Петля - Кодзи Судзуки

Женщина держала на груди недавно родившегося младенца. Ее длинные волосы были заплетены сзади, высокий и широкий лоб открыт. Не замечая собственного ребенка, она неотрывно смотрела на Каору. У него перехватило дыхание. Поддавшись внезапно нахлынувшим чувствам, он обнял ее за плечи.

Каору сопоставил в сознании образ стоящей перед ним женщины и образ Рэйко. Они и впрямь были похожи. Длина волос и прическа отличались, но грустные глаза были в точности такими же. Или ему просто хотелось так думать. Ему, как никогда раньше, захотелось увидеть Рэйко.

Пока он обнимал женщину, стоявшую с ребенком на руках, пока прикасался к ее коже ладонями, ему передалось ее настроение. Он и эта женщина, несомненно, были мужем и женой. Державшийся за мать ребенок наверняка был его старшим сыном, а младенец, плачущий оттого, что его придавили, — дочерью. Каору стало казаться, что он знает, как они жили до этого. В памяти всплывали картины детства, юности. В его жизни над горем преобладала ненависть. Гнев, обиды — все это скапливалось на дне души.

Женщина, хоть и жила в одном с ним племени, пришла из других мест. Новая информация постепенно поступала Каору в мозг. Женщина уже дважды была замужем. Предыдущий ее муж погиб выше по течению реки. Он умер тяжелой смертью — головорезы из белых солдат замучили его и оставили умирать на скале почти бездыханного.

Этот человек бил жену, и злость до сих пор жила в ней.

Мальчик, о котором Каору думал, что это его сын, оказался сыном убитого; он узнал, что из собственной родни у него есть только престарелая мать и недавно родившаяся дочь.

Подозрение, что реальность проецируется на виртуальное пространство, снова забурлило в сердце Каору. Его отношения с этой женщиной очень походили на отношения с Рэйко. Рёдзи тогда выпрыгнул из окна на пожарной лестнице, оставил следы крови на асфальте и ушел на ту сторону. Этот хрупкий мальчик, держащийся за маму, напоминал о Рёдзи. Каору понимал, что телом и душой он уже на полпути на другую сторону. И новый мир необратимо разворачивается перед ним. Но где же все-таки этот мир находится, оставалось неясным.

Каору жил в расставленном у подножия склона шатре вместе с женой, детьми и престарелой матерью. Он не знал, сколько времени они провели вместе. Несколько лет ощущались как один день, и все же один день длился столько, сколько должен длиться один день.

Время, засосавшее Каору, было очень неравномерным. Оно то текло тяжело и медленно, то мчалось легко и быстро. Дочка в момент встречи была еще младенцем, а теперь уже ходила нетвердыми шажками. Приемному сыну пока что было далеко до войны, он не проявлял ни малейших воинских способностей. То, как он держал лук, у всех вызывало лишь смех.

Каору начал привыкать к отсутствию гигиены. Когда он подходил к берегу, из воды на него смотрел незнакомец. Коричневая кожа, большая голова, широкие плечи, покрытые татуировками. Вот только профиль свой он никак не мог рассмотреть в точности.

Чем дольше он жил здесь, тем сильнее овладевало им чувство по отношению к жене. Дочь тоже стала смотреть на него по-другому.

Не задерживаясь нигде надолго, племя постоянно перемещалось. С востока и юга индейцев теснили люди с другим цветом кожи. И раз так, им ничего не оставалось, кроме как продвигаться на север. Помимо обеспечения едой и питьем необходимо было сводить к минимуму риск неожиданной встречи с врагом, и от старейшин требовалась полная серьезность в принятии решений. Ошибка могла привести к гибели.

Какой-то определенной цели у племени не было. Его раздирали разногласия, крайне не хватало единодушия, но передаваемые с древних времен легенды направляли устремления всех в одну сторону.

— Нужно идти туда, где берут свое начало реки, впадающие в большие моря на западе и на востоке, к просвету между горными цепями на юге. Никто еще не доходил туда... Там, в большом гроте с озером внутри, племя обоснуется навечно. Великие духи охраняют это место, и человек может жить там, ничего не опасаясь.

Им оставалось только верить в эту легенду, и они шли на запад в поисках пристанища.

Хоть и поредевшее, племя все равно представляло собой большую семью, состоящую более чем из двухсот человек. Передвижение давалось не просто, оно происходило весьма медленно. Сначала вперед один за другим выезжали несколько разведчиков на быстрых лошадях; убедившись, что впереди нет врага, они вели за собой остальных. Вдоволь наохотиться было невозможно.

Ночью ставили в подходящем месте вигвамы, ночью же, собравшись семьями у костров, ели мясо добытой днем дичи. Наесться досыта не удавалось. Куда уж там коптить лишнее мясо. Еды не хватало.

В реке люди купались, для питья требовалась гораздо более чистая вода, и они обследовали все вдоль и поперек в поисках притоков. Нет ничего более необходимого для выживания, чем вода. Нашедшего воду часто благодарили всем племенем.

До легендарной земли осталось перейти два хребта, перед самой целью сделали остановку в лесу, и наконец внезапно племя было благословлено водой.

Источник нашли дети. Несколько ребятишек заигрались, бегая между деревьями, и обнаружили скалу, по которой тек ручеек. Прибежав в стойбище, они рассказали о своей находке взрослым, и те, похватав емкости, кинулись отыскивать эту воду.

Они постоянно останавливались и осматривались вокруг. Каору стал считать, сколько человек поднимается на склон. Впереди трое, четверо позади. Включая его, всего восемь. Те четверо, что шли позади, — все женщины, среди них его жена и дочь. Впереди — трое детей, среди них надувшийся от гордости, словно совершил великий подвиг, сын Каору.

Дети не соврали, говоря о воде. С большой скалы стекал тоненький ручеек — настолько тоненький, что подставить под него емкость было сложно.

Как только Каору подумал, что стоит залезть повыше, поискать струю посильней, за спиной зашелестела трава. Внезапно перед ним появилась группа людей, снимавших с себя синюю униформу. Снятые мундиры они обматывали вокруг пояса. Каору насчитал около десяти человек, на некоторых были только белые рубашки, на других — черные рубашки и брюки. По-видимому, эта группа не была одним подразделением. Вероятно, эти люди забрели в горы, чтобы набрать воды, некоторые из них держали в руках фляжки, остальные сжимали ружья. У нескольких белые рубашки были запачканы кровью.

Какое-то время индейцы и белые стояли, уставившись друг на друга. И те и другие были выбиты из колеи неожиданной встречей. С обеих сторон стал раздаваться шепот. Времени для замешательства не было. Драться, когда с тобой женщины и дети, нельзя. Если противник проявит желание напасть, надо убегать. А если не проявит, то лучше не делать резких движений.