Семилетка поиска - Мария Арбатова

Белокурая. Кончай драматизировать. Вкус твоей спермы интересует меня больше вкуса твоей крови.

Никита. Никому, кроме тебя, я бы не простил такой жуткой фразы…

Белокурая. А никто, кроме меня, тебе бы ее и не сказал…

Никита. В тебе я почему-то мирюсь с тем, что раньше отвергал в людях напрочь…

Белокурая. Что отвергал?

Никита. Цинизм, легкость, безответственность… Я был отличником в школе, в армии, на войне, в МГУ. Я не привык делать что-либо кое-как. И не важно, работа это или отношения.

Белокурая. Тебя, наверное, мама недолюбила…

Никита. С мамой я практически ничем не делился… она у меня была труднодоступная царица…

Белокурая. Ты и жену такую же выбрал.

Никита. Я хотел стать музыкантом, но мама считала, что это несерьезно. А насчет жены… ты зря… она единственный человек, который меня хорошо понимает…

Белокурая. Везде, кроме постели. Ты говорил, что она может подолгу молчать, когда обижается. День, два…

Никита. Может. Я от этого схожу с ума.

Белокурая. Как-то делала интервью с психологом, которая сейчас меня иногда консультирует. Она говорила, что длительное молчание – одна из самых жестких форм манипуляции. Считается, что лучше шлепнуть ребенка, чем накричать. Лучше накричать, чем изолировать молчанием.

Никита. Здорово, что ты так считаешь.

Белокурая. Проблема в том, что ящик, в который ты прежде запихивал любовниц, оказался для меня мал. И кусок, который не влезает, надо куда-то деть. Приходится отстраивать для него ящик побольше. А это непривычная работа.

Никита. Разве наши отношения – это только секс?

Белокурая. А разве нет?

Елена словно попробовала кромку льда: провалится или нет. Ее тошнило от пафосных текстов, но она понимала, что этот отрезок жизни он проживает именно на таком языке, с именно таким надрывом.

Никита. Отлично излагаешь. Я увидел себя твоими глазами и стал сам себе противен.

Белокурая. Просто спросила.

Никита. Не просто, и ты это отлично знаешь…

Елене стало стыдно, она смягчилась.

Белокурая. Ты просто немного взведен и слишком далеко, чтобы прижаться к тебе и успокоить…

Никита. Ты чудо! Ты мне нужна! Но это делает ситуацию еще более драматической…

Елена понимала, что ему так тяжело в этот период с самим собой, с семьей, с бизнесом, что он пытается спрятаться в любовь. И потому накручивает сюжет.

Белокурая. Я хотела бы немного сбавить трагизм.

Никита. А ты не бойся. Я – влюбчивый человек, но дальше этого меня не «раскачать»…Когда из Афгана пришел, конечно, хватал все подряд как комбайн, а потом надоело.

Белокурая. Я не собираюсь тебя раскачивать. У меня достаточные и опыт, и интеллект, чтобы никто никому не оторвал голову, руку или ногу, по ходу действия.

Елена подумала: «А ведь мне по фигу, женат он или нет… Мне ведь он целиком не нужен».

Никита. Ладно, пошел рулить фирмой.

Белокурая. Пока. Целую каждый сантиметр твоего фантастического тела.

Никита. Не могу согласиться со словом «фантастическое»… чтобы оправдать доверие… с понедельника пойду в качалку… Целую… бесконечно!!!…

«Интересно, когда же этот идиот будет со мной встречаться, если пойдет в качалку?» – раздраженно подумала Елена и занялась текстом на компьютере.

– Лен, я тут смотрю сайты зеленых. Ты не хочешь сделать материал о деревьях? – спросила Катя.

– В ноябре о деревьях?

– Так пересаживать можно, только когда листва опала. Смотри, в одном кубометре воздуха содержится от 100 до 500 тысяч частиц пыли и сажи. На деревьях оседают тысячи тонн этих веществ, не попадая в наши легкие…

– Кать, отвали от меня со своим экологическим благоразумием, у меня тут с любовью не получается, – отмахнулась Елена.

– Да какая там любовь! Опять взяла инфантила нянчить. Мопассан говорил, что любовь – это соревнование между мужчиной и женщиной в том, кто больше принесет другому счастья. А ты ни с кем не соревнуешься, ты всех кормишь мороженым и всем даришь игрушки. Мне потому и видно, что сама такая… – вздохнула Катя.

– Если сама такая, чего дразнишься?

– Лен, мужики приходят и уходят, а плохая экология остается. Слушай, лиственные породы поглощают до 26 % звука и рассеивают 74 %. Летом деревья охлаждают воздух и повышают влажность вдвое, способствуют ионизации воздуха, насыщают его фитонцидами. Скорость ветра внутри деревьев в три раза снижается… Сделай материал для человечества…

– Ладно, сбрасывай мне на почту свою абракадабру, – вздохнула Елена.

…Утром Караванов задержался дольше обычного. Был выбрит и предупредителен.

– Прости, я был немного взвинчен тогда, – сказал он за завтраком.

– Я тоже, – смягчила историю Елена. – Но, думаю, теперь мы сможем наладить отношения и расстаться друзьями.

– Зависит от тебя… – задумчиво сказал Караванов.

– Опять все зависит от меня? – напряглась она.

– Если не будешь бросать горящие спички, то пожаров не будет…

– Спички кончились. Давай дружить и помогать друг другу. Мы же это умеем…

– Умели… – грустно сказал он.

– Так у тебя что-то получилось с этой девочкой? – спросила Елена с материнской заботой в голосе, ей хотелось, чтоб за Караванова начал срочно отвечать кто-то другой.

– Да. Но заметь, после того как ты явилась вся в пятнах на шее… – Голос был сильно нравоучительный.

– Покажи фотку.

Караванов недоверчиво посмотрел на Елену, убедился, что открытость ничем не грозит ему, и кивнул:

– Пришлю. Она у меня на работе. На электронную почту сброшу. А ты за это мне своего покажешь…

– Легко. Хоть голым, хоть одетым, – хихикнула Елена.

– Вполне обойдусь одетым, – хихикнул в ответ Караванов.

Как-то и ревности не было у обоих. Словно договорились играть в детскую игру, где все понарошку. Да и поняли, что после вчерашнего разговора реставрация брака невозможна.

Елена прибежала в редакцию, включила компьютер и совсем запуталась, кого ждет: Никиту или фото девушки Караванова.

Сначала появилось письмо от Караванова. Фотка долго грузилась, и наконец на ней нарисовалась простая бесхитростная девушка. Такими был забит каждый вагон метро. Елена обиделась за Караванова, она рассчитывала, что жизнь преподнесет ему что-то болee утонченное. Общаться с ним по «аське» почему-то нe хотелось. «Аська» теперь означала для нее личную жизнь, а Караванов сместился в сторону родственников. Так что она набрала его телефон:

– Привет. Это я. Посмотрела фотку.

– И что скажешь? – спросил Караванов.

– Думаю, что сейчас мне ничего не стоит говорить. Ты решишь, что это ревность.

– В данный момент ты можешь ревновать только своего избранника, я же вижу, как ты себя ведешь, – провокационно ответил Караванов.