не менее противно.
А помните, как Насеру орден вручили — вся страна тогда взвилась. «Убедите орден у Насера, не подходит к ордену Насер», — пел Высоцкий. Это думали все нестарые ещё мужики, которые прошли войну и
