Наглый. Дерзкий. Родной - Ульяна Николаевна Романова

ничего не нашли? – взмолилась я.

Зная, как иногда работает наша доблестная полиция, я предположила худшее. Могли и подкинуть при желании, подобные случаи уже были.

– Не нашли. Нас всех забрали в отделение, допрашивали. Боже, у них там какие-то доберманы работают, а не опера.

Я сделала затяжку и подпрыгнула на месте, когда мой мобильный ожил.

Взглянула на экран и поняла, что номер мне не знаком.

– Алло, – ответила я.

Села на лавку, потому что ноги не держали.

– Соколова Катерина Романовна? – грозно поинтересовались на том конце провода.

– Д-да.

– Старший оперуполномоченный ФСКН Токарев.

– Очень приятно, – ляпнула я.

– Катерина Романовна, – кашлянул старший оперуполномоченный, – вы должны прийти к нам для дачи показаний. Адрес я вам в сообщении пришлю.

– Сейчас? – напряглась я.

– Да. Я вас жду.

– Меня в чем-то подозревают?

– Пока нет. Прошу приехать вас как можно быстрее.

– Через час буду, – губы онемели от страха, а кончики пальцев я почти не чувствовала.

Посмотрела на Наташу и выдавила:

– Такси, наверное, нужно вызвать.

– Не надо, на моей поехали, я тебя на улице подожду. Мало ли…

Наташа поднялась, а я пошла за ней, на ходу набирая номер Дэнчика.

– Диса, что мне делать, если меня вызывают в ФСКН? – с ходу начала я.

– Для начала успокоиться. Если вызывают, а не скрутили на месте, значит, все не так страшно. Рассказывай.

Я коротко пересказала другу то, что мне рассказала Наташа, и ждала его ответа, кусая ногти.

– Во-первых, будь спокойна. Катя, ты слышишь?

– Слышу.

– Не волнуйся только, будешь трястись – они подумают, что ты что-то скрываешь. Лицо кирпичом, голову выше и помни, что ты имеешь право не свидетельствовать против себя, поняла?

– Угу, – согласилась я.

– Я сейчас своему приятелю наберу, он адвокат. Если что – сразу мне набирай, он подъедет. Ферштейн?

– Да.

– Ничего не бойся. Если там и правда серьезный замес, то твою вину еще нужно доказать. Все, я телефон из рук не выпускаю, потом сразу же мне позвони.

– Хорошо.

Я отклонила вызов и до боли закусила губу, уговаривая себя не паниковать.

И словно знак от высших сил мне на мобильный пришло сообщение с незнакомого номера.

«Ничего не бойся!»

И все! Ни подписи, ни фотографии. Ничего. Только одно предложение.

В глазах потемнело, а желудок свело. Всю дорогу мы ехали в полной тишине.

– Приехали, – объявила Ната. – На территорию меня не пустят, я там во дворах встану, подожду тебя.

Сил хватило только кивнуть.

– С богом! – подруга перекрестила меня на дорожку, а я наконец смогла собраться с силами.

Поправила сумку на плече и гордо пошагала в страшное здание, ничего не видя вокруг.

Задрала подбородок на нужную высоту и смогла спокойно поговорить с дежурным на входе.

Он критически меня осмотрел, взглядом намекая, что приличные женщины не ходят на допрос в коротких шортах, обтягивающем топике и сандалиях.

Ну простите, времени переодеться мне не дали!

Меня пропустили через электронное ограждение, объяснили, куда идти, и забыли о моем присутствии.

На негнущихся ногах я поднялась на третий этаж, прошла по длинному коридору, чувствуя себя как минимум преступницей, нашла нужный кабинет и вежливо постучала.

– Входите! – рявкнули с той стороны.

Я робко вошла, вцепившись обеими руками в ремешок сумки, и застыла на пороге.

За столом сидел суровый мужчина, на вид примерно лет сорока, и сканировал меня колючим взглядом синих глаз.

– Я Соколова, – представилась я и сама удивилась, насколько уверенно звучал мой голос.

Учитывая, что внутри я умирала от страха!

– Присаживайтесь! – велел старший оперуполномоченный, фамилия которого напрочь стерлась из моей памяти.

Я прошла вперед, уселась на обычный деревянный стул со спинкой и твердо посмотрела на своего оппонента.

– Где вы были с пятницы до сегодняшнего дня?

– В деревню ездили.

– Свидетели есть?

– Конечно.

– Что за деревня. Адрес, у кого жили, с кем контактировали, с кем ездили.

Я покорно и очень подробно старалась отвечать на все вопросы, шестым чувством понимая, что это может быть очень важно.

Дальше опер засыпал меня вопросами обо мне, моей жизни, друзьях и, наконец, коллегах. Он хотел знать все о каждом моем работнике.

– Катерина Романовна, помните об ответственности за дачу ложных показаний, – придавливая меня взглядом к стулу, пророкотал опер.

– Я говорю вам правду, – отрезала я.

– Проверим. Катерина Романовна, а скажите мне, не было ли в вашем салоне кого-то подозрительного в последние дни?

Я почему-то вспомнила Матвея, который тогда был Эдиком.

– К нам в день ходят десятки клиентов, – вздохнула я, – люди разные, есть с причудами.

– А вам лично не поступали никакие интересные предложения? – вкрадчиво поинтересовался опер, интонацией выделяя слово «интересные».

– Судя по тому, что я сижу в здании ФСКН, то эти предложения должны быть как-то связаны с наркотиками, так?

Опер кивнул.

– Если бы кто-то предложил мне что-то подобное, я бы сразу же пришла к вам, – гордо вздернув подбородок, сказала я, – я не нарушаю закон. Боже, да у меня даже нет двойной бухгалтерии, я налоги плачу в полном объеме, ничего не скрывая.

– Хорошо, – пожевав губами, пробормотал опер, – вы свободны. Пока свободны, Катерина Романовна. Из города не уезжать, телефон не выключать. Ваш салон временно закрыт.

– Насколько временно?

– По обстоятельствам, – уклончиво заметил опер, а я разозлилась.

– Я могу идти?

Оперуполномоченный лениво протянул руку, заполнил пропуск и выдал мне:

– Всего доброго.

– И вам! – кивнула я.

Встала, и голова закружилась от пережитого стресса. Медленно вышла в коридор, дошла до лестницы и обессиленно упала на ступеньки, обхватив голову руками.

Боже мой, что происходит? За что мне все это? И как мне выбраться?

Закусила губу и услышала чьи-то голоса. Двое поднимались по лестнице; в первые мгновения я решила, что у меня галлюцинации, потому что голоса узнала.

– Криминалистам звонил? – спросил Гриша, который в миру был туроператор Кирилл.

– Некогда было, и так вся жопа в мыле. Поспать бы хотя бы час, – ответил ему… Матвей!

Я уперлась плечом в стену и медленно встала на ноги, когда эта парочка повернула на лестничный пролет.

Матвей первый меня заметил и побледнел.

А в моей голове со скрипом завертелись шестеренки, и все стало понятно. И смена имени, и желание Матвея быть рядом, и то, что он слишком много обо мне знал. Его желание оказаться поближе к моему салону и даже «вежливые» силовики, которые проводили обыск.

Все встало на свои места!

– Все, кто были рядом, когда мы падали, держитесь – мы тонем, – веско прокомментировал ситуацию Кирилл, пока мы с Матвеем молча смотрели друг другу в глаза.

Я отмерла первая. Не знаю, где я нашла